Владислав Выставной - Кремль 2222. Ярославское шоссе

– А давай поиграем!

И с размаху воткнул острый тонкий клинок чуть ниже черного волосатого локтя.

Истошный рев перекрыл фоновый шум этого нескончаемого базара. В большинстве клеток заткнулись, в некоторых аж присели от неожиданности. Книжник и сам решил, что от рева у него сейчас лопнут барабанные перепонки. Зато «железная лапа» мгновенно ослабила хватку, и парень буквально вывалился из тесных объятий на бетон. И сразу же заметил на себе злобные взгляды охранников.

– Стоять! – заорал один, а другой тут же швырнул в него увесистым оперенным дротиком. Но не попал: Книжник подскочил к центральной винтовой лестнице и что было сил понесся вверх по крутой спирали, уже понимая, что его «раскрыли», и теперь дело принимает новый оборот. Охранники со всех сторон бросились к лестнице, в том числе и те, что были сейчас уровнем выше. Нужно было успеть проскочить мимо них, чтобы добраться до единственного выхода – люка в высоком бетонном потолке, в который уходила пронзающая казематы лестница.

Толпа взревела, наслаждаясь редким зрелищем. Одни сейчас болели за смельчака, сумевшего «уделать вертухаев», другие, из зависти к чужой свободе, искренне желали этому выскочке попасться. Кто-то успел сообразить, что на редком развлечении можно подзаработать, и мгновенно организовал тотализатор, принимая ставки «за» и «против» прыткого чужака.

Выворачивая наизнанку душу, взревела сирена. Уже почти достигнув люка, он увидел: путь преграждает тяжелая железная крышка. Сжав зубы, он двинул в эту горизонтальную «дверь» плечом – и едва не полетел вниз, словно наткнувшись на несокрушимую преграду. Да так оно и было. Здесь, у спасительного порога, он оказался в западне. Невольники в клетках бесновались, и вой сирены только подогревал азарт дикой толпы. Книжник вдруг ощутил себя гладиатором посреди древнего Колизея. Он встал поудобнее и вскинул арбалет в ожидании первого, кто рискнет приблизиться. Заключенные орали, подначивали, требовали крови. И Книжник был почти уверен, что не переживет этой схватки. Он успеет сделать максимум пару выстрелов, после чего дело дойдет до рукопашной. Тут уж ему не помогут ни револьверы, ни меч Зигфрида: когда нет подлинного мастерства, враг возьмет количеством. В подтверждение этой мысли над ухом звякнул еще один дротик. Книжник выцелил ближайшего к нему охранника…

И вдруг все погрузилось во мрак. Икнула, заткнувшись, сирена, по клеткам разнесся многоголосый испуганный вздох. И тут же над головой звякнул, открываясь, люк, а знакомый ехидный голос позвал:

– Ну что, стрелок, нашел своего друга?

– Это ты, Мех? – Книжник пулей выскочил из зловонного тюремного «котла» и чуть не бросился с объятиями к Механику-младшему. – Не ожидал я тебя снова встретить!

С глухим звуком люк встал на место.

– Да что-то домой захотелось, – хихикнул Мех, задвигая крепкие засовы на крышке люка. – Составишь компанию?

– Конечно. Но сначала нужно кое-кого навестить. Где у вас здесь генераторная?

Они пробирались вдоль стен, какими-то тесными грязными закутками, о существовании которых догадаться было непросто. Мех отлично ориентировался в подземельях Гробницы. К этому пареньку накопилось немало вопросов, но двигаться приходилось тихо, так что было не до праздных разговоров. Книжник уже запутался в бесконечных спусках, подъемах, изгибах и мостовых переходах. Мех умудрялся вести его там, где присутствия людей почти не наблюдалось.

Но один раз они едва не попались. Как раз собирались пересечь небольшой зал с железными шкафами вдоль стен. И Мех вдруг с силой сжал его руку, удерживая от шага из спасительной тени.

Только тогда Книжник заметил его.

Фигура громадного роста неподвижно замерла у противоположной стены, напоминая собственную тень – именно поэтому ее не удалось заметить сразу. Тяжелый плащ складками ниспадал до пола, поверх него небрежно свисали длинные черные волосы с проблесками седины. Этот человек был левшой, и в отведенной в сторону левой руке тускло отблескивал меч.

Послышались чьи-то судорожные всхлипы. Кто-то был еще там, за широким плащом.

– Не надо… – глухо пробормотал кто-то. – Не убивай! Я ни в чем не виноват!

– Я знаю, – произнес низкий, с хрипотцой, голос. – Ты ни в чем не виновен.

– Тогда зачем ты…

– Ты же знаешь: исты всегда кормят свои мечи. Так было, и так будет всегда.

– Но почему я?!

– Так уж вышло. Мой меч захотел крови – и ты попался мне на пути. Такова жизнь, и ты должен принять это.

– Я не понимаю!

– И я не виню тебя в этом. Ты всего лишь раб – откуда у тебя понимание? Ты должен быть благодарен за то, что меч выбрал тебя.

– Я… Я… – всхлипывания перешли в рыдания.

– Молодец. Меч любит слезы. Они делают кровь слаще.

– Не надо, умоляю!

– Правильно, попытайся разжалобить меня. Меч любит, когда молят о пощаде.

– Я все что угодно… Я… Только не убивай… Все что угодно….

– Что ты мне можешь предложить, раб? Только свою кровь – это все, что у тебя есть. Возрадуйся – ты умрешь от благородного металла, а не от болезней и голода. Да будет так!

– А-а-а…

Короткий взмах, неуловимое движение – крест-накрест, свист стали и резкие волны на поверхности плаща. Еще несколько секунд неподвижности, и зловещая фигура, повернувшись, медленно ушла в сторону. Книжник успел запомнить лицо этого человека: худое, осунувшееся, усталое лицо немолодого убийцы.

На полу в расползавшейся черной луже лежали человеческие останки. Не тело даже – части, словно рассыпанные из упавшего ящика. В центре лужи застыло самое зловещее – голова, разрубленная вертикально, как арбуз на две половинки.

Книжник неподвижно смотрел на страшный итог подслушанного разговора. Послышались прерывистые булькающие звуки – Меха тошнило. Семинариста пронять было тяжело, слишком многое довелось увидеть в последнее время, но его вдруг посетило тяжелое чувство. Он думал о враге, с которым пришлось столкнуться. До этого были страшные рассказы, легенды и намеки. И вот он увидел сам.

Абсолютная безжалостность. Бессмысленная, нечеловеческая жестокость. Наверное, с таким ледяным спокойствием способны убивать лишь боги, считающие себя вправе вершить человеческие судьбы.

Или просто нелюди, убившие в себе все человеческое.

– Что это было? – тихо спросил Книжник.

– Кормление меча – так они это называют, – тихо отозвался Мех. – Они убивают любого, когда им вздумается «подкормить» клинок. Отрабатывают удары.

– На живых людях?

– Люди для них – только они сами, – каким-то мертвым голосом произнес Механик-младший. – Все остальные – просто мясо.

Он застыл, стоя на коленях, уставившись на кровавое месиво, расползавшееся по полу. На лице его снова появилось безумие, и на этот раз – совсем не веселое.