Гром Раскатного. Том 2 - Дмитрий Лим
Я не стал брать контакты его отца, мне было достаточно узнать адрес, где тот работает. Из нашего разговора я понял, что его отец часто берется за сложные и интересные задания. Так что у меня появился шанс сделать моему «трыхды-дыху» новенькую ручонку.
Подумать бы еще, как это преподнести магу, чтобы не было вопросов…
Когда стометровку добежала последняя тройка «игроков», нас повели обратно в корпус, и медосмотр, как оказалось, еще не закончился. Нас дожидались психологи. Того самого умника, парня в круглых очках с зигзагообразным шрамом на лбу, не пропустили по итогу.
Оказалось, что парень последний псих. Он был сиротой с хорошим состоянием, которое оставили ему родители. Валера, так звали этого мальчугана, выбрал путь наименьшего сопротивления. Попал в банду, не закончил гимназию, хотя имел все показатели, никого ни во что не ставил и всем рассказывал, что его ждет особая миссия в конце. Якобы он должен был победить какого-то сильного и темного волшебника в будущем.
Психиатр тут же поставил на нем жирный крест. А тот отметился так, что запомнился, пожалуй, всем. Упал на пол, начал извиваться и шипеть, словно был змеей.
— Змееуст, ей богу, — заржал Герасим. — У, какая опасная тварь! Есть здесь те, кто говорит на змеином?
На паренька надели белую смирительную рубашку и увезли в непонятном направлении. В толпе новобранцев слышались всякие дивные истории про Валеру, и одна была краше другой.
— Я его ещё по гимназии помню, когда он Имперский экзамен завалил. Знаешь, почему? — рассказывал один новобранец другому. — Потому что он опоздал на него. Якобы летел в школу на стареньком синем москвиче и врезался в сосну, которая была живой.
— Может, он на наркотиках сидел?
— Конечно. Он прыгал с третьего этажа, сидя на метле. Играл в какую-то игру, где должен был поймать на лету шарик для тенниса.
Мне очень быстро наскучило слушать историю про психа. Тем более, что тут и кроме Валеры хватало новобранцев с той же проблемой. Психотерапевт также поставил жирный крест на рыжем пацане из многодетной семьи, а затем на девушке, которая считала себя самой умной.
Когда очередь дошла до меня, и я сел напротив делегации из трех психотерапевтов, новобранцы притихли.
— Вы так молоды, господин Раскатный, — заговорил один из врачей. — Еще и ранг невысок. Вы точно решили поступать?
— Да, — сухо ответил я. — Решил.
За мной послышались перешептывания, и тому была причина. Я не особо показывал свой перстень, так что почти никто и не знал, что я дворянин. Так сказать, вел себя не так открыто, как мог бы.
— Спортом занимаетесь? — продолжился допрос. — Если да, то каким?
— Неофициальным, — ответил я. Ну, не буду же я говорить, что пару раз в неделю убиваю наемников? Верно? — До пятнадцати лет занимался на арене с родителями, боевыми магами. Точнее, на полигоне.
— Интересно… — психолог поставил пару галочек в анкете и передал ее другому врачу.
— Какие достижения у вас есть?
— Волшебно играю на виолончели, — усмехнулся я. — Да и на любом другом музыкальном инструменте. Также разбираюсь в айти-технологиях.
— И как это вам поможет в Училище? — озадачился третий психолог. — А, господин Раскатный?
— Вот вы мне и скажите.
Вообще, несовершеннолетним нельзя в Училище. И об этом мне попытались напомнить. Однако недовольство психологов относительно моего возраста я парировал просто: эти правила — для простолюдинов. Дворяне, если и захотят поступить, то могут это сделать с шестнадцати лет. Правда, желающих немного.
Ну а так как мне семнадцать лет, кто будет спорить? Правила простолюдинов на меня не работают. Хех.
— Еще вопросы будут? — на всякий случай уточнил, когда наступила тишина. — Или могу уступать место другому новобранцу.
— Идите, господин Раскатный, — почти синхронно заявили психологи.
Герасим попросил подождать его, потому что медкомиссия еще не закончилась. Я терпеливо постоял в сторонке, дождался здоровяка, и тот указал мне на раздевалку.
— Можем одеваться и идти в центральный корпус.
— Зачем⁈
— Общая комиссия с куратором, для тех, кто прошел.
Хм. Для тех, кто прошел. А как понять, кто прошел, а кто нет?
На этот вопрос я почти сразу получил ответ. Когда мы вышли в раздевалки, оделись, а затем пошли в сторону главного корпуса, дорогу нам перегородили три представителя охраны. «Бастиона», между прочим. Они спросили наши имена и фамилии и нашли их в планшете.
Так что, можно считать, что мы поступили, но Герасим сказал, что это еще не все.
— Оленюк, — здоровяк повел меня по длинному коридору. — Тот еще перец. Я слышал, что он за прошлый год завалил на своих вопросах полсотни новеньких. Поэтому то, что нас сюда пропустили после испытаний, еще не показатель.
— А что за вопросы-то?
— Откуда мне знать? — Митюшин нахмурился. — Сам понимаешь, слухов много. Знакомые девчонки говорили, что он задавал вопросы интимного характера. Парни же говорили, что он их морально уничтожал. Так что узнаем уже по факту.
«Ну, явно же девчонки врали. А то хрень полная».
— Спросим потом у твоей знакомой, — улыбнулся я. — Если пройдет.
— О, Хирова точно пройдет, — усмехнулся Герасим. — Та еще заноза в заднице. Я ее по школе помню, всем палки в колеса вставляла, чтобы казаться лучше остальных. Так еще и интриги такие плела, что учителя ей ставили хорошие оценки, только бы она рот в их сторону не открывала.
«Ну, неплохо он так ее охарактеризовал, — я посмотрел на тускло освещенные стены и немного подправил светильники, чтобы стало светлее. — С такими нужно быть настороже. А то еще и аукнуться может».
Куратор Оленюк, на вид,