Операция "Берег" - Юрий Павлович Валин
Матерное словосочетание было вроде как совсем лишним, и уж совсем не шло девушке. Что за странное воспитание? Ладно, это не наше дело.
— Тут слегка обижаете, почти двадцать лет проработал на штучном производстве с оптикой, — намекнул Митрич.
— Специалист! — подтвердил командир танка.
— Ну рискните, — недоверчивая военфельдшер сняла окуляры.
Мехвод живо достал «тонкий инструментарий» — в последнее время экипаж весьма прибарахлился инструментом — немцы не обеднеют, и тут вообще ни разу не мародерство, а чистое необходимое техобеспечение.
Митрич устранял проблему, демонстрируя хозяйке оптики порядок действий — та смотрела щурясь, но с серьезным вниманием. Может, и не совсем баба-яга по характеру, просто многочисленности мужиков опасается, оно отчасти и понятно.
…— Тут главное, без спешки и правильный подбор инструментов. Тонкогубцы при случае найдите…
— Поняла. У нас корнцанги[9] есть, в случае чего ими попробую…
К танку подошел майор Васюк в сопровождении долговязого Яна — тот, видимо, считался личным водителем и порученцем.
— Так, товарищи танкисты и медики — от лица командования объявляю благодарность. Прибыли вовремя, стену прошибали аккуратно, можно сказать, бережно. Товарищу Иванову отдельная благодарность за бдительность и меткую стрельбу. Хотя последнее было и рискованно. Товарища военфельдшера непременно поощрим за оказание срочной помощи особо ценному пленному. Работаете на скоростях истребительной авиации, прямо даже удивительно…
— Не подкатывайте, товарищ майор. Даже не пытайтесь, — внезапно отрезала военфельдшер. — Я вообще не по этой части.
Майор осекся и откровенно очень удивился. Ян-водитель уставился на военфельдшера и внезапно хихикнул. Это, видимо, окончательно обидело медичку — уставилась на бойца подслеповато, но яростно.
— Похоже, вы, товарищ военфельдшер, некоторые слова совершенно неверно понимаете, — без малейшего признака раздражения сказал майор. — Отчасти могу понять, но все же следите за логикой собеседника. Впрочем, это ваше дело, вы вообще не в моем подчинении. Но вашему непосредственному начальству искренне сочувствую. Товарищи танкисты, еще увидимся!
Майор пожал руку Терскову и отбыл.
Митрич закончил с очками, отдал ценный оптический прибор хозяйке:
— Носите на здоровье.
— Благодарю. Вы настоящий мастер, сидят как влитые, — чопорно поблагодарила медичка. — Всего хорошего.
Пошла прочь, чуть ли не чеканя шаг.
— Товарищ военфельдшер, — окликнул стрелок-радист. — Чего вы на майора-то? У него же невеста. Между прочим, дочь известного латвийского коммуниста-ополченца. Там такая любовь, это ж все саперы знают, мне земляк-минер сказал по секрету. Не наше, конечно, дело, но напрасно вы, ей богу…
— Именно. Не ваше дело. Я сплетен не слушаю, в бесплатных советах не нуждаюсь, — уже не отрезала, а словно шашкой отсекла безжалостная товарищ Варлам.
Хамедов стянул танкошлем, почесал затылок:
— Злющая какая. И откуда такую взяли?
— Нам ее злость только на пользу. Первую помощь окажет, отвлекаться не будет, — сказал Митрич.
— Это конечно. Только она вот гавкает, а от самой духами тянет. Я после газоля такие ароматы на раз чую, — похвастал мехвод.
— Это не духи, а по-моему, одеколон «Шипр», его военторг все время возит, — пояснил Терсков и глянул на заряжающего: — Митрич, а ты ведь знаешь секретный подход к фельдшерицам, да? Или это напрасно кажется?
— Галлюцинации и миражи. Какой же там секрет? Я просто столько в госпиталях и больничках валялся, что половину фельдшериц Советского Союза в лицо и по характеру знаю. Хотя эту, конечно, очень странноватую нам прислали.
— Ну, и ладно, она все равно не нашей Группы. В машину и заводи!
Двинулись обратно к саперам. Сидел в люке товарищ Иванов, размышлял о сюрпризах войны и продвинувшейся медицине. Надо же: и пакеты первой помощи совсем иными стали, и всякие готовые шины и лангетки в сумке у медиков наготове есть.
А тогда — в 42-м — даже отличить мертвого бойца от тяжелораненого не особо могли. Понятно, холод, все мерзлое.
Только перевели красноармейца Иванова во взвод пешей разведки, успел дважды к немцам сходить. А потом, среди белого дня, на передовом НП…. прилетело, без свиста, никто из хлопцев и не дернулся. Видимо, прямое попадание в окоп, всех разом побило. Сколько Иванов пролежал — да кто его знает? Смутно помнилось как очнулся, когда перекладывали окоченевшие тела, вроде как похоронщики удивились, что не совсем одеревенел. Или это казалось?
Точно помнилась уже санлетучка — отдирали-срезали присохшую одежду на узком операционном столе, больно было невыносимо.
Потом качало, везли и везли, поили, кормили — лиц не помнилось, но успокаивающие голоса часто вспоминались. Выхаживали. Вот зачем, спрашивается?
Проникающее в грудную и брюшную полости, осколки в левой руке у плеча и ниже. А поезд все шел, останавливался, сгружал умерших, и снова шел.… На восток, дальше и дальше от войны.
[1] Ныне поселок Знаменск.
[2] Ныне реки Лава и Преголя.
[3] Знаменитые московские Сандуновские бани, расположены в центре города, действуют с 1808 года, работают и сейчас.
[4] На карте эти населенных пунктов нет.
[5] Старое название винтовочной обоймы.
[6] Московский геологоразведочный институт.
[7] РГД-33 — советская ручная граната образца 1933 года.
[8] С немецким языком у майора Васюка по-прежнему проблемы — он имеет в виду заряд Sprengbüchse 24.
[9] Корнцанг — прямой или изогнутый хирургический зажим для удержания инструментов, введения в рану тампонов и прочих нужных медицинских процедур.
Глава 9
9. Восход поднимался
И падал опять,
Расположение Отдела «К».
Наше время 8:50
«Исходя из вышеизложенного, считаем район Гросс-Фридрихсберг малоперспективным, и…» — отстукивал по клавиатуре старший лейтенант Земляков.
Кенигсберг, апрель
