Владислав Жеребьёв - Я – обычный
– Не вдавайтесь в подробности, – кивнул я, чувствуя, что во рту снова наступает засуха, – если вкратце, то все дело в мозге. Так?
– Именно! – воскликнул толстяк.
– Хорошо, – прохрипел я. Новые ощущения начали наполнять мой мозг. Сначала навалилась усталость, полусонное состояние, заставившее расфокусировать внимание и говорить заплетающимся языком, потом пришла боль. Болело все, каждый сустав, каждый нерв, каждая пора на коже. Создавалось впечатление, что даже волосы на голове и руках буквально изнывали от монотонной, пульсирующей боли. И вдруг все прошло, будто солнце, внезапно вышедшее из-за туч, разогнав тьму, осветило землю своими лучами, сильно, с напором, как будто от этого зависело его существование. Мысли побежали в голове быстрее, сердце застучало, как будто и не сердце вовсе, а автомобильный мотор, наращивающий обороты от нажима педали. Еще секунду, еще миг и сердечная мышца треснет, порвется, не выдержав мгновенно поднявшейся нагрузки. – Объясните, наконец, что со мной происходит?
– Вижу процесс пошел. – Потер руки Синицын. – Пошел! – Вскочив со стула, он как ребенок запрыгал по комнате. – Я не сомневался! Я говорил, что у этих бездарей от науки руки растут не из того места и мысли набекрень. Мой подход, да, только мой подход единственно правильный.
Пот, обычное потоотделение, происходящее с каждым из ныне живущих на этой планете. Запах пота толстяка буквально оглушил меня, заставив зажмуриться. Сам запах стал настолько интенсивным, что переносить его, не потеряв при этом сознание, было весьма сложной задачей. Это было первое впечатление; отринув мерзкий запах, на удивление я без труда смог это сделать, я прислушался к своим ощущениям. Мир вокруг поменялся, все было так и в то же время совсем по-другому. Нет, это не мир изменился, это изменилось мое восприятие этого рухнувшего в бездну мира. Краски стали ярче, звуки громче, запахи отчетливее.
– Было два чертовых подхода в эволюционном скачке. Российское отделение практиковало старый, верный подход, в то время как западные исследования были основаны на изменении физического строения организма, результатом которого в данный момент являются, к примеру, мутанты, активно рыщущие по городу. Ошибка, не уведшая в тупик, а давшая нам еще один инструмент для достижения собственных планов, планов корпорации «Новый мир», оценившей мои идеи и способности. Идея генетических мутаций была по-своему верна, но не испытана до конца и предполагала под собой идею дать новому члену общества ту оболочку, которую он заслуживает. Увеличенная реакция, мышечная масса, мозговая активность, управление своими железами и рецепторами, из-за чего новая единица общества должна была быть самой быстрой, самой умной, самой выносливой и нечувствительной к болевым ощущениям. Не учли одного, а именно отторжения организмом человека всего чуждого ему, и на деле получили просто разумных уродов с чудовищным метаболизмом. Идея натравливать их на мертвецов пришла значительно позже и сейчас, ввиду последних событий, проект закрыт полностью.
– Разумные уроды восстали, – улыбнулся я. – Восстали сейчас, восстанут позже. Так будет всегда, профессор. То, что вы творите с живыми людьми, в этом есть что-то дьявольское, аморальное и порочное. Военное преступление, это самый простой термин, который можно отнести к вашему виду деятельности.
– Оставьте, оставьте, Константин! – взвился профессор. Жирные губы толстяка затряслись, руки заходили в хаотичном порядке. Казалось, еще секунда и он взорвется от переполняющего его негодования. – Кто перед нами? Паразиты! Потребленцы, изо дня в день ведущие существование овоща. Сидят перед телевизором, слушают обещания политиков, ну и раз в год ездят в страну третьего мира, чтобы почувствовать себя богатыми, а заодно получить свою дозу витамина «дэ». Они как гусеницы на яблоке. Стоит добраться, и начинают жрать, жрать, жрать, не заботясь о том, что это яблоко вскоре погибнет и, рухнув на землю, задавит своего обидчика. Да они сейчас в своем первоначальном, вечно ищущем пищи состоянии. Оно им идеально подходит. Если бы не сложность исполнения и сроки, то от первоначального плана заражения вообще можно было бы отказаться, если бы не одна оказия. Мутанты получились на удивление устойчивы к любому виду вирусов, ныне существующих на нашей планете. Их иммунная система универсальна, а желудок устроен так, что может переваривать фактически любую органическую субстанцию. Ускоренный метаболизм в них развит намеренно, уже после прохождения всех основных испытаний. Он стимул для мутантов в уничтожении мертвецов, и он же – подстраховка для людей. Мутанты – это инструмент, подручное средство. Инструмент, как, к примеру, даже самый умный компьютер может общаться, анализировать информацию и сам поддерживать собственное существование, но от этого он человеком не становится. Люди мыслят! Человек – разумное существо, не будет гадить там, где живет. Все остальное это брак, никчемные отбросы, не заслуживающие упоминания.
Отдышавшись, Синицын налил себе воды из графина и одним залпом опустошил стакан.
– Теперь что касательно вас, мой друг.
– Что? – прищурился я. Все болезненные ощущения не то чтобы совсем исчезли, а несколько притупились, позволив вновь мыслить здраво.
– Вы, Константин, как еще с полсотни людей на этой планете, человек особой марки. Вы – головной проект, ради которого и задумывалась вся эта вакханалия. Вот смотрите, – толстяк достал из папки толстую кипу листов. – Объект двадцать пять, родился в одна тысяча девятьсот восемьдесят втором году, апрель, десятое. Имя, при рождении – Константин. Опекуны объекта Елена и Андрей Мерзляевы.
Я стиснул зубы, услышав из уст этой твари такие родные и до боли знакомые имена.
– Бред, – прошипел я. – Ты бредишь, мерзавец.
– Да ну? – Мерзкая усмешка вновь исказила лицо Синицына. – Пошли дальше. – Толстые пальцы-сардельки вновь принялись перелистывать пожелтевшие от времени страницы. – Детство нам не интересно, отрочество тоже без особых происшествий, за исключением одного случая. Помнишь болото, Костик? Помнишь?
Когда мне было двенадцать лет, мы с отцом отправились за грибами. Большую часть дня и вечер отходили безрезультатно, не преуспев в тихой охоте, и уже собрались домой, но по дороге назад я отстал и заблудился. Как это произошло, родители гадали до сих пор, но дальше пошло хуже. Отделившись от родителя, я прошел лес почти насквозь, пробрался через болото и вышел вверх по шоссе километров на тридцать выше станции, где меня и подобрал наряд милиции. Шел я, как вы понимаете, ночью.
– Ребенок в двенадцать лет прошел по лесу, по болоту, ночью и не умер от переохлаждения или не вывернул или сломал себе ногу. Нонсенс, слепая удача? Нет. Подготовленная акция. Год за годом над твоим негласным обучением работали десятки лучших специалистов, наполняя твой неокрепший мозг нужной, ну или не нужной, информа-цией. Школьные занятия, походы в кино с друзьями, прививки, тесты у врачей, всем этим занимались мы, преподнося нужные тебе сведения порционально, тщательно готовя почву для следующего шага. Неосознанно твой мозг усваивал и поглощал получаемые знания, словно сухая губка, опущенная в воду, но не переполнялся, а лишь откладывал информацию, готовый в критический момент дать ее своему хозяину.
– То, что я тогда выжил, – покачал я головой, – скорее чудо. – Действительно, в подобных обстоятельствах шансы на успех сводились к нулю, но более чем слепым везением это не назовешь. – Дайте фактов, профессор.
– Хорошо, мой неверующий друг, – улыбнулся тот. – Факты так факты. Далеко ходить не будем, просто пролистаем информацию нашего полевого агента, которого вы знаете под именем Марик. Кто смог выбраться из высотного здания, почти под завязку забитого зомби? Ты. Кто смог правильно оценить ситуацию и выбрать наиболее простой способ бегства из зачумленных районов, путем вычленения наиболее доступного автомобиля? Тоже ты. Кто смог эвакуировать целую группу людей из города, заваленного смердящими трупами под самое горлышко? Найти убежище? Организовать оборону? Распределить обязанности, тонко уловив способности и настроение. У тебя же в команде не было ни споров, ни конфликтов, ничего такого, что легко возникает в группе малознакомых друг другу людей, даже в самые острые моменты? Твой мозг, искусственно смоделированный и по сути своей уникальный, кусочками подбрасывал тебе нужные идеи, заставляя анализировать и просчитывать обстановку все точнее и точнее. Ты один из немногих, кто выжил. Уже этим ты доказываешь свою уникальность.
– Я – обычный, – улыбнулся я. – Самый обычный офисный клерк. Жив, потому что имею голову на плечах и чувство самосохранения. Люди, попавшиеся мне на пути в эту черную минуту, оказались удивительно правильными, за исключением разве что Марика, чью голову я прибью на стенке сортира, как только подвернется первая возможность. Вы снова бредите, профессор.
