Андрей Гребенщиков - Обитель снов
– Че молчим?! – «первый» явно начинает нервничать. – Шутки вздумали шутить? Мигом пайки урежу, шутники гребучие!
Угрозы не действуют, ответа нет.
– Ну сейчас кто-то огребет! – монтер быстрым шагом направляется к ближайшему световому лучу, он полон решимости надрать кое-кому задницу за неподчинение требованиям начальства.
Сдвинутая на лоб каска второго монтера не дает рассмотреть его лицо. Он стоит, прислонившись к стене в неестественно расслабленной позе, будто готов в любую секунду сползти на пол, однако какое-то досадное препятствие мешает ему осуществить задуманное. Первому приходится подойти почти вплотную к нему, чтобы, наконец, заметить это препятствие: шея товарища пробита насквозь огромным железным болтом и он буквально пригвожден к стенке!
Первый не кричит, сдерживается, как может, только сипло матерится себе под нос. Нужно посмотреть, что с двумя другими, нужно посмотреть, что…
Тело третьего ремонтника лежит ничком на земле, фонарик на каске почти упирается в пол… Первый не знает, что с ним, но достаточно увидеть поблескивающую лужу крови под свежим трупом… наверняка трупом… столько крови…
Четвертый… Монтер не доходит до последнего товарища, прямо перед ним из темноты возникает искаженное гримасой ненависти лицо. Оно застывает в луче света на один крошечный миг – но этого достаточно, чтобы заметить налитые красным, сумасшедшие глаза – в следующее мгновение острый скальпель, с размаху вогнанный в горло, снимает все вопросы.
Как и несчастный ремонтник, Ник видит убийцу не дольше доли секунды – его трудно узнать, настолько облик искажен лютой, нечеловеческой злобой. Но Ник узнает молодого – «здесь и сейчас» ему на двадцать лет меньше, чем будет в тридцать третьем году, – кровожадного и совершенно безумного Ареха… Монстр в обличье казавшегося знакомым человека.
Ужасное наваждение тает, рассыпается прахом далекого прошлого, но калейдоскоп чужих воспоминаний продолжает свое безостановочное движение, кадры проносятся, без устали сменяя друг друга. Убийства, безумие, отчаяние… Ретроспектива с начала новых, проклятых времен до… цепь воспоминаний прерывается в двадцать первом году, словно рвется пленка в древнем кинопроекторе. Вместо изображения белый шум и что-то неуловимое на заднем фоне, второй план, на котором никак не может сфокусироваться взгляд. Наконец сквозь рябь помех проступают силуэты, сначала совсем туманные, но быстро обретающие четкость.
Это дом. Обретенный и покинутый…
* * *– Две тысячи тридцать третий год, станция Бульвар Дмитрия Донского, – отчетливо проговаривает диктофон. Таким много лет назад пассажирам объявляли остановки в вагонах метро. Ник не мог этого слышать – последний поезд в метро замер, не достигнув следующей остановки, за два года до его рождения, но он все равно знает… это чужое знание, ставшее своим.
Юноша с первого взгляда узнал родную станцию, узнал он и дядю, неспешно идущего по платформе. Тот резко поднял голову, увидев кого-то, стоящего на балконе, и тут же что-то закричал, приветственно махая руками. Дядя выглядел до крайности удивленным, но одновременно обрадованным. Он заметил в толпе «мертвого» человека, считавшегося погибшим почти два десятка лет назад.
«Мертвый» человек отпрянул от балконных перил и тут же исчез в толпе, оставив Шуру Кузнецова в полном недоумении.
– Этот же день, спустя несколько часов, – услужливо пояснил диктофон.
Быстро идущий по неосвещенному туннелю человек. Ник видит его со спины, но даже несмотря на темень перехода, знает, кто это.
Вспышка и оглушительный звук выстрела. Александр Кузнецов умирает мгновенно. Тело еще валится на землю, но оно уже мертво…
Убийца, резко возникая из тьмы, склоняется над жертвой. Ему нужно убедиться, что ранение смертельно.
– Извини, Шура, – убийца прикладывает пальцы к шее Кузнецова, пытаясь нащупать пульс. – Мне нужен твой племянник. А ты бы стал мешать… Прости, что так исподтишка, но разве с тобой по-другому сладишь?
Пульса нет. Убийца, чье имя отлично известно Нику, поднимается, на ходу пряча пистолет за пазуху. Дело сделано, Арех может быть доволен собой, но впереди его ждет много работы: с молодым Кузнецовым придется немало повозиться, чтобы подтолкнуть к самоубийственному походу в Обитель… Арех спешит, он должен сделать все в срок…
Глава 26
Тварь не должна проснуться!
– Осторожно, двери закрываются! Следующая – конечная. – Это снова Эль, настоящая Эль!
Ангар вспыхивает красным мерцающим светом, тревожные баззеры взвывают оглушительной какофонией. Равнодушный механический голос вещает со всех сторон:
– Аварийное закрытие гермоворот, повторяю, аварийное закрытие гермозатвора. Всему персоналу…
Это не видение и не чужое воспоминание – все происходит прямо сейчас!
Дикий крик Ареха не может заглушить усиленный десятками громкоговорителей голос, но он заглушает…
– Ссссуууука!!! Сука! – он грозит кулаком куда-то вверх. Невозможному здесь небу? – Спящая, лживая ты сука! Поганая тварь!!!
Арех, не глядя на «Тигра» с открытым капотом – скалящийся хищник, которого так и не удалось приручить, – сломя голову несется к закрывающимся створкам гермозатвора. Ворота движутся очень медленно, он успеет!
– Останови его! – шепот Эль, требовательный и… молящий. – Ты сумеешь. Просто прикажи.
Володя замер на месте, когда оказался на линии ворот. У него отказали ноги – словно приросли к полу. «Стой здесь!», прозвучавшее в его сознании, лишило контроля над собственным телом. Арех давно привык к голосу Спящей в своем сознании, она приходила во снах и превращала их в кошмары… Но сейчас он не спал… и голос не принадлежал той, что когда-то звалась Эль…
– Будьте вы прокляты! – Арех смотрел широко распахнутыми глазами на неотвратимо приближающиеся створки ворот.
«Ты не можешь идти вперед, но можешь вернуться».
Он кинул быстрый взгляд через плечо – насколько смогла вывернуться шея. Ангар был заполнен людьми, все они вышли, чтобы попрощаться с ним. Молчаливые и бессловесные, они ждали. Знакомые и давно забытые, десятки и сотни мертвых, потускневших взглядов… Все, кого он убил.
– Я не вернусь сюда!!!
«Выбирай».
– Я не сплю, я не могу видеть их, я не…
«Твое тело в силах сделать шаг назад. Ты еще можешь спасти его».
Арех отвернулся. Он закрыл красные, усталые от вечной бессонницы глаза и вытянул руки в стороны, словно пытаясь остановить движение многотонных железных плит.
– Есть вещи поважнее тела… Передай это Спящей.
Седая голова опустилась на грудь.
– Я не…
– Прислушайся к его памяти! – оглушительный шепот Эль раздается прямо в голове Ника. – Быстрее, ты должен успеть!
Память… Цвета блекнут, все становится черно-белым. Тот же самый проем гермоворот, но створки еще закрыты. В ангаре множество людей, они возбуждены и с нетерпением ждут, когда Обитель откроется в третий раз. Четыре года назад пять мощных броневиков выехало наружу в поисках безопасного пути на свободу. Ни один из них тогда так и не вернулся, но ведь есть надежда, что кто-то выжил и сейчас обязательно спасет несчастных обитателей чертового подземелья.
По воротам пробегает заметная дрожь, они приходят в движение. Толпа затихает.
Арех пристально смотрит в экран. Он не может быть там, среди людей, считающих его мертвым, но тяжелое, недоброе предчувствие заставляет его вместе со всеми вглядываться во все увеличивающийся проем между створками.
В образовавшемся просвете ворот кто-то или что-то есть! Маломощная оптика камеры неспособна дать четкую картинку, и Арех видит лишь хрупкий человеческий силуэт, застывший на пороге Обители. Вопреки здравому смыслу он узнает этого человека, но не может поверить самому себе!
Толпа, в первое мгновение почти прижавшаяся к гермозатвору, резко сдает назад. Люди в ангаре тоже не верят своим глазам, они растеряны и напуганы. Пройдет минут десять, прежде чем самые отчаянные смогут приблизиться к нежданному гостю, так и стоящему на границе между убежищем и той стороной.
Они что-то спрашивают у новоприбывшего, но тот недвижим, словно изваяние. Еще спустя пять минут молчаливого посетителя подхватывают за ноги и за руки и несут внутрь Обители – пусть врачи разбираются с тем, кто так неожиданно вернулся.
Арех терпеливо ждет, пока процессия остановится у внутреннего шлюза на границе гигантского гаража и нулевого этажа убежища. Камера, закрепленная на потолке, жадно всматривается в лицо бессознательного человека. Седая, растрепанная женщина в лохмотьях вместо одежды. Плотно закрытые глаза на бледном лице… На бледном лице Эль! Это не может быть ошибкой! – Арех в упор приникает к экрану. – Невозможно! То же красивое лицо, что и четыре года назад, когда он смотрел на нее спящую. Кажется, это было в кабинете ее отца, в день, когда тот стал покойным отцом…
