Наследник Седьмой Марки - Виталий Сергеевич Останин
Верхнего освещения не было. Единственным источником света оставалось крохотное оконце под потолком, забранное к тому же решеткой. По случаю ночной поры оно не сказать, что особенно что-то могло осветить, но все же позволяло хоть как-то оглядеться.
Осмотревшись, брат с сестрой обнаружили в камере (а это была именно она) только одну достопримечательность — дырку в полу в дальнем от двери углу. Запах оттуда шел вполне определенный, и София тут же наморщила носик.
— Они тут нужники чистят, вообще? — сварливо спросила она.
— Помоги развязать веревки.
Поддерживать предложенную сестрой тему Ян не стал. Он очень хотел избавиться от пут, которые боевики «семерки» не посчитали нужным снять. Поэтому повернулся спиной к Софии и подставил ей стянутые кисти.
Девочка повторил его маневр и несколько минут, шипя ругательства на всех имперских языках, возилась с узлами. Когда же наконец путы ослабли, Ян сбросил их и уже быстро освободил сестру.
— Хорошо, не кандалы напялили! — потирая запястья, заметила София.
— Они стреножили нас только на время конвоирования, — пояснил Ян. — Понимали, что в камере мы от этих веревок освободимся без труда.
— Что дальше?
София, простая душа, полностью доверилась старшему брату, поэтому никакого беспокойства от пребывания в камере не испытывала. Скрестив ноги, уселась на пол, оперлась спиной о стену и прикрыла глаза, собираясь, вероятно, вздремнуть — ночка выдалась та еще. Она, конечно, понимала, что схватка с Олельковичем не будет простой, но чтобы локальный прорыв Ада… Нет, такого она точно не предполагала.
Ян тоже не волновался. Самое главное они сделали — колдун мертв, а доказательств его связи с Падшими имелось предостаточно. Конечно, даже став сектантом, Адам Олелькович продолжал оставаться наследником влиятельного аристократического рода, но что-то говорило молодому охотнику, что влиятельность эта после сегодняшней ночи изрядно пошатнется.
Им с сестрой ничего не грозило — так он считал. Самой страшной карой за совершенное стала бы отправка Эссенов обратно в Марку, но Ян подобное за наказание не считал. Хотя, конечно, должен был признать, что к жизни в крупном городе стал привыкать. Да и София, полагал, будет грустить, вернувшись в их глушь.
Но, скорее всего, их просто отпустят. В конце концов, они были в своем праве, дарованном его предкам самим императором много лет назад. Пожурят, конечно. Помурыжат в Четвертом отделении, а потом еще душу в Экзархате вынут и по коробочками разложат — святоши захотят узнать о столкновении с Геенной в центре Львова все. Но и только!
Ян ожидал, что их продержат в камере до утра — пусть и не лично, но он был знаком с методикой подготовки «клиента» к разговору, практикуемой силовыми ведомствами. Однако, к его удивлению, «томить» пленников на медленном огне долго не стали. По внутренним часам юноши прошло менее двух часов, прежде чем дверь в камеру без скрипа открылась и в помещение вошел, освещая его керосиновой лампой, их дядя.
Вслед за ним внутрь просочились еще два человека. По виду — служащие невысокого ранга. Они внесли в камеру три походных стула, поставили их и быстренько ретировались.
Богдан Коваль уселся на один, тяжело вздохнул и вынул из-за пазухи плоскую серебряную флягу.
— Усаживайтесь, голуби мои, — произнес он, сделав небольшой глоток и протянув флягу Яну. — Разговор у нас долгий. И пока мы его не закончим, никто отсюда не выйдет.
Глава 22. Предложение
Бумажную работу Богдан Коваль не любил, но прекрасно понимал ее полезность. А потому, едва вернувшись из пораженного Геенной особняка Олельковичей, первым делом уселся за составление доклада о произошедшем. Главным образом для того, чтобы прикрыть себя и племянников от вероятного преследования.
«Ваше превосходительство!
Сим сообщаю Вам, что расследование по делу за номером 228 закончено и передается по подведомственности в Седьмое отделение Имперской канцелярии (присутствие города Львова, Великого Княжества Польского), так как, несмотря на наличие признаков состава преступления, подпадающего под действие Указа „О мировой угрозе“, не является таковым. Проведенные следственные мероприятия позволяют с уверенностью заключить, что классификация преступления, без всякого сомнения, проходит по линии угрозы трону. О чем свидетельствуют все приобщенные к делу документы и доказательства».
Здесь Коваль отложил перо и с отвращением взглянул на написанное. «Без всякого сомнения!» — каково? «Позволяют с уверенностью заключить» — ну надо же! А она есть, эта уверенность? Если поверхностно смотреть, да, безусловно. Представитель старой, доимперской еще аристократии заигрался и решил подточить основы имперской власти. Собрал единомышленников, оплел своими сетями нечистых на руку чиновников разных служб и ведомств и замыслил — как оригинально! — разрушить империю.
И не сказать, что поработал он плохо! Многие заговорщики и половину пути господина Олельковича не прошли, закончив где-то на уровне тайных собраний, нелепых этих лож и обществ. Князь — бывший уже — смог сделать значительно больше. Сумел действительно близко подобраться к тому, чтобы ввергнуть страну в настоящий хаос, из которого она могла бы выйти, только расколовшись на провинции, бывшие когда-то самостоятельными европейскими государствами.
И плевать, что в существующих реалиях все эти независимые Польши и Литвы, Франции и Испании, Австрии и Венгрии просуществовали бы в лучшем случае три-четыре года. Что их либо поглотили бы крупные соседи — та же Британия, например, давно на французское побережье зуб точит, — либо же снес бы очередной Гон. Ад, что бы там ни говорили про снижение активности всех четырех Геенн, всегда пристально наблюдает за происходящими у людских царей делами. И, когда видит слабость, бьет мгновенно и безжалостно.
Хотите примеров? Имеются, а как же! Та же Бельфастская Геенна появилась в результате отделения Ирландии от Британии. Захотелось Зеленому острову свободы и независимости — и нате здрасти! — превратился в Пепельный. Нет уж, сегодня Аду противостоять могут только империи. Которые способны тратить треть бюджета на борьбу с Падшими, разрабатывать новое оружие и содержать огромную, оснащенную по последнему слову науки и магии армию.
Но — пусть! Пусть это был очередной заговор, попытка убийства важных имперских сановников
