Отдел Химер (СИ) - Бурак Анатолий

На алых подушечках лежат награды. Боевые ордена, заслуженные покойным на полях Великой войны. Мне, прожившему всего лишь два десятка лет, это казалось абсурдом. Чем-то далеким и нереальным.

Солдаты подняли винтовки, готовясь произвести прощальный салют. Я же, ведомый любопытством, снова переключился на сверхвосприятие.

Выстроившиеся ровными рядами призраки, держа в иллюзорных контурах рук оружие, тоже дали залп. Должно быть, в их частотном диапазоне это звучало внушительно. Я же лишь снова покрылся гусиной кожей, с усилием сдержавшись, чтобы не дать деру в нормальное состояние.

Гроб опустили в яму, и по крышке застучали комья земли. Призраки по очереди подходили, бросая каждый свою горсть. Я снова притупил чувства. Странное это было зрелище: земляной дождь. С невысокого холмика сами собой отделялись комочки и, описав плавный полукруг, летели в могилу.

Пожалуй, только сейчас я осознал всю мощь организации, взявшей нас с Майей под свое крылышко. Изредка работая с Асмодеем и видя, на что способна всего лишь одна Химера, я содрогнулся от ужаса, представив, что могут сотворить с этим миром сто подобных монстров.

Будучи сотрудником нелегальным, я не ждал, что меня позовут помянуть того, кто носил имя Магистр. И, осторожно спустившись вниз, побрел к стоящему в нескольких километрах джипу.

Вообще-то и само мое присутствие здесь и сейчас было несанкционированным. Но любознательность, это величайшее благо и самое страшное из проклятий, не давала покоя.

О том, что случилось, подсказали Ольгины заплаканные глаза. Едва достигнув Москвы и водворив заметно погрустневшего Искрина домой, мы первым делом связались с Санаторием на предмет получения инструкций.

— Асмодей занят, — проинформировала нас главный диспетчер. И, всхлипнув, сказала: — Не сегодня, дети. — И отключилась, ничего не объяснив.

Ситуация заинтриговала ужасно. Ни слова не говоря Майе, я отправился в Санаторий. Вообще-то, судя по взгляду, которым меня проводила, она обо всём догадалась. Но составить компанию не предложила. Просто улеглась в постель и закрыла глаза.

Я возвращался в Москву, бездумно пялясь на дорогу. Ну, не совсем чтобы уж тупо, но с какой-то меланхолией. Кругом одни сплошные тайны. И, что самое обидное, никто не даст себе труда хоть что-нибудь объяснить. «Конечно, мы всего лишь наземная служба. — От бессилия я готов был разрыдаться. — Пехота, пушечное мясо, с мнением которого можно не считаться».

Подъехав к дому Олега, оставил джип на соседней улице и пешком дошел до фургона. Открыв дверцу и войдя внутрь, включил мониторы и привычно пробежался глазами по экранам. Олега, правда, нигде не видно, но чувства тревоги не возникло. В конце концов, датчики установлены лишь на окнах и на лестничной площадке. Так что он вполне может находиться в ванной. Или в прихожей.

Я сварил кофе, выпил, по-прежнему время от времени поглядывая на экраны. Где-то часа через два в душу закралось подозрение. Не может нормальный человек высидеть в туалете столько времени. По очереди проверив изображение, передаваемое всеми видеокамерами, достал телефон и набрал рабочий номер Олега.

— Искрин в отпуске, — коротко ответили мне. — Звоните на сотовый.

Мобильник не отвечал, и я, не зная, что и думать, решил просмотреть запись, ведущуюся на жесткий диск. Отсутствовал я часа два, так что, найдя нужное место, уткнулся в экран.

Так и есть. Спустя минут сорок после моей самовольной отлучки он вдруг засобирался и, что-то буркнув жене, вышел на лестничную площадку. Найдя данные, поступавшие с видеокамеры, расположенной перед входной дверью, я увидел, как Олег поворачивает ключ и спускается по лестнице.

Ладно, не маленький. Человек в своем уме, при памяти. Мало ли дел может быть у взрослого мужика, да еще во время отпуска. Расслабившись, я уселся поудобнее и задремал.

— Вставай, соня. — Майя толкнула меня в плечо.

— Да я и так не лежу. — Я зевнул, потягиваясь.

— Ну как, в Багдаде всё спокойно?

— Счас глянем. — Сбрасывая остатки сна, я придвинулся к мониторам.

— Что значит — глянем?

— Да понимаешь, Олег вышел куда-то.

— Не поняла?

— Ну, я отлучился ненадолго. А когда вернулся, дома его не оказалось.

— И ты просто улегся спать? — В голосе ее зазвучал металл.

— А что, по-твоему, я должен был делать? Объявлять его во всероссийский розыск?

— Он еще не вернулся. — Не слушая меня, Майя «прыгала» с одной видеокамеры на другую.

— А сколько времени? — вяло поинтересовался я.

— Полночь скоро.

Ага… Ей, значит, можно опаздывать на дежурство, а мне — и отъехать на пару минут нельзя. Я открыл было рот, но Майя прошипела:

— Идиот! Ты что, не смотрел записи?

— Да смотрел, смотрел. — Я махнул рукой. — Он вышел из квартиры, своим ходом, между прочим, как положено, замкнул за собой дверь и потопал вниз по лестнице.

— А это ты видел?

Она чуть повернула монитор в мою сторону, и я невольно охнул. На экране — всё та же лестничная площадка, снятая сверху. Возле двери, сосредоточенно глядя в никуда горящими глазами, под видеокамерой стоял один из тех, кто недавно вошел в телепортационный тоннель из вод океана.

— Э-э-э… — только и смог протянуть я. Но Майя уже звонила Ольге.

Старик появился через пять минут, вызвав у нас те же ощущения, что и всегда. Возникнув в фургоне, сразу ставшем тесным и неуютным, молча повисел передо мной. Словно раздумывал, убить меня сразу или доставить себе радость, немного помучив.

Посмотрел запись и, немного помолчав, пророкотал своим наводящим ужас голосом, заставляющим дребезжать стекла:

— Что ж, молодые люди. Готовьтесь в загранкомандировку. Надеюсь, что въездные визы вам не понадобятся?

— Куда едем-то? — осторожно поинтересовалась Майя.

— Спасать вашего подопечного, куда ж еще. — Мне показалось, что Старик ухмыльнулся. — А также объяснить некоторым потерявшим чувство страха господам, кто здесь хозяин.

Глядя на унылую пустыню, я невольно начинал верить, что ад существует. Сейчас это казалось вполне реальным, ибо выжженная солнцем земля была свидетельством этого. Жара надвигалась словно гиппопотам — медленно, лениво, но неотвратимо. Пересохшая растрескавшаяся почва навевала чувство тоски и безысходности. Невысокие горы, оставшиеся за спиной, не добавляли очарования унылому ландшафту. Ветер гнал пыльные смерчи. Марево затянуло горизонт, и небо тускло блестело где-то очень высоко. Далеко-далеко что-то гремело, навевая мысли о грозе. Но, увы, дождя нет. Ах, с каким бы наслаждением я подставил лицо крупным каплям… Увы…

Изнуряющий зной, горячий ветер с мелкими песчинками. Бескрайняя выжженная поверхность. И пересохшей глотке не хватает влаги. Должно быть, это солнце так действует. Вообще-то самая большая амплитуда температур — в сто шесть целых и семь десятых градуса по Цельсию — зарегистрирована в якутском городе Верхоянске, где морозы достигают минус семидесяти, а в июле температура как-то поднялась до температуры человеческого тела. То есть равнялась тридцати шести и семи десятым. Я же расклеился при каких-то плюс двадцати, которые, несмотря на ноябрь, стойко держались в этой чертовой пустыне. Всё же любое живое существо словно цепью привязано к своей экосистеме. И, вытащив глубоководную рыбу на поверхность, мы неминуемо обрекаем ее на гибель. Наша же «ниша» — темное время суток. Однако Асмодей не из тех, с кем можно поспорить. Да, если честно, никто и не собирался.

Ведь как ни крути, а мы в долгу перед Олегом Искриным, наивным романтиком, которому, благодаря природному уму, удалось слегка приоткрыть завесу неведомого. Идеалист — вкусный корм для любых хищников. Так что в известной мере мы не только выполняли приказ, но и шли по зову совести.

Человек ведь всегда отдает свои долги. Платит по счетам. Он чтит других и держит слово. Не ища при этом абсолютно никакой выгоды. Бескорыстно, исключительно ради самоуважения. И он всегда исполняет обещанное. Не под принуждением, а просто для того, чтобы оставаться в согласии с самим собой.