Владимир Поселягин - Маньяк в Союзе

— Миха, я тебе давно это говорю: Хочешь жить умей вертеться, — проверяя у зеркала, как висит галстук, ответил я.

Мы вышли из квартиры и, заперев дверь стали спускаться, вниз проигнорировав лифт.

В машине Миха продолжил разговор:

— Тут дело в другом. Понимаешь, ты мне кажешься каким-то другим. Вроде и хорошо знакомый, свой рубаха парень и балагур, но вот некоторые твои решения, честно говоря, ставят в тупик.

— Это какие? — закинув левую руку на спинку, я с интересом повернулся к водителю.

— Ты никогда не действуешь, как положено. То есть не идешь тем путем, что у нас прописан. Вроде и парень нормальный, а закона не только не опасаешься, но и ничего страшного не видишь, чтобы его нарушить, ну или как ты говоришь отодвинуть, — в это время Миха остановился у пешеходного перехода, обозначенного двумя блямбами на краю дороги, дисциплинировано пропуская старушку с двумя детьми. Видимо внуками, хотя судя по возрасту скорее правнуками.

— Я иду тем жизненным путем, который мне кажется более верным и честно говоря, легким. Я никогда не буду биться лбом о дверь, если знаю что в комнату можно попасть через окно. Так более понятно?

— Да, понятно-понятно… Этот поворот? Вроде завод там?

— Да сюда, — подтвердил я.

— Так вот, больше всего меня удивляет то, что у тебя все получается за чтобы ты не взялся…

— Ну не все…

— Я не закончил. Так вот, мало того что у тебя все получается, так ты еще оказывается очень скрытен. Представляешь, я тебя знаю больше трех лет, а только недавно узнал, что ты ГАД! пишешь книги, песни и даже не подумал сказать об этом своим друзьям!

— Кто меня слил?

— Чего? Вот еще один пример. Словечки твои не понятные. Иногда такое скажешь, что хоть стой хоть падай. Хотя всегда по сути. Я вон недавно с парнями из института разговаривал, так они переспрашивали, что это за словечки я говорил: Круто, да не е**и мне мозги. В первый раз услышали, а для меня они уже стали привычными. Представляешь?

— От Левы узнал? — думал я в это время о другом.

— Ага. Только ты его не ругай, не смог сдержаться после успеха и знакомства с Наташей. Кажись у них все серьезно. У артистов это быстро. Наташка то оказывается в цирке работает. Тоже артистка. Вот еще один пример. Ты явно запал… Блин! Еще одно твое словечко. В общем, тебе понравилась Наташа, но когда ты понял что и твой лучший друг влюбился, ты без сомнений ушел в сторону, не мешая им.

— Да я это уже понял… Вот тут машину поставь, а я пока схожу, — велел я когда мы подъехали к проходной из ворот которой выезжали два тяжело нагруженных газовских грузовика.

Оставив Миху в машине, я подхватив занятый у Николай Николаевича стильный кожаный портфель, (правда, он об этом не знал) и прошел через проходную, вахтер из ВОХРа меня пропустил, так как я значился в записях. Борис уже ждал, однако я задержался на заводе почти на час, так как нужно было подписать более трех десятков бумаг, накладных и заявлений. А так как я каждую читал, вникая в смысл, на это и ушло много времени. Наконец документы купли-продажи, документ из жилищного кооператива и две связки ключей оказались у меня в портфеле, я прошел за Борисом в его кабинет и рассчитался уже с ним за квартиру. Паспорт я забрать тоже не забыл.

Быстро убрав пачку и россыпь денег в ящик стола он, расплывшись в улыбке сказал:

— Пришлось моему помощнику побегать, пока все оформил на вас. Я ему служебную машину выделил, так что он все успел. Он даже в жилконтору заехал и оставил там ваши данные. Нужно будет только с домоуправом поговорить, подписать пару бумаг и все.

У нас на счет этого была договоренность, поэтому я достал четыре двадцатипятирублевки и отдал их Борису. Тот кивнул, теперь я рассчитался с ним полностью. Мне же проще расстаться со стольником чем самому бегать по всем организациям и переоформлять все на себя.

Пожав ему руку и еще раз поблагодарив, я вышел с территории завода и, подойдя к 'Победе' рядом с которой скучал сразу повеселевший при моем появлении Миха, сказал:

— Ну что, поехали квартиру смотреть?

— Поехали… — мы сели в нагревшуюся под солнцем машину и согласно моим указаниям поехали по улице, когда Миха наконец спросил. — Что так долго? Я чуть не сварился заново, жарко же.

— Бюрократия.

— Понятно. Так что на счет нашего прошлого разговора?

— Ты на счет моей непонятливости или от того что я гад такой не рассказал вам что немного известен?

— Ни фигасе немного? Вон отцу в знак благодарности за квартирный ордер преподнесли твою книгу перевязанную бантом.

— Интерны что ли?

— Ну да, кстати, подпишешь потом.

— Ладно. Что я тебе сказать могу… тут налево и до площади… Я не люблю всю эту шумиху. В общем, мне бы не хотелось, чтобы вокруг меня хороводили толпы поклонников. Я не Лева, для меня это тяжело морально, вон его в прошлый раз чуть не порвали девчата. Поэтому постарайся об этом не распространяться… Хотя кому я об этом говорю?! Наверняка уже успел кому-нибудь рассказать?

— Не успел еще, — засмеялся Миха.

— Вот тут притормози и в этот двор. Приехали, — когда мы въехали во двор и припарковались у подъезда, выбравшись из машины, я вернулся к разговору. — Я надеюсь, ты понимаешь, что мне не нужна слава, поэтому надеюсь на тебя и на твой язык. Молчавший язык.

— Ладно, — улыбаясь, Миха обошел машину спереди и следом за мной прошел к подъезду.

На этот раз лифтом я не пользовался, поэтому обходя лифтовую шахту по кругу, мы поднялись на четвертый этаж.

— Ничего так. Чистенько, аккуратненько, — оглядывался вокруг Миха.

— Дом новый. Только два года как сдан в эксплуатацию.

Наконец я открыл замок и распахнул дверь, после чего мы прошли внутрь. Так как вчера электричество мы не выключали, то я щелкнул и появился свет.

Миха сразу стал бегать по комнатам, изучая, (начав с туалета, видимо долго терпел) а я, пройдя в выбранную мной комнату как будущий кабинет, оставил там портфель и тоже стал изучать все, что было в комнатах. На этот раз уже досконально.

— Работает, — удивился Миха, когда поднял трубку телефона.

— Должны были подключить, — кивнул я, выйдя из кухни и подойдя, отобрал трубку, после чего связавшись с телефонисткой, попросил связать меня с частным номеров в Киеве. Через некоторое время там сняли трубку. — Лида? Лид, родители дома?

— Привет. Их нет.

— А где они?

— Папа на работе, а мама у тети Серафимы. Там у Темы голова разболелась и чихает он. Мама лечить побежала.

— Ясно. Ты одна?

— Нет, с Томкой и племянницами. Ты с дочками хочешь поговорить, а то они трубку отобрать пытаются.