Ян Миклашевский - Бабочка

Непонятная эйфория постепенно отступала, уступая место обыденному серому миру. Знание вселенской истины едва заметно подменялось вопросами, не имеющими ответов, а непонятная радость замещалась унылым восприятием действительности. Незаметно начало клонить в сон.

— Э, студент, не спать. Не спать, — в глазах Витальича отчётливо проступил страх. — Не спать, слышишь?

— Я…. слышу, — Вася не узнал свой голос. — Я… слышу вас. Я… слышу… Свет перед его глазами померк…

…однако через некоторое время появился вновь в виде одного из светильников в медблоке. Вася не знал, сколько он проспал, или если быть особенно точным, провалялся без сознания. Мысль, что его не бросили, а дотащили до Базы и, судя по всему, собираются лечить (правда непонятно от чего) принесла успокоение — не всё так плохо, как могло бы быть.

— И всё же ты думаешь, что Контролёр подцепил его на крючок? — в голосе говорившего Вася узнал Борщевского.

— Я не думаю, а практически уверен, — чуть хриплый голос Витальича не узнать было невозможно. — Все признаки налицо. Зацепил. Хоть и с дальней дистанции, но зацепил. Пусть и не полностью, однако достаточно для необратимых изменений у него в мозгах. Вот увидишь, через некоторое время на этом столе вместо твоего ассистента будет лежать мертвяк. Восприимчивость высокой оказалась, слишком высокой. Жаль парня.

Васю бросило в холодный пот. Витальич за последнее время приобрёл у него авторитет уровня Борщевского и уж если он фактически поставил на нём крест… Вася попробовал пошевелиться, но выяснилось, что кто-то из стариков перестраховался — ассистент Борща был заблаговременно привязан к операционному столу.

— Задёргался, родимый, — в голосе врача Васе послышалось сострадание. — Ну давай, Филлипыч, поздоровайся с подчинённым. Расскажи ему про его невольный геройский поступок и утешь что ли. Ему недолго осталось. Вася попробовал приподнять голову и это, к его удивлению, у него получилось.

— Борис Филлипович, со мной всё нормально, — он постарался произнести эту фразу как можно спокойнее, но вместо неё по помещению разнёсся надсадный, почти звериный вой. Вася ужаснулся — за какую-то пару часов он из нормального человека стал даже не калекой, а чем-то гораздо более ущербным, чужим для своих и чуждым для себя самого. Стань он инвалидом — это было бы куда менее худшим вариантом, поскольку тогда Вася хотя бы остался бы человеком, а так он медленно, но неотвратимо превращался в порождение Зоны. Да, Борщу с Витальичем тяжело смотреть на то, что стало с их учеником, но через некоторое время им придётся принимать не самое лёгкое решение и они его примут, в этом нет никаких сомнений. Тогда Васи не станет. Но скорее всего его не станет гораздо раньше, когда повреждённый разум разрушится окончательно и нынешний Вася исчезнет как личность. Ещё некоторое время его тело будет жить, а точнее сказать — существовать, пока кто-то не поставит на этом точку. Крест, по всей видимости, уже поставили.

— Витальич, — в голосе Борщевского Васе послышалась обречённость, — ты уверен, что вариантов нет?

— Борис, ты же сам знаешь, — врач в задумчивости скрёб трёхдневную щетину на лице. — Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, но…. смирись, мы ничего не можем с этим поделать. Хотя…

— Что хотя? — оживился Борщевский. В его глазах сверкнула надежда.

— Ты погоди радоваться раньше времени — я и сам не знаю, получится это или нет. Классическая медицина в случае с мертвяками спасовала по всем статьям, но мы можем попробовать поиграться с артефактами. Собачий Хребет совместить…

— Ты сдурел. Он же радиоактивен как…

— Дай договорить. Знаю я, что его хоть вместо лампочки вешать можно, но лучшего подавителя пси-фона мне пока ещё не встречалось. Да, пожалуй именно его, — на лице врача появилась уверенность.

— Так, знаю я этот взгляд, — насторожился Борщевский. — Рассказывай, что задумал?

— Только за вивисектора меня не держи, или за очкарика сумасшедшего. Слышал я историю, как один из сталкеров наших умудрился заночевать у костра с мертвяком, причём понял он это только на утро, когда солнце встало. Полночи они задушевные беседы вели, ну а когда рассвело, вся правда и вылезла. Получилось тогда нехорошо — сталкер тот сентиментален был не в меру и уломал мертвяка пойти с ним к лагерю, думая, что того вылечить можно. Вот только в лагере народ в курсе завязавшейся дружбы не был, подумал, что мертвяк просто следом увязался и его грохнули. Мертвяка, как ты понимаешь. Собственно после этого случая Собачьими Хребтами и заинтересовались, поскольку дважды покойник имел с собой в рюкзаке один его экземпляр. До того события данный тип артефактов исследовать и не пытались — фонит по страшному, а кому такую дрянь с собой таскать захочется. Их даже за артефакты-то и не держали — подумаешь, пси-собака в радиоактивном пятне окочурилась, можно подумать великой важности событие. А тогда у мертвяка кроме Хребта и не нашли ничего более, потому и призадумались, а дальше уже… не, не сейчас, времени нет. Так что думай, Борис. Гарантий не дам никаких, но мы можем попробовать.

— Хмм, — Борщевский явно был ошарашен, — про то, как ты последствия облучения снимать собираешься, я не спрашиваю, тут всё понятно. Получится ли их снять — другой вопрос, сейчас лишний даже. Лучше скажи, где ты все эти процедуры собрался проводить, поскольку после Хребта наш медблок можно будет заливать цементом — фон здесь будет не слабее, чем на Чернобыльской.

— А вот это, Борис, самый главный вопрос. Оборудования понадобится минимум, но нужно помещение, которое в состоянии удержать излучение внутри.

— Считай, что оно у тебя уже есть. Сколько у нас есть времени?

— Точно сказать не могу — первый случай в практике, сам понимаешь, но медлить не стоит. И я тебе сразу скажу — не строй иллюзий. Парню уже не быть таким как прежде в любом случае.

Через два часа двор Базы огласил натужный рёв дизеля, а также визг и скрежет металла. Трофейному бронетранспортёру Борщевский нашёл применение достаточно быстро и теперь машина волокла за собой порядком поржавевший от времени и непогод остов древнего грузовика с кунгом. Из под колёсных дисков, давно забывших, что когда-то на них были покрышки, летели снопами искры. Грузовик водило из стороны в сторону, порой от него отлетали какие-то детали.

Грузовик с кунгом, на памяти Борщевского, стоял на обочине южной дороги ещё в те далёкие времена, когда это место было не Базой, а просто заброшенными заводскими корпусами. Борщ, равно как и всё население Базы, был свято уверен, что машину бросили ещё во времена Первого Взрыва, да и в принципе всё говорило в пользу этой версии. Грузовик фонил. Пусть, по меркам Аномальных Территорий и не сильно, но достаточно, чтобы отбить желание его как-либо использовать. Порой в нём селилась разная живность, которую, однако, персонал Базы изводить не спешил — зверьё, в конкурентной борьбе за крышу над головой, само неплохо справлялось с этой задачей.

Сказать, что в кунге воняло, значило не сказать ничего. Постояльцев у него было несчисленное множество, понятие личной гигиены подавляющему их большинству было чуждо, потому степень загаженности его была вне любой системы исчислений. С этим что-то нужно было делать, точнее сказать — как-то это всё вымывать. Борщевскому подумалось про пожарный автомобиль, который обнаружился в местном гараже ещё до основания Базы и стоял там же на вечном приколе — машина имела рабочий брандспойт, однако сама двигаться не могла. Её двигатель был вынут, и было неясно, то ли его решили ремонтировать, но назад поставить не успели, то ли попросту приделали ему ноги.

Спустя некоторое время бронетранспортёр оттащил грузовик на газон, находящийся в стороне от основных построек, и отправился в гараж за пожарной машиной, которую следовало ещё и заправить водой. Борщевскому, как человеку невоенному, было совершенно наплевать на степень подметённости дорожек, но даже по его мнению куча экскрементов посреди Базы была явным перебором. Вопрос экономии воды Борща не волновал — одним из первых дел его рук по назначении администратором Базы было бурение нескольких скважин, подо что ушлый Борис выбил у Института буровую установку. Витальич, куривший с несколькими сталкерами у входа в столовую, отпустил язвительную шуточку про цветочки, которые через некоторое время должны будут вырасти на месте помывки кунга. Общественность тему подхватила с воодушевлением, и к тому моменту, когда бронетранспортёр притащил пожарку с прицепленной к ней до кучи цистерной, заправленной водой до упора, курилки договорились уже до зубастых ягодок с глазками. С шутками и прибаутками помывка кунга началась.

После того, как из будущей персональной поликлиники имени Васи было вымыто всё непотребство, в неё зарядили ещё некоторое количество хлорки. Брандспойт, несмотря на свой возраст, исправно давал напор, от кунга во все стороны летели брызги, Борщ же, Витальич и ещё некоторое количество праздношатающегося народа наблюдали за действом от курилки.