Ерофей Трофимов - Солдат - всегда солдат

Увидев, что парень открыл глаза, девочка робко шагнула к кровати и, коснувшись кончиками пальцев его плеча, спросила:

— Дядя Дима, тебе больно?

— Ничего, солнышко, терпимо, — прохрипел Димка. — Что случилось?

— А ты разве не помнишь? — осторожно спросила мать.

— В нас стреляли, — медленно проговорил Димка, вспоминая случившиеся события. — Что с отцом?

— Плох он, сынок. Пуля в грудь попала. Врач говорит, ранение тяжёлое, — тихо вздохнула мать, опуская голову.

Димка успел заметить слёзы, закипевшие на её глазах.

— Где он?

— В соседней палате.

— А тот мужик, что стрелял?

— Ты его… — Женщина всхлипнула, не в силах больше сдерживать эмоции.

— И то ладно, — прокряхтел Димка, медленно поднимаясь.

— Куда ты? — всполошилась мать.

— К отцу.

— К нему не пускают. Говорят, без сознания. Ты же сам раненый, лежал бы, — пыталась удержать его женщина, но парень умел настоять на своём.

Осторожно отведя руки матери, он медленно поднялся и, утвердившись на ватных ногах, сказал:

— Раз без сознания, значит, тем более нужно быть рядом с ним.

— Так ведь доктор не пустит, — всплеснула руками мать.

— Пусть попробует, — огрызнулся Димка, снимая со стула ремень с кобурой и куртку.

Выбравшись в коридор, парень с ходу наткнулся на давно уже знакомого врача и, не давая ему открыть рот, спросил:

— Что с отцом?

Сняв очки, доктор устало потёр переносицу и, отведя парня в сторону, тихо сказал:

— Плохо. Задето лёгкое, большая кровопотеря, а самое неприятное, что пулю нам так вытащить и не удалось. Засела у самого позвоночника.

— Выходит, он теперь инвалид? — охнул Димка.

— Боюсь, до этого он не доживёт. Возраст, организм сильно изношен, а тут ещё это. Так что… — Врач растерянно развёл руками. — Я сделал всё, что мог.

— Я понимаю. Спасибо, доктор, — опустив голову, с трудом выдавил Димка.

Подойдя к замершей посреди коридора матери, он молча прижал её к себе и, глубоко вздохнув, прошептал:

— Прости, мама.

— Это ещё не всё, сынок, — всхлипнула женщина. — Настя твоя. Она… Её… Нет её больше.

— Что? Как? Как нет? Куда она делась? Уехала что ли? — растерянно зачастил парень.

— Убили. Случайная пуля, — прошептала женщина так тихо, что Димка едва расслышал её слова.

— Где? Кто? — только и смог произнести парень.

— После того, как ты его… Он успел выстрелить. Там патруль был, в стороне, они всё видели, но подбежать вовремя не успели. Толпа смяла, когда бежать кинулась. Видели только, как всё случилось, — всё так же еле слышно проговорила мать. — Они и вызвали машину, чтобы вас в санчасть отвезти.

— Мама. Этого быть не может. Я же… Она… Она беременная была. Выходит, они ребёнка моего убили, — прохрипел Димка, опускаясь на колени и хватаясь за голову.

— Господи! Да за что же нам это всё?! — всхлипнула женщина, осторожно гладя сына по голове.

Справившись с нахлынувшими эмоциями, Димка утёр набежавшие слёзы, выпрямился и, развернувшись, направился в палату, где лежал отец. Стараясь не шуметь, он осторожно придвинул к койке табурет и, присев, всмотрелся в с детства знакомые черты. Осунувшееся, морщинистое лицо отца казалось восковой маской на фоне серой от многочисленных стирок наволочки. Взяв старика за руку, он осторожно погладил мозолистую ладонь и до хруста сжал зубы.

— Не плачьте, — прошелестел в воцарившейся тишине едва слышный голос. — Я хорошую жизнь прожил. Знаю, что не всегда правильно, глупо жил. Но хорошую. Ты прости меня, мать. За всё. Если можешь, конечно. Я тебя всегда любил. И ты, сынок, тоже прости. Не держи зла.

— Забудь, батя. Что было, то прошло. Быльём поросло. И не разговаривай, тебе силы беречь надо, — быстро ответил Димка, сжимая руку отца.

— Нет, сынок. Это всё. Лучше помолчи и послушай. Сказать многое надо, а говорить трудно, — прохрипел старик. — Если домой попадёшь, под кроватью нашей, у стены, половицу подними. Деньги там, для тебя. Хотел тебе подарок на двадцать пять сделать. Машину купить. Да не вышло. А когда затрясло, не до того стало. Так что, считай, это мой посмертный подарок. Я хоть и пил, как кляча последняя, а про тебя никогда не забывал. Да и пил-то больше от обиды. А деньги — это те, что я успел до увольнения скопить и вовремя на зелёные поменять. Твоё всё. И прости меня, если сможешь. А теперь дай с матерью попрощаться, — добавил он, с трудом протягивая руку жене.

Быстро встав, Димка уступил место матери и, отойдя в сторону, машинально погладил по головке прижавшуюся к бедру Нюську.

— Ты прости меня, любушка моя. Не такой тебе муж нужен был, да видать, судьба тебе такая выпала, всю жизнь со мной мучиться. Прости. А я тебя там ждать буду.

Голос его звучал всё тише и под конец пропал. Рука старика обмякла и безвольно свесилась с кровати. Упав на грудь мужа, женщина тихо заплакала. Только теперь Димка вдруг понял, что его родители не просто прожили всю жизнь вместе. Они любили друг друга. И только теперь до него дошло, как несправедлив он был, пытаясь их разлучить. Тяжёлые, горькие слёзы обиды медленно потекли по его старательно выбритым щекам. Ведь за время своей юности, до того как уйти в армию, он так и не сумел понять человека, которого всегда считал родным отцом.

Доверчиво прижавшаяся к его бедру девочка шевельнулась, пряча лицо у его ладони. Понимая, что ребёнка надо успокоить и укрыть от зрелища мёртвого тела, он взял ребёнка за руку и тихо вышел из палаты. Выведя Нюську в коридор, он прислонился к стене и, глядя на ребёнка, попытался придумать, как правильно объяснить девочке, что её мамы больше нет, машинально поглаживая её по головке. Но сомнения его разрешила сама Нюська, тихо спросив:

— Дядя Дима, а мама тоже на небо ушла, как Наташка?

— Да, солнышко. Как Наташка.

— И дедушка?

— И дедушка, — ответил Димка дрогнувшим голосом.

— А как же теперь я?

— Что ты? — не понял парень.

— Что теперь со мной будет? Ты меня отдашь?

— Куда? Кому? — растерялся Димка. — Никому я тебя не отдам. Ты моя дочь. Так всем и отвечай, кто спрашивать станет, — решительно ответил он, опускаясь перед ней на колени.

Вышедшая из палаты мать услышала его слова и, подойдя к сыну, решительно сказала:

— Правильно, сынок. Наша она. И воспитывать мы её сами будем. Справимся. Поднимем. Господь отца забрал, зато дочку дал. Не бойся, Аннушка, никому тебя не отдадим. Наша ты. Анна Веселова. Так и отвечай. А документы потом переделаем, когда время будет.

С этими словами женщина одним движением взяла девочку на руки, и Нюська, доверчиво прижавшись к ней, крепко обняла названую бабушку за шею.