Владислав Выставной - Кремль 2222. Кенигсберг

– Нам не уйти от него, – со спокойствием обреченности произнес старик. – Он не только под парусами, но и на пару. Да и площадь парусов в разы больше. Видите? Он нагоняет!

– Отобьемся! – самоуверенно заявил Книжник, снова припадая к оптическому прицелу своей винтовки.

В перекрестии появилось неприятно знакомое лицо. Обветренное, изъеденное морщинами, как треснувший прибрежный камень.

Кэп. Зловещая фигура застыла на мостике за броневой плитой. Видна была лишь голова да руки в перчатках, которыми он небрежно указывал что-то, отдавая команды. Кэп вдруг перестал жестикулировать и повернулся в сторону снайпера. Казалось, он смотрит в ответ и видит семинариста насквозь – прямо через прицел этой «снайперки», которая просто бессильна против вселенского зла, которое олицетворяет этот утонченный садист.

Палец сам коснулся спускового крючка, и губы прошептали:

– Сейчас… Ответишь за все, гад!

Качка мешала прицелиться точно, но семинарист уже приспособился и знал, как подобрать правильный момент для точного выстрела. Облизнув губы, прицелился, задержал дыхание, прислушался к ритму сердца, чтобы произвести выстрел в единственно верный момент – в промежутке между ударами собственного сердца…

– Что за черт…

С неприятным удивлением Книжник вдруг осознал, что не может нажать на спусковой крючок. Нет, он прицелился наверняка, он имел перед собой врага и мотив расправиться с ним.

Но понял, что не может стрелять вот так, исподтишка, в ничего не подозревающего человека. Не может сам вынести приговор и сам же – привести его в исполнение. Он не мог быть палачом – просто органически не мог. Ему приходилось убивать, и не раз. Но каждый раз это был бой – открытое столкновение, где угрожали его собственной жизни.

Книжник выругался снова. Он отнюдь не умилялся собственному благородству. Напротив, ругал себя за чистоплюйство, которое могло стоить жизни его друзьям.

Но, поймав вдруг взгляд Пророчицы, ощутил: он поступил правильно. Черт возьми – если понадобится, он убьет этого Кэпа. Но только в честном бою. Конечно, если до этого дойдет дело.

– Проклятье… – пробормотал Герцог. – Он нагоняет.

«Железный Таран» медленно, но верно сокращал расстояние. Было ясно, как день, – счастливо набежавший ветер не поможет шхуне уйти от этого корабля, подталкиваемого мощной паровой машиной. Там, на борту, похоже, уже пришли в себя после неожиданного удара со стороны маленького, но, как оказалось, зубастого судна. Следовало ждать ответного удара. И этот удар не предвещал ничего хорошего.

– Надо прибавить парусов! – крикнул Книжник.

– Наверх посмотри! – отозвался старик. – Нечего уже прибавлять.

– А ну без паники! – рыкнул Зигфрид. – Проверить оружие! Отобьемся!

В какой-то момент Книжник и впрямь поверил, что им удастся отбиться от напирающей железной смерти. Действовать четко, по приказу, под руководством опытного бойца – это и воодушевляет, и дарит уверенность в своих силах. Но главное – избавляет от сомнений. Они просто готовились к бою, не думая о том, чем кончится этот бой.

Но реальность скомкала и растерла в пыль все эти планы.

Откуда-то со стороны правого борта, в пространство между беглецами и преследователями из тумана стала надвигаться темная громада. Поначалу показалось, что просто сгустилась молочная мгла. Но вскоре тень сгустилась – и вдруг обрела реальность.

– Мать моя женщина… – пробормотал Книжник.

За кормой, как всплывший из бездны «Летучий Голландец», возник силуэт нового, какого-то чудовищного судна. Черное, как мгла, оно имело очертания боевого корабля. Правда, перестроенного с какой-то безумной фантазией. Буквально облепленный, как гнездами, разномастным вооружением, корабль пер с мощью, недоступной даже «Железному Тарану». Он не пытался нагнать шхуну – он просто пересекал курс беглецов и преследователей.

– Батарея Мастера Гавани, – побледнев, сказал Герцог. – Пришел карать за нарушение портового Устава…

– Карать? – повторил Книжник.

После чего корабль дал залп.

Паруса снесло к чертовой матери вместе с мачтами. Несколько болванок прошили корму. Вода вокруг вскипела от разрывов. Каким-то чудом никого не убило – но шхуна мгновенно потеряла ход и беспомощно закачалась на волнах. В небо торчали огрызки мачт, разорванный такелаж гнилыми водорослями свисал в воду.

Черный корабль, как меч, перечеркнул их курс и исчез в тумане.

Команда обескровленной шхуны приходила в себя, мрачно наблюдая разрушения. Оставалось только покориться судьбе и дожидаться, пока их не раздавит корпусом своего корабля мстительный Кэп.

– Холодает, – слабо произнес старик.

Книжник непонимающе поглядел на него. Что с того, что холодает? Замерзнуть насмерть было бы лучше, чем попасть в лапы Вольным.

Однако холодало действительно крепко. Книжника начало колотить мелкой дрожью, но он с изумлением наблюдал, как прямо на глазах палуба и остатки мачт покрываются инеем. Затем случилось еще более странное: в течение нескольких секунд туман вдруг осыпался снежинками.

Шхуна вдруг перестала характерно покачиваться. Послышался удивленный голос Зигфрида:

– Смотрите! Что это?

Книжник перегнулся через фальшборт. Глаза закололо непривычно статичной картинкой. Море как будто обратилось в стекло. Книжник не сразу понял, что происходит. Просто потому, что даже в старых книгах не читал о подобном.

– Лед встал, – рядом произнес старик. – Грядут холода.

Книжник дикими глазами просмотр на него. Вспомнились слова Кэпа.

– Это как же такое возможно? – пробормотал Книжник. – Меньше минуты прошло. Какая же должна быть температура у воды?

– Никто не знает, почему так случается, – с другой стороны произнес Герцог. – Толща воды как будто высасывает, забирает тепло с поверхности… Поверхность леденеет мгновенно.

Лед утолщался и крепчал прямо на глазах. Явственно затрещал сдавливаемый льдинами корпус. Громко лопнуло – и трещина побежала от кормы назад. Туда, где в километре точно так же замер вмерзший в лед «Железный Таран».

В мозгу Книжника будто звонок прозвенел. Он уже различал «сигнал» от Алатыря, впившегося в затылок. Этот «звоночек» словно толкал его в спину, заставляя действовать.

– Зиг! – позвал он. – Надо валить с корабля! Немедленно.

– Куда валить? – не понял Зигфрид.

Книжник кивнул в сторону застывшей водной глади.

– На лед.

Воин поглядел на него, как на сумасшедшего. Не удивительно: вряд ли вест всерьез представлял себе, как можно пешком разгуливать по морю. И уж точно не читал древних книг про великий Ледовитый океан на далеком севере, покрытый тысячами километров льдов. Все-таки некоторые вещи не так-то просто укладываются в голове. А потому сейчас следовало брать инициативу в свои руки.