Нелегал. Том 1 - Павел Николаевич Корнев
— Тебя забыли спросить, что наше дело, а что нет!
И вместе с тем переступать через порог Стройнович не стал, лишь заглянул во взломанную дверь и отступил на шаг назад.
Невесть что позабывший тут Федя Острог, высокий и нескладный, протолкался через толпу и взялся сбивчиво доказывать в противовес ему пухлому Ивану Дубку:
— Да поймите вы, необходимо совместное заявление! Это же преследование по политическим мотивам. Предвыборная провокация!
Илья и тут не сдержался, рявкнул:
— Да катись ты к своему Чертопруду, каланча! Без тебя разберёмся!
— За языком следи! — огрызнулся долговязый студент. — Ваш Резник сам предложил его кандидатуру на выборах поддержать! Все это слышали!
— Не так всё было! — взвизгнула Эля. — Что ты врёшь⁈
Иван Дубок втянул голову в плечи и отошёл в сторонку, а я последовал примеру старшего товарища и тоже заглянул в дверь. Короткий коридорчик упирался в просторный кабинет, на полу которого валялись рассыпанные листы писчей бумаги. Больше ничего из ряда вон заметить не удалось.
От лестницы послышались громкие голоса, и взбудораженные студенты мигом перестали перегораживать проход и расступились, выстроились вдоль стеночки, обратили всё своё внимание на порывисто шагавшего по коридору доцента Резника. Следом поспешали Альберт Павлович и Михаил Игоревич из оперчасти Бюро. Позади всех с важным видом шагал Максим Бондарь.
— Провокация! — попытался было вякнуть самый недалёкий из студентов, но Борис Давидович заставил его умолкнуть решительным взмахом руки.
После этого он театральным жестом указал на взломанную дверь.
— Вот, полюбуйтесь, господа!
Альберт Павлович сразу взялся изучать выбитый замок, а опер протянул руку Стройновичу
— Хорошо, что вы уже здесь, — улыбнулся он. — Хулиганство как раз по вашей части!
Резника при этих словах так и передёрнуло.
— При всём уважении, я бы поостерёгся делать столь скоропалительные заключения! Лично я склонен рассчитывать случившееся провокацией или даже диверсией, но не стану пороть горячку и предпочту дождаться результатов следствия!
— Диверсия? — уточнил Альберт Павлович.
— Я хранил на кафедре материалы нашего исследовательского проекта, — пояснил Резник.
Михаил Игоревич глянул на него с нескрываемым скептицизмом.
— И что же с этими… материалами сталось?
Доцент шумно засопел своим крупным носом, явно начиная закипать.
— А я знаю? Я как увидел взломанную дверь, сразу в ректорат побежал!
— За помещением кто присматривал? — уточнил опер и безошибочно остановил свой выбор на Илье Скоморохе. — Внутрь кто-нибудь заходил?
— Никак нет! — коротко ответил тот, своей армейской лаконичности вроде как смутился и добавил: — Борис Давидович нас оставил за дверью присматривать и никого не пускать.
— Макс, опроси свидетелей, — распорядился опер и предложил: — А мы пока осмотримся! — И он первым шагнул через порог.
— А как же отпечатки пальцев⁈ — всполошился Резник.
— Трогать ничего не будем! — сказал ему Михаил Игоревич с плохо скрываемой снисходительностью. — Идёмте, господа! Идёмте!
Он решительно миновал короткий внутренний коридор, встал посреди просторной комнаты, огляделся и указал на дальнюю дверь, чуть приоткрытую.
— Так понимаю, там ваш кабинет?
— Именно, — подтвердил доцент.
Опер хмыкнул, пересёк общую комнату и скрылся в кабинете. Резник озадаченно посмотрел на Альберта Павловича, тот сделал приглашающий жест рукой, а когда заведующий кафедрой системной оптимизации присоединился к оперативнику, прошёл за ними и сам. Стройнович не преминул последовать их примеру, а вот я не посчитал нужным толкаться локтями и встал в дверях.
— Ну чистая же уголовка! — высказался Касатон, оглядевшись. — Взлом и проникновение, как минимум!
— Не зуди! — зло оборвал его оперативник. — Вы давайте воспитательную работу усиливайте! Совсем со своими проектами с ума посходили!
Перемена его настроения от раздражённого к откровенно паршивому объяснялась предельно просто: одними только разбросанными бумагами дело не ограничилось, в железной дверце несгораемого шкафа обнаружилась изрядных размеров дыра.
— Плазменным резаком орудовали, — не смог промолчать я, оценил толщину оплавленного металла и добавил: — Минуты две возились, не меньше.
— На студсовет вы это дело не повесите! — прямо заявил Стройнович. — Это откровенный криминал!
Оперативник ожёг нас бешенным взглядом, но, прежде чем успел высказаться, слово взял Альберт Павлович.
— Ну в самом деле, Михаил Игоревич, — мягко улыбнулся он, — пора вызывать криминалистов. Комендатуру в известность поставить тоже не помешает. Лучше это сделать незамедлительно, чтобы к нам потом претензий не возникло.
Оперативник явственно заколебался, но в итоге всё же достал из кармана пиджака носовой платок, развернул его и накинул на трубку стоявшего на столе телефонного аппарата.
— Не трогайте ничего! — предупредил он подступившего к несгораемому шкафу Резника.
— Я и не трогаю! — огрызнулся доцент. — О, господи! Бумаги пропали! Не только по проекту, там ещё и рабочие документы хранились, а сейчас пусто!
Михаил Игоревич выдохнул беззвучное проклятие, приложил трубку к уху, крутнул диск телефонного аппарата, и в тот же миг с оглушительным хлопком кровавыми брызгами разлетелась его голова!
Глава 7/1
Звон в ушах — это не только не смертельно, но даже не повод для краткосрочной госпитализации, и всё же я протестовать против отправки в горбольницу не стал. Просто не видел смысла мотать себе и другим нервы, если в любом случае до разговора со следователями никто меня никуда не отпустит, а в палате и условия лучше чем в Бюро, и компания приятней. Мы расположились на кроватях со всем комфортом, даже игру в подкидного дурака затеяли, благо доцента Резника увезли в кардиологию с подозрением на сердечный приступ, и он своими пространными сентенциями больше никого не раздражал.
— Рассчитано всё было просто идеально, — отметил Альберт Павлович, изучая веер карт. — Любой нормальный человек, обнаружив учинённый взломщиками разгром, первым делом схватился бы за телефон, дабы позвонить куда следует.
— Но Резник-то не позвонил! — напомнил Касатон Стройнович, пребывавший в откровенно паршивом расположении духа.
Если я в кабинет проходить не стал и в момент взрыва заглядывал в дверь, а моего куратора прикрыла сложная энергетическая структура, то доцент и заместитель председателя студсовета стояли слишком близко к погибшему, их не только контузило, но ещё и забрызгало кровью с головы до ног. Впечатления паршивей некуда — по себе знаю, да и одежда на выброс. Сплошные убытки.
— Собачиться по телефону — пошло и недостойно настоящего учёного, — улыбнулся Альберт Павлович и подкинул мне козырную десятку. — Борис Давидович отправился устраивать скандал в ректорат самолично. Почему, думаете, нас с вами его успокаивать выдернули?
Козырей на руках у меня не было, пришлось забирать карты.
— Проклятая кафедра какая-то, — отметил Касатон, зайдя с двух девяток. — Помните, старого заведующего зарезали? Потом туда профессора Орлика поставили, и что-то у него взорвалось. Примус, вроде. Теперь Резник.
Альберт Павлович смерил заместителя председателя студсовета пристальным взглядом, но его лицо тут же расслабилось и вернуло себе обманчивую мягкость.
— Ну, Борис Давидович пока что живее всех живых.
— Сердечный приступ — не шутки.
— Митинг в поддержку себя любимого он определённо не пропустит. Нужно будет — заставит медбратьев на каталке себя туда отвезти.
— Прям митинг будет? — удивился я.
— Всенепременно будет, — уверил меня куратор. — Вопрос только сегодня или уже завтра.
Касатон скинул последнюю свою карту и поднялся с койки.
— Ненадолго оставлю вас, товарищи, — сказал он, направляясь к двери.
Альберт Павлович глянул ему вслед, оттянул рукав пижамы и хмыкнул.
— Что-то Георгий Иванович не спешит порадовать нас своим присутствием.
— К слову о Георгии Ивановиче… — слегка неуверенно улыбнулся я. — Вы Городца лучше знаете, как думаете — мог он вступить в интимную связь со своим агентом женского пола?
Альберт Павлович фыркнул.
— Зная его супругу, я сильно сомневаюсь, что у Георгия Ивановича вообще есть агенты женского пола. — Он оправил рукав и в свою очередь спросил: — Не в моих принципах лезть в чужие дела, но всё же хотелось бы узнать, чем тебя заинтересовала личная жизнь нашего дорогого…
Фраза повисла в воздухе недосказанной, поскольку как раз в этот самый момент со скрипом приоткрылась дверь, и к нам заглянул майор Городец собственной персоной.
— Альберт, выйди, — попросил он, проигнорировав меня.
Куратор кинул карты на тумбочку, поднялся с кровати и, чуть шаркая по полу безразмерными больничными тапочками, двинулся на выход. Я выждал немного и поспешил следом. Выглянул в коридор как раз вовремя, чтобы услышать:
— Чертопруда зарезали. Тело…
Уводивший от палаты Альберта Павловича майор умолк на полуслове, обернулся и погрозил мне кулаком. Я нарываться на неприятности не стал и спрятался обратно.
Чертопруда зарезали? Вот это номер!
Покушение на Резника сразу заиграло
