Илья Садчиков - Стальной шторм. Арктический блицкриг

В атаку под острым углом вышел невилловский F-16C.

– Командир, веду первую «Вдову». Вторая на семь часов от тебя.

– Принято, Эдвард.

Соколов сбросил скорость, выпустил воздушные тормоза и попытался поймать противника на вираже. Машины скользили друг за другом в безбрежной синеве. Их двигатели выбрасывали длинные языки пламени. Инверсионные следы машин сплетались друг с другом, словно перистые тела огромных ядовитых змей. F-23 мчался по широкой дуге радиусом 1380 метров. Аналогичный показатель «Яка» был на четыреста метров меньше, и полковник воспользовался боевым преимуществом.

Когда летчик «Вдовы» понял свою ошибку, с пилонов «Яка» сорвались последние ракеты. «Сайдвиндеры» обнаружили горячий шлейф реактивного выброса и побежали по угасающему следу. F-23 сбросил тепловые ловушки, выпустил левый воздушный тормоз, совершил сумасшедшую бочку и на последних секундах разминулся с первой ракетой.

От второго реактивного снаряда «Вдова» уйти не смогла. AIM-9X догнал перехватчик и врезался в центральную часть фюзеляжа. Машина вспыхнула от носа до кончиков приплюснутых стабилизаторов. Желтое пламя устремилось к небесам, следом за ним потянулись красные языки горящего топлива.

Машина Соколова промчалась над умирающим истребителем. Секунда, и заднюю полусферу кабины залила яркая вспышка взрыва!

Невилл был рядом.

– В яблочко, командир! Ты только что сбил «Вдову»!

Сергей же радости не испытывал.

– У нас еще один контакт, тридцать километров к западу. Приближается на сверхзвуковой скорости.

Глаза полковника скользнули по дисплею МФУ, полковник пытался найти световую точку, связанную с истребителем Джейн. «Рафаль» держался поблизости, машина грациозно набрала высоту и зависла над правым крылом «Фристайла». Сергей повернул голову вправо и посмотрел на Джейн. Деверо вытянула вперед руку и подняла вверх большой палец. Наташка, вцепившаяся в подлокотники учебного кресла, взирала на «Фристайл» со смешанным чувством гордости, любопытства и тревоги.

– Две «Вдовы», Серж, твой новый рекорд!

– Мне бы до базы живым добраться.

– Доберешься! Я ухожу с «Кондором», догоняй, – пропела в наушниках Джейн.

Махнув Сергею крылом, Деверо набрала скорость и бросилась за удаляющимся транспортом.

Обезумевшая от ненависти Элизабет с хрустом выломала пластиковый предохранитель форсажа. Парные двигатели Pratt & Whitney YF119 бросили машину вперед, 7 краткая перегрузка вбила тело фон Рейнарт в пилотское кресло. Отставший «Фристайл» дал запоздалую очередь из бортовой пушки, потерял скорость и сорвался в плоский штопор, его серебристые крылья сверкнули в лучах угасающего солнца.

«Рэйчел и Грэйс погибли. Судьба оставшихся пилотов неизвестна, – горестно подумала Элизабет. – Второй транспорт должен быть уничтожен любой ценой. Деньги теперь не важны, главное – месть за погибших товарищей. Месть за близких, которые не вернутся домой и не смогут отчитаться командиру о своих успехах. Месть убийцам, которые оборвали жизнь молодых пилотов».

Фон Рейнарт нахмурилась, подсветила указательным пальцем уцелевшие ракеты, проверила дальность до цели. Искалеченный транспорт был в пределах досягаемости ракетного оружия, бортовая ЭВМ уверенно поддерживала с ним контакт.

– Промаха не будет. Обе ракеты попадут в цель.

Вой зуммера сорвал пелену ненависти.

– Бандиты на шесть часов!

Фон Рейнарт активировала контейнер РЭБ и сбросила тепловые ловушки. Вражеская AIM-120 прошла за разнесенным хвостом перехватчика, незримые щупальца ее РЛС увязли в резиновом покрытии «Вдовы». Неповоротливый снаряд сбился с курса и ушел в нижний эшелон высот.

Элизабет вновь посмотрела на боевой интерфейс. Рамка электронного захвата цели стала красной, в правом углу LCD-дисплея вспыхнул обратный отсчет – примерное время, оставшееся до пуска ракет.

– Превышен максимально допустимый предел скорости, – пропел в кабине «Вдовы» мягкий женский голос. – Пуск ракет невозможен.

Прайд потянула на себя рукоять дросселя. До цели оставалось двадцать километров. Элизабет видела отчетливо различимый след, тянущийся за серебристым корпусом раненой машины.

«Интересно, о чем думают пилоты за пару секунд до гибели. Они ведь знают, что смерть неизбежна! Наверное, вспоминают детей и близких, а может быть, молят о спасении! Кто знает их мысли, кто понимает их страхи и надежды!? Никто! Только небо и убийца, готовый пустить ракету!»

Элизабет решительно избавилась от лишних мыслей и подсветила вторую цель, едва заметную зеленую точку – французский истребитель типа «Рафаль».

Палец фон Рейнарт лег на покатую кнопку ракетного пуска.

В молодости, за много лет до Фазовой войны, Сергей Соколов хотел совершить подвиг. Читая о пилотах Второй мировой, Сергей представлял войну как непрерывную череду приключений. В яростных мысленных схватках он громил врагов и спасал товарищей от неизбежной смерти. Каждая фантазия завершалась легендарным поступком – подвигом.

Много позже, на Балканах, встретившись с ужасами настоящей войны, Сергей осознал, какими детскими и наивными были его прежние представления. Война оказалась суровой, грубой и непростительно жестокой штукой. Подвигов она не любила, а ее шестеренки перемалывали жизни тех, кто по воле судьбы оказался на пути насилия.

Подвиг, видевшийся Сергею волевым поступком, приобрел характер случайности. Для его совершения требовались не столько стальная воля и желание, сколько удачные обстоятельства. Многие юноши и девушки, решившие стать героями, погибали, не успев проявить себя. Они превращались в груды сгоревшей плоти, не успев сделать ничего значимого. Терновый венец величия, как выяснилось, был выкован не для всех.

Прощаясь с товарищами, павшими в воздушных боя, капитан Соколов осознал, что истинный подвиг не описывается в блогах и газетах. Настоящие герои не попадают в выпуски телевизионных новостей. Они сражаются за свою Родину и умирают никому не известные. Забытые всеми, кроме скорбящих отцов и матерей

Ореол романтики потускнел, его стальная оправа пошла кровавой ржавчиной. Вырвавшиеся наружу шипы рвали душу когтями ужасных воспоминаний. В душе остались лишь месть, ненависть к противнику и желание спасти немногочисленных близких людей – своих боевых товарищей.

Датчик бортовой пушки предупредил полковника об истраченном боезапасе. Сергей улыбнулся, бой подошел к концу. Противник был рядом – протяни руку и достанешь, но уничтожить его было невозможно. Полковник горько улыбнулся и в последний раз толкнул рукоять дросселя. Вражеская машина дернулась в сторону, попыталась избежать удара и с грохотом врезалась в левый воздухозаборник «Фристайла». Машину сотряс чудовищный удар; Сергей ударился головой о приборную доску. На защитные очки шлемофона хлынула кровь, полковник потерял сознание.

Двигатель громадного самолета содрогнулся от очередного взрыва. Скособоченные лопасти турбины разорвали внешнюю обшивку кожуха и остановились – черные, обуглившиеся, похожие на крылья сгоревшей мельницы. Топливную систему левого крыла охватил пожар.

В голосе Ольги звенела сталь.

– Выключай двигатель, генерал. Садиться будем на оставшихся.

Щелкнув красными блокираторами двигателя, Никонов прислушался к интенсивному радиообмену уцелевших машин.

– Джейн, это Красный-2. На земле два близких взрыва. Засекаю координаты, – Матвиенко говорил медленно, тщательно подбирая слова.

– Он успел?

Ольга оторвалась от приборной доски и приподняла голову, ожидая неизбежного ответа.

– Параплана не вижу. Возможно, его выбросило на низкой высоте. Джейн?

Генерал посмотрел на Нестерову. Лицо женщины было бледным, уголки ее губ подрагивали.

– Джейн? Принимай командование. Теперь ты… Красный-лидер, – прошелестел в эфире невозмутимый Николай.

Ольга закрыла глаза. Щелкнув пальцем по гарнитуре, Нестерова произнесла:

– Командир? У нас проблемы с двигателем, в крыле пожар. Просим разрешение на аварийную посадку.

Тишина в эфире становилась невыносимой.

– Это Красный-лидер, – голос Джейн дрожал, но при этом в нем слышались нотки несгибаемой уверенности.

– Выстраиваемся в ромбическую формацию. Вектор движения – 180, ориентировочный маркер – маяк Банака.

Майор Деверо замолчала, а потом тихо добавила:

– Это Красный-лидер… продолжаем полет.

Эпилог

Шестеренки войны

Коммодор Демпси поднялся по лесенке на стальной плавник АПЛ, вдохнул полной грудью влажный тропический воздух, провел рукой по краю паруса[61] и повернулся к старшему помощнику.