Сергей Данилов - Произвол судьбы

После этого поединка я был полностью оправдан. Никто никогда больше не обвинял меня в смерти брата, хотя отец все-таки не пожелал прогнать орков из замка за смерть Рила. Зато почему-то наказал ни в чем не повинного Филиана.

Глава 24

ПОБЕГ

«Пора выбираться отсюда», — подумал я, когда действие магии черного колдуна ослабло настолько, что я смог кое-как передвигаться по отведенным мне апартаментам — пять шагов в ширину, восемь в длину, с трех сторон толстая решетка, с четвертой — черная стена с кольцами для цепей, на полу — охапка сухого мха и вонючее ведро, вот, собственно, и вся обстановка. Не знаю, что за заклинание наложил на меня колдун, но двигаться было невероятно тяжело, будто я превратился в каменную статую, которой вдруг приспичило походить. Казалось, что от моих шагов должен содрогаться весь замок, а звук от них должен быть похож на громовые раскаты, но вместо этого раздавалось какое-то стариковское шарканье.

— Эй вы, грязные орки! — крикнул я, доковыляв до запертой на огромный замок дверцы камеры. — Хотите дожить до старости? Тогда отпирайте, иначе я разнесу к демонам весь этот свинарник и вышибу из вас мозги!

Это заявление привело орков в крайне веселое расположение духа, а Комендант королевской темницы Морил по прозвищу Крыса принялся объяснять мне, что я напрасно потрачу время и силы, потому что еще во времена Роксанда Второго Красивого на замки и решетки темницы было наложено заклятие, чтобы темный эльф, заключенный здесь же, не смог сбежать. Признаться, я и сам слышал, что из темниц Черного замка сбежать невозможно, даже легенд о том, что кто-то когда-то это сделал, не было.

— Ну дайте хотя бы выпить человеку, — уже более миролюбиво попросил я.

— Не положено! — рявкнул орк в моих доспехах.

— Вино — за деньги, — тут же поправил его Морил, видно, вспомнив о своих собственных интересах.

Я пошарил в карманах. Они были идеально пусты, ни колец, ни жезла с картой, ни даже элементарного огнива. Золотого обруча на голове тоже, естественно, не было.

— Дайте хотя бы воды, помру ведь! — пообещал я.

— Дать, что ли? — спросил Крыса у орка, который, как видно, был здесь за главного.

— Обойдется, — прорычал тот. — К нему только подойди, он сразу за горло, ключи отберет и наружу! Я бы к нему не подошел близко, разве что к мертвому! Ты что, Бешеного не знаешь!

Этот орк был не такой уж и тупой, и я понял, что придется поломать голову, прежде чем я выберусь отсюда.

Я еще раз обошел камеру. Окон не было, решетка — от пола до потолка, толстая, частая и заколдованная, — не погнуть и не протиснуться. У соседей — Филиана и какого-то разбойничьего вида типа, сидевшего на полу соседней камеры и ковырявшего в зубах небольшим ножом, то же самое. Кажется, решетку эту, разделяющую темницу на одиночные камеры, приказал сделать Роксанд. По-моему, он рассказывал мне об этом, но меня тогда не интересовало устройство темниц.

До меня вдруг дошло, что мне уже далеко не безразлично, что со мной будет дальше, а, судя по разговорам орков, счастливое будущее мне не светило и времени, чтобы это будущее предотвратить, почти совсем не оставалось. Как долго черный колдун может варить свое поганое зелье? Час, два? Правда, Энди рассказывал, что какую-то дрянь они с колдуном варили целую неделю… И что будет, когда он наконец его сварит? Может, придет, отопрет камеру, чтобы напоить меня им, и я смогу убежать. Вряд ли. Кто-кто, а черный колдун не страдает отсутствием здравого смысла. Скорее всего он издали долбанет по мне заклинанием. Нет, надо срочно выбраться отсюда или умереть, но не дожидаться прихода колдуна. Интересно, что сделают оркам, если я умру? Казнят или наградят? А что, если не умереть, а просто притвориться — раздобыть веревку или нож и со словами: «Лучше смерть, чем позор!» инсценировать самоубийство? Интересно, поверят? Орк в серебряных доспехах сказал, что подойдет ко мне только мертвому.

— Эй, приятель, одолжи нож, — обратился я к разбойнику из соседней камеры.

— А в рот тебе не плюнуть? — не очень любезно ответил тот.

— Нет, спасибо, — хмыкнул я, — пить, конечно, хочется, но не до такой степени. А вот нож мне бы очень пригодился.

Орки дружно заржали, а мой невоспитанный сосед зло проговорил:

— Не раскатывай губы на этот нож, сопляк паршивый! Может, ты меня и не помнишь, но я здесь по твоей милости! Я жил в Лихолесье не хуже твоего папаши короля, пока ты со своими головорезами не перебил почти всех моих людей. За меня даже выкуп заплатить некому. А за этот нож я дал Крысе десять золотых, но раз уж он так тебе нужен, ты получишь его — под ребро, как только уснешь!

— А, так ты атаман той трусливой разбойничьей шайки! Ну, тогда я могу спать спокойно, — когда проснусь, найду нож в паре шагов от себя. Такой, как ты, с двух шагов и в сосну не попадет…

— Не буди во мне зверя, щ-щ-щенок! — процедил сквозь зубы разбойник.

— Боишься, разбужу кролика? — криво ухмыльнулся я.

Тут разбойник рассвирепел окончательно и метнул нож. Крики орков: «Дурак, он же его поймает!» заглушили мой предсмертный вскрик, получившийся вполне натурально. Еще бы, действие проклятой магии еще не прошло, а схватить нож рукой, ощущающей себя негнущейся дубиной с сучками вместо пальцев, я не сумел, и нож вонзился меж ребер. Что ж, похоже, самоубийство инсценировать не придется… Я мешком рухнул на пол, пытаясь повернуться так, чтобы со стороны орков казалось, будто нож торчит из сердца.

Я лежал, стараясь не двигаться и дышать как можно тише. Это оказалось невероятно трудно. Я не особенно терпелив и почти не в состоянии лежать смирно, когда меня мучает боль. К тому же меня начали донимать вши, обитавшие, по-видимому, в подстилке на полу и с радостью сменившие ее на мое давно немытое тело. Но все мои мечты о том, как бы почесаться, мгновенно улетучились, когда, привлеченные запахом крови, вокруг меня начали собираться крысы. Я с отчаяньем подумал, что моя идея оказалась не самой удачной, тем более что орки заходить в камеру не спешили. Вместо этого они принялись долго и нудно обсуждать, стоит ли бежать к черному колдуну и докладывать о моей смерти или лучше дождаться, пока он сам спустится в темницу и увидит все своими глазами.

— Пойди скажи Повелителю, Грурк, — прозвучал грубый голос. Мне опять приходилось различать орков только по голосам.

— Колдун не велел беспокоить! — отпирался Грурк. — Он зелье варит.

— Какое зелье, когда Бешеный мертв! Не нужно больше зелья! Повелитель его поднимет и без зелья. Мертвые ему подчиняются.

— А вдруг он еще жив?

— Не похоже. Пойди посмотри.

— Не пойду, пусть Крыса идет.

— Вы что?! — взвизгнул Морил. — Вы охрана, вы и смотрите, а я не обязан. Я вам камеру открою, а дальше вы уж сами.

— Да он же тебя не тронет, — начал уговаривать орк. — Он же только нас, орков, ненавидит.

— А вдруг тронет! С этим Рикландом ничего нельзя знать заранее. Он то золото направо и налево раздает, а то убивает кого ни попадя. Лучше уж от него подальше держаться.

Орки еще некоторое время поспорили, послали Крысу за вином, выпили, еще поспорили, но потом все-таки договорились между собой. Дверь противно скрипнула, раздались торопливые шаги, и меня обдало смрадным дыханием наклонившегося надо мной орка. Я резко выдернул нож из собственного горящего болью бока и полоснул по не защищенной доспехами шее. В лицо ударила горячая струя орочьей крови, и облаченная в доспехи туша рухнула прямо на меня.

Я с отвращением оттолкнул тело орка, выхватил его саблю и, зажимая рукой струю крови из собственной раны, выскочил из-за решетки, налетел на недобитого мной в детстве одноглазого Грурка и одним движением смахнул голову с его покатых, как у всех орков, плеч.

— Быстро ключи! — крикнул я крысоподобному тюремщику. Надо было выпустить Филиана.

Если уж я начинаю кого-нибудь освобождать, то делаю это от души. Вслед за Филианом я отпустил на волю еще двух стариков, находившихся в темнице, наверно, с прошлого века и уже забывших, за какую провинность, лорда, проигравшего Имверту в кости больше, чем смог заплатить, и ждущего, когда это сделают за него друзья, и охотника-полуэльфа, который утверждал, что угодил в темницу за то, что пришел в Черный замок за сыном, похищенным шесть лет назад черным колдуном. От Детки я знал, что у полуэльфов не бывает детей, и был уверен, что охотник врет, но у меня явно начался острый приступ великодушия. Я даже разбойничьего атамана, пытавшегося меня убить, выпустил.

Темный эльф был прикован в самой дальней и мрачной камере. Он не болтался на цепях, как тогда, когда я впервые увидел его в детстве, а глядел на меня, улыбаясь одними уголками тонких губ.

— Я ждал тебя двести лет, принц Рикланд, — прошелестел его голос— Ты пришел освободить меня?

— Я пришел освободить себя, ну и всех остальных за компанию, раз уж так получилось. Не оставаться же тебе здесь одному. — Я ударил орочьей саблей по цепям, сковывавшим руки эльфа. Не тут-то было, сабля отскочила и на ней появилась зазубрина.