Золотые корабли - Анна Евгеньевна Гурова
Кирья, забыв обо всем, открыла рот. «Какая же красота!»
«Видишь звезды, что были сокрыты по всем землям, а ныне проснулись? Это накшатры. Все они готовы, все они ждут…»
«Чего?»
«Приказа, разумеется! Они ждут от тебя приказа!»
Кирья, едва слушая, увлеченно рассматривала просторы Аратты. Так вот какой видят землю боги! А где тут Ингри-маа?
Вдруг девочка нахмурилась.
Где Холодная Спина?
Там, где должны были белеть плоскогорья, творилось нечто зловещее. Пространство пребывало в непрерывном движении, разбегаясь сетью трещин, распадаясь, растекаясь…
«Где горы? Почему там вода?!»
Видения замелькали перед глазами девочки. Огнедышащая гора в ледяных пещерах; кипит вода, пар разрывает вековые льды… Трещины, рассекающие горы, – русла новых рек…
У Кирьи вырвался пронзительный крик. Видения поблекли и угасли, сменившись полками тайного хранилища и встревоженным лицом Аюра.
– Что с тобой?!
– А-а-а, гибнет Холодная Спина, гибнет моя Ингри-маа!
Кирья огляделась, схватила чехол с гуслями Исвархи, распахнула крылья.
– Я должна быть там!
– Стой, а как же я?!
– У тебя лук! Рази Змея!
Черные крылья с силой ударили, унося их хозяйку прямо за Кромку. Нездешний вихрь сбил с ног Аюра. Древние свитки, словно стая птиц, сотнями полетели с полок. Когда государь Аратты, ругаясь, выбрался из вороха книг, в хранилище не было ни Кирьи, ни бьярского кораблика.
* * *
Аюр долго стоял среди рухнувших полок и раскатившихся свитков, и внутри у него был такой же беспорядок, как и вокруг.
«Похоже, я теперь совсем беспросветно один», – подумал он наконец.
Дядя Тулум погиб. Ширам умирает… И даже сестра-чародейка покинула его ради своей дикарской страны. Улетела, прихватив чудесные гусли.
«Хотел бы я иметь такие же крылья! – позавидовал Аюр. – Одно мгновение – и ты там, где пожелал быть! Как у нее это получается? Не иначе, царская кровь силу дает! Искажение хварны помогло ей слиться с древним чудищем и стать получеловеком-полудухом. Но эти ее молниеносные полеты… Совсем как в книге „О Четырех, Шести и Тридцати двух“! Как там было сказано – жар звезд разрывает ткань мира?»
Сердце Аюра застучало быстрее.
«Но ведь и у меня есть царский дар! Я упал в трещину на Холодной Спине – и остановил падение… В храме ингри вокруг меня летали камни! А еще я удержал море…»
Аюр вспомнил, как волна черной стеной нависла над храмом и в ее глубинах ему примерещилась распахнутая пасть Змея…
«А что, если…»
Аюр сорвался с места и устремился по винтовой лестнице вниз.
Подвал с ветхими лодками никуда не пропал – все тот же сумрачный, пахнущий тленом, лишившийся чар. Великое зеркало поблескивало в глубине, неподвижное, неподвластное ни людям, ни дивам.
«Как там в книге: управляют кораблем две силы, хварна и зеркало…»
Аюр забрался в ближайшую лодку, надеясь, что она под ним не развалится. Затем встал и воздел руки, взывая к Исвархе, чувствуя, как сила пробуждается, нарастает, рвется наружу.
Подземелье наполнилось скрипом, треском, стуком. Лодки зашевелились, задвигались, сталкиваясь бортами. Повинуясь движению рук Аюра, они все одновременно оторвались от пола и поднялись в воздух. Аюр развел руки в стороны, и лодки расступились, пропуская его. Лодка государя поплыла на локоть от пола вглубь пещеры, пока не достигла металлической стены, и остановилась, почти касаясь ее носом.
– Пришло время, – проговорил Аюр, наклоняясь и поднимая со дна лодки лук Исвархи.
Оружие древних вспыхнуло в его руках золотым пламенем, отражаясь в металле. Мутное светящееся пятно отражения начало разгораться, словно впитывая свет лука. Аюр стоял и смотрел, как границы золотого пятна ползут во все стороны, пока не засияла вся стена.
– Я теперь знаю, зачем родился, – проговорил Аюр. – Чтобы сказать: поднимайтесь на борт!
Еще мгновение, и все висящие в воздухе лодки и стоящий в одной из них Аюр вспыхнули золотым светом, сами превращаясь в свет.
* * *
Незадолго до рассвета в ближайшей к реке части города поднялся радостный крик:
– Вода уходит!
Люди, которые трудились всю ночь, укрепляя городские стены, таская мешки с землей, насыпая временные валы, ликовали, глядя, как вода отступает от городских стен. Словно поспешно отступающая армия, воды Ратхи, бурля, устремились обратно в свое ложе, оставляя обломки и грязь.
– Слава Исвархе! Вода уходит!
Горожане готовились к самому худшему и теперь готовы были плакать от счастья. Вода уходила, словно некто, напустивший ее на земли Аратты, всасывал хляби обратно. Даже приток обмелел, даже каналы показали дно. Вот уже и лодки лежат на оголившихся берегах… И только те немногие, кому приходилось бывать на Змеевом море, вместо шумного ликования со всех ног устремились в высокую, господскую часть города.
А вода все уходила и уходила…
Еще повсюду лежали синие тени, еще солнце не показалось в розовеющем небе, но столица уже не спала. Люди столпились на восточной стене, наблюдая великое чудо. Исварха ли услышал молитвы, волшебная ли песня Зарни обратила вспять потоки – а несчастье было отвращено, погибель отступила.
Вода отступала все дальше, пока не исчезла совсем, оставив лишь немного сырой грязи в каналах и на дне притока. Кто-то уже смеялся: жрецы перестарались с молитвами, оставьте хоть немного воды!
Только в самой дали еще блестели воды Ратхи, и дрожала у горизонта едва заметная белая полоса.
Мало кто обращал внимание на эту странную полосу, пока она не вытянулась во весь небоскат. Тут уже встревожились даже те, кто сроду не бывал в Белазоре и не видел, как со Змеева моря приходит большая волна.
– Вода возвращается, – крикнул кто-то неуверенно.
Тревожный крик был подхвачен сотнями голосов. Люди словно очнулись от оцепенения. Толпы потекли прочь от стен в город, надеясь отсидеться на крышах домов или уже ни на что не надеясь, просто убегая в смертельном ужасе от того, от чего сбежать невозможно.
Чудовищная волна, увенчанная пенным гребнем, подобно грозовой туче, надвигалась с юга. Великий обвал, вызванный кощунственной песней Зарни и разорванными струнами божественных гуслей, вздыбил морские воды и бросил их на равнины Аратты. Волна прошла через земли Матери Даны, сметая все на своем пути, разбилась об утесы Накхарана и устремилась на север. Она снесла островную цитадель Двары, оставив на месте ее стен, башен и торжища лишь голый камень. И покатилась дальше по Ратхе, затапливая прибрежные степи, дальше – на столицу, – понемногу теряя
