Лучезарное Завтра - Антон Чернов
Приобрёл я пяток пирожков, вгрызся — горячие, мясные, со специями. Вполне неплохие пирожки…
Обнаружены следы цколоборнитарминадитурата
Выговорить эту жуткую абракадабру я не мог. Но что это нужная фигня для “умной кожи” — помнил чётко. Так что оповещение химрецептора вызвало у меня исследовательскую активность, которая привела к таким выводам: искомое вещество содержалось в пирожках. Точнее — в мясе, которое было в начинке. Термическая обработка вещество разрушало, почему именно “запах” от них я не почувствовал, но следовое количество оставалось, и, когда я стал пирожки жевать — химрецептор вещество и нашёл.
Так что рванул я фактически бегом за бабушкой, подскочил к ней как к родной. А затем, с трудом удерживаясь от тряски продавщицы за плечо, задал резонный вопрос:
— Бабуль, а чьё мясо в пирожках?
— Врёт Матвееишна! — неожиданно бодро заголосила бабулька. — Нет в моих пирожках человечины! Это у Матвеишны навоз да курятина в беляшах! Мы все знаем, где те куры пасутся! Где отжираются!! А у меня всё честно, сам Петрович мои пирожки ест и нахваливает! Ты, парень, Матвеешне не верь!
— Угу… — попытался что-то сказать я, но безуспешно.
Уж не знаю, что за конфликт у бабульки-пирожочницы был с неизвестной мне беляшницей-Матвеешной, но бабуля строчила, как пулемёт, превознося себя и свои пирожки, ну и расписывая Матвеешну жутким чудовищем. А матвеешные беляши — оружием массового поражения.
— Бабуль!!! — наконец рявкнул я, прервав очередной пассаж, на тему “сколько от беляшей Матвеешны народу полегло”.
— Ась, милок?
— Чьё мясо, скажи пожалуйста! — потряс я последним пирожком.
— А это крысятина милок. Честная крысятина, у меня внучок в санитарной инспекции служит! Мне крысок и носит, а я пирожки готовлю и продаю! Всё честно, а Матвеешна…
— Спасибо, бабуль, — быстренько обозначил я, убегая от очередного описания кровавых похождений злобной Матвеешны и её кровожадных беляшей.
Но к стоянке я возвращался не особо обращая внимание на окружение, прикидывая, есть ли мне сырую крысятину или нет? Судя по всему, именно в сырой нужный для Умной Кожи компонент и содержится. И выходило, что “есть”. Разумно и правильно, только добыть надо — а в деталях уже со Светкой разберёмся, заключил я, заходя на стоянку.
Глава 28. Второгодный первоклашка
Подошёл я к стоянке — охранники, вопреки пессимистичным светкиным прогнозам, Автобус штурмом не брали. Забрался я в наше транспортное средство, встреченный ожидаемым:
— Ну что, Жор?!
Встряхнулся, прогнал из мыслей поселившихся там крыс, начал рассказывать, параллельно извлекая из рюкзака защитный костюм.
— Матерится, говоришь? — рассеяно уточнила Света, разглядывая жёлтый костюм. — Как-то мне не очень, — озвучила она.
— Матерится, ругается. Такой же, как на Базаре, о котором я говорил, — высказал я, — Только с ногами и целой синтоплотью, а так — сломанный.
— Были причины, значит, — всё так же рассеянно продолжила Светка, поворачивая костюм.
И вдруг поднесла костюм к лицу, с шумом втянув воздух. Отложила его в сторонку, сделала разгневанное выражение лица, упёрла руки в боки.
— Подойди ка сюда, Жорочка, — ласковым тоном, никак не вяжущимся с выражанием лица и позой озвучила Светка.
— А зачем это? — подозрительно уточнил я.
Ну, как-то мне что не понравилось, общая потяжелевшая атмосфера. И пятая точка, которую Светка переодически жмякала, начала сжиматься без её участвия.
— Надо, Жорик, надо, — всё так же ласково ответила Света. — Хотя ладно, сама подойду.
И подошла, начав меня натурально обнюхивать, с шипением вбирая воздух. Так-то Света дышала, но беззвучно и довольно редко, только при отключении сознания, которое сон, получалось довольно уютное посапывание. А сейчас — сопит, как пылесос.
— Ты был с девкой! — обвинительно протянула она палец в мою сторону.
— Был, — не стал я спорить, пожав плечами, а сам быстренько стал вращать ситуацию в голове.
То есть, а какого мужского полового Света ВООБЩЕ обсуждает-разбирается, был у меня кто или нет?! После того, как врага народа и попячьего выкормыша в Верховном Совете расстреляли, вопрос секса перестал быть табу. Естественно и нормально, а если дети появятся — так совсем замечательно. Но попячьи сказки Советскому Человеку без надобности, как и их запреты! Так что ни партия, ни люди в жизнь половую не лезли, разве что уж совсем человек дебоширит. Но, тут как и со спиртным — выпьешь бутылочку-другую пивка, после службы или лекции — никто слова не скажет, всё на пользу. А упьёшься как свинья, хулиганить начнёшь, прохожих задирать — будь любезен на четырнадцать суток. И на собрании мозги в трубочку свернут, припомнил я и поёжился.
В общем, с сексом так же, дело личное, пока обществу не вредит. И, соответственно, у меня перед Светкой никаких обязательств. Да и быть таких не может: ячейка советского общества, которые буржуи и попы браком называли, браком не была. А была союзом для воспитания Советского Человека! Там, обязательства, взаимные, конечно были. Но у нас-то не те расклады! Даже романа нет, при котором на сторону ходить прямо скажем, непорядочно и не вежливо.
Так какого, извиняюсь, мужского полового эта андроид хочет от меня?! Сама своим хулиганским елозиньем возбудила, а теперь устраивает не пойми что!
— Как ты мог?! — патетично произнесла Светка.
— Пенисом, — честно ответил я. — Свет, я не понял. Какие у тебя ко мне претензии? Да и уж прости, какое твоё дело?
— Какое… мой? Никакого, — произнесла она, опустила плечи и очень… жалобно пошла в уголок Автобуса.
Присела на корточки, отвернувшись, и стала вздрагивать плечами. Это… вот же заковыка какая! И вот виноватым себя всё больше чувствую, отметил я, поглядывая на плачущую девчонку. И… ну ладно, поговорить надо.
— Свет, а Свет, — подал аккуратно голос я, на что Света продолжала молча вздрагивать.
А андроиды вообще плачут? Ну, видимо, да. И без слёз, вздохнул я, ощущая себя чертовски виноватым. Как дурак, блин — ну в чём я виноват?! Но ощущая…
— Свет, скажи мне, пожалуйста, чем я тебя обидел?
— Сам как будто не понимаешь!
— Нет, ну дурак я. Объясни, а?
— Ты… я с тобой хочу бы-ы-ыть, — рыдая выдала Света. — А ты… с какой то девкой приблудной… Променя-а-а-ал…
— Свет, ну какой “променял”? — возмутился я.
— Променя-а-а-ал! И трахался с ней, кобель такой, пока я тебя ждала и страда-а-ала!
— Дык… Тык… Мык… — приводил я обоснованные аргументы. — Светка, прекрати рыдать! — взорвался я.
— Не прекращу-у-у… А говорил — я красивая-а-а… Кобель
