Путь Навигатора - Михаил Ежов
— Ни в коем случае. Как и вы, господин Исикава, я весьма недоверчив. Так что девушка останется заложником. Но с ней всё будет в поряке, это я вам обещаю.
Смешно! Как будто можно верить его гарантиям. Впрочем, неважно. Всё равно я не собирался договариваться с Фурукавой.
— Значит, мы оба станем вашими рабами?
— Господин Исикава, я прекрасно понимаю, что вы уведомили спецслужбы Его Величества о том, куда направляетесь и почему. Было бы с вашей стороны глупо поступить иначе. Поэтому перестаньте тянуть время! Отвечайте: согласны или нет?!
При этих словах Кента достал из-за пояса пистолет, передёрнул затвор и направил оружие на Аяко. Засранец целился прямо в голову!
Акайо Фурукава демонстративно взглянул на свои наручные часы.
— Время переговоров вышло, господин Исикава. Нам пора убираться. Так что я досчитаю только до пяти. Итак…
Я задействовал Лабиринт отражений. Когда исчез, физиономии ямабуси вытянулись. Было бы забавно, не тычь Кента в лицо Аяко пушкой девятого калибра.
Я метнулся к девушке, выпуская корематы. Щупальца протянулись к сыну старейшины, но их длины не хватало. Прошло секунды три, но этого хватило Акайо, чтобы сообразить, что всё пошло не по плану. Резко обернувшись к Кенте, он крикнул:
— Стреляй!
Глава 68
Я рванул вперёд с откуда-то взявшимися новыми силами. Время шло на доли секунд. Что-то внутри меня взорвалось! Смесь ярости, страха за Аяко и отчаяния сработала подобно гремучей смеси. Корематы вдруг мгновенно удлинились, обвили Кенту и подняли в воздух. Раздался выстрел, но пуля ушла в бетонный пол. Он стрелял! Пытался убить Аяко!
В глазах у меня потемнело от гнева, а затем всё застлала алая пелена. Щупальцы сжались, выжав из Кенты вопль боли, который тут же и стих, потому что сын старейшины превратился в кровавый фарш! Во все стороны брызнула красная жидкость. На пару секунд в воздухе повисло облако мелких капелек, которые тут же и осели на пол и других ямабуси.
Акайо Фурукава попятился, бледнея, словно мел. Его телохранитель развернул огненный щит, прикрывая своего патрона. Со всех сторон к нам сбегались некроманты.
Я выбросил в сторону растерявшихся ямабуси, до сих пор державших Аяко, облако красной ядовитой пыли. Стоило им сделать по вдоху, как глаза у магов вылупились, лица побагровели, а затем они повалились на пол, корчась в ужасных судорогах.
Аяко была достаточно опытным бойцом, чтобы сообразить, что сейчас ей важнее всего избежать чьей-либо атаки, поэтому она поспешно легла на живот. Я видел, как девушка напугана. Она и сама не понимала, что происходит.
Телохранитель оттаскивал вопящего и упиравшегося Акайо Фурукаву. Тот создавал рой острых каменных стрел, но не видел цели. Потому что я продолжал оставаться невидимым.
Около двух десятков ямабуси окружили нас. Они были готовы применить магические атаки, но, как и их босс, не видели врага.
В этот момент в док ворвались люди в чёрных комбинезонах. Их лица скрывали маски в виде самурайских забрал: нахмуренные брови, оскаленные клыки.
Застучали автоматы, защёлкали пули. Трое ямабуси повалились замертво, изрешечённые сразу. Другие развернули водяные, каменные, воздушные и огненные щиты. Однако вмешавшиеся в ситуацию люди были магами, так что к стрельбе добавили и другие атаки.
Поскольку я находился на линии огня, пришлось упасть на пол и подползти к Аяко. Вытащив из высокого ботинка вакидзаси, я перерезал верёвки на её запястьях.
— Постарайся скрыться! — шепнул я. — Только не вставай!
— Кенджи, это ты?! Я тебя не вижу!
— И не должна. Прикройся щитом и отползай!
Девушка развернула магическую защиту и начала сдвигаться в сторону ящиков, из-за которых её несколько минут назад вывели.
Повернув голову, я увидел, что гвардейцы императора вплотную схлестнулись с некромантами. Автоматы уже не использовались — началась полноценная магическая схватка!
Акайо Фурукава со своим телохранителем улепётывали в сторону второго выхода из дока, закинув огненный щит на спину.
Я бросился за ними. Они скрылись за горой ящиков, и я швырнул в них зажжённый апельсин, сложив в файербол массу энергии. Баррикада разлетелась на сотню пылающих осколков, освободив мне путь. Я пронёсся сквозь огонь, оттолкнулся корематами, взвившись под потолок, и оказался над убегавшими. Второй файер я метнул в голову Акайо, которую под этим углом щит не закрывал. Кэндзя Куросай получил мощный удар в затылок и полетел, кувыркаясь, вперёд. Его охватил огонь. Телохранитель, резко развернувшись, создал Огненную стену. Он не видел меня, потому что я до сих пор оставался невидимым. Я оттолкнулся корематами, совершив длинный прыжок влево, и оказался за пределами пламенной стены. Телохранитель теперь был открыт для атаки. Я выпустил в него облако ядовитых спор. Ямабуси закашлялся, захрипел, сложился пополам и упал на пол.
Меня и Акайо разделяли метров десять. Старейшина перевернулся, с трудом сел и поднял руки. Бетон поднялся перед ним, образовав стену. Я подхватил с пола чью-то оторванную голову, превратил её в файербол, вложил в атаку массу энергии и швырнул снаряд в стену. Она разлетелась на куски. Я ворвался в их вихрь и прыгнул на Акайо Фурукаву, прижав кэндзя к полу!
Корематы обвили его руки, разведя их в стороны. Открыв рот, я обдал старейшину пламенем дракона. Кожа на его лицо покрылась волдырями, полопалась, а мышцы начали сходить с черепа буквально на глазах!
Я стал видимым, хотя Акайо этого заметить уже не мог: его зенки выкипели и вытекли!
— Ты хотел попасть в Дзигоку! — прохрипел я, задыхаясь от ярости и возбуждения битвы. — Так отправляйся же туда, старый говнюк!
Корематы вонзились в тело старейшины, на миг замерли, дрожа от напряжения, а затем разорвали Акайо Фурукаву на куски!
Я поднялся, тяжело дыша. Осмотревшись, увидел, что гвардейцы добивают последних некромантов.
Мне нужно было найти Аяко. Я поспешил туда, куда она отползала.
Девушка сидела, привалившись к ящикам спиной. При виде меня вскочила и бросилась мне на шею.
— О, боги! Кенджи, ты в порядке?!
Я сжал её в объятьях.
— Да, милая, конечно! Всё отлично! Мы победили!
Аяко забилась в рыданьях, ноги её подкосились, и мне пришлось подхватить её на руки. Я совершенно не чувствовал её веса. Девушка неотрывно смотрела мне в глаза, словно не веря, что мы оба живы.
Не знаю, сколько мы так стояли. Окружающее обратило на себя внимание, только когда меня окликнул грубый мужской голос:
— Господин Исикава?
Я развернулся,
