Откровение Невидимки: Катарсис - Никита Китман
– Ладно. Пусть идут.
***
Дезмонд вывалился на пустую улицу. Молчаливая таверна проводила его горящим взглядом, ветер пустил в лицо горстку пыли.
Его гнев рассыпался как скорлупа, обнажив печаль. И она поглощала его, сжирая живьем.
Дезмонд сел на мостовую, прислонившись спиной к стене. Смерть Мэйв открыла ему глаза. Кейт ведь тоже умерла. Все кругом знали это, но при виде Дезмонда лишь стыдливо опускали глаза и пожимали плечами: «Ищем, но пока не нашли».
Гвардеец вытянул руку и провел взглядом по тусклым золотистым нитям, опутавшими все тело, словно вены. Фитиль уже не остановить. Да и зачем?
Он опустил руку и бесшумно выдохнул, устремив невидящий взгляд в конец улицы.
Когда исчезла Кейт, в глубине души он сразу понял, что не сможет её вернуть. Чутье, сродни отцовского, говорило ему, что её уже нет в живых.
Дезмонд усмехнулся.
– Да кто она мне вообще? – негромко спросил он у пустоты.
Тишина. Даже ветер не решился на ответ.
Мужчина коснулся затылком холодной стены.
Никто. Она ему никто. И он ей никто. Но тогда почему так больно?
«Что у меня вообще есть?» – подумал Дезмонд.
Когда гнев ушел, гвардеец остро ощутил свое одиночество.
«Дом? Нет. Друзья или близкие? Едва ли»
Старый, одинокий и безымянный человек в чужом городе.
«Видимо ничего»
Дезмонд поднялся и замер в нерешительности.
Куда идти? У него больше не было ни цели, ни пути. Он так и остался стоять на месте, вслушиваясь в ночь.
Из транса его вывел голос.
"Папа…"
По телу прошел разряд.
«Нет… Нет!» – засуетились мысли у него в голове.
Дезмонд закрутил головой, обшаривая испуганным взглядом улицы.
– Я же только что тебя похоронил! – закричал он и отшатнулся, испугавшись своего же крика.
"Папа, ты здесь!"
Это был голос Кейт. Её шепот. Он не мог ошибиться.
В конце улицы загрохотало, раздался крик.
Дезмонд, не раздумывая, кинулся туда. Мимо летели блеклые фонари, окна, дома, улицы, где-то на полпути под ногами хлюпнул ручей.
Гвардеец вылетел из-за угла, едва не проскочив мимо. Мостовая была замызгана желтым светом из кабака и кровью, вперемешку со стеклом, останками, грязью и щепками.
Кричала женщина. Судя по передничку – одна из трактирских девок.
– Папа!
Дезмонд повернулся на звук и оцепенел.
Это была она. Кейт стояла в десятке метров от него, дальше по улице. Она была ровно такая, какой он её и видел в последний раз. Серая юбка, ботинки Легиона и потрепанная куртка Элейн. Робкая, испуганная, она цеплялась за него невинным, почти детским взглядом, как за свою неприступную крепость, всемогущего защитника.
И от одного её взгляда Дезмонду стало плохо. Ноги подкосились, а все тело набили ватой. Гвардеец грузно сел. В глазах бегали искрящиеся мошки.
Он подвел её. Подвел.
Дезмонд словно разучился дышать. Его никто не держал за горло, вдох попросту был ему не нужен. Ночь побагровела, а затем стала темнеть.
Мужчина с усилием вдохнул.
– Кейт? Где ты была? Как ты…
Гвардеец осекся, встретив её грустную улыбку. Истина долетела до него не сразу, а с треском хлынув сквозь разбитую надежду.
Между ними повисла пауза. Молчаливый обмен мыслями через одни лишь только взгляды.
– Прости… Мне жаль, что так вышло, – сказала она, едва заметно шевеля губами.
Голос по-прежнему звучал у него прямо в голове.
– Дез, я только об одном попрошу. Ты не злись на неё сильно. Она страдает больше всех нас, пытается защитить от твари. Ей просто не по силам вытянуть все одной.
– На кого? – спросил он.
На шее Кейт проступила цепь. Колючая, из крупных звеньев, она крепко обвила и сдавила горло девушки, а затем молниеносно натянулась, разрезав ночь тусклым голубым сиянием. Кейт схватилась за горло, её лицо исказила гримаса боли. Один рывок, и она упала. Цепь загрохотала по мостовой, и кто-то на том конце потянул девушку на себя.
Она лишь неловко взмахнула рукой, а затем растаяла в темноте, словно её никогда и не было. Дезмонд, обескураженный, остался один. Его бездействие длилось едва ли секунду. Гвардеец подорвался и кинулся вперед, не разбирая дороги. Глаза застилали гнев и слезы.
Бежать пришлось не долго. В конце квартала, за углом его замутненный взгляд зацепился за троицу. Высокая фигура в забрызганном кровью плаще с капюшоном несла на плече обмякшую Элейн, а рядом, опираясь на неё же, плелся Чарли. В его спине, чуть ниже лопатки, торчал короткий метательный нож.
В свободной руке, фигура держала клинок. Его лезвие было такое черное, что ночь рядом с ним светлела и расступалась, испуганно шипя. С рукояти свисала цепь, блекло пузырясь призрачным голубым свечением. Что-то грязное и вязкое стекало с лезвия.
Едва Дезмонд появился из-за угла, фигура обратила на него свой взгляд. Изможденные, злые, светящиеся в темноте, алые, почти малиновые, глаза впились ему в лоб. Ненависть ударила Дезмонда тугой зловонной волной. Он отшатнулся. Лицо обожгло, как от хлесткой пощечины.
Следом повернулся Чарли. Он состроил удивленное лицо.
– О, Дезмонд?
Гвардеец ничего не ответил. Слишком поздно было для разговоров. Ярость захлестнула его. По рукам Дезмонда застрекотали бордово-рыжие и золотые искры, прыгая от пальцев к плечам и обратно. Гнев пронзил все его естество, вгрызся в душу, разбежался от пальцев до кончиков волос и захлестал наружу, вырываясь сгустками бордового и золотого пламени. Весь смысл его жизни замкнулся на мести за Кейт.
Под ногами затрещали камни, раскалываясь от жары. Разум заискрил и сузился, вгрызаясь в фигуру в капюшоне.
***
Тьма расступилась перед Элейн, дохнув ей в лицо холодом, а затем сомкнулась вновь, опустившись влажным предрассветным сумраком ей на плечи. Звезды одна за другой скоропостижно растворялись на рыжеющем небе.
Затылок ныл, в груди и горле неуютно ерзала тошнота.
Элейн села, стараясь не делать лишних движений.
Он сидел напротив, сгорбившись и подтянув к себе ноги. Взгляд его был пустой и задумчивый, бесцельно бродил по земле, перебирая жухлую траву.
– Как себя чувствуешь? – спросил Скаут спокойно.
Лучница промолчала, вглядываясь в его лицо.
Чарли словно постарел. Лоб прочертила пара морщин, волосы растрепались, а глаза похолодели и голубое свободное небо в них покрылось корочкой льда, сквозь который проступили шрамы. Много шрамов.
– Наверное, у тебя есть вопросы, – продолжил он, – Но прежде чем ты их задашь…
Чарли сморщился от боли и встал. Он подошел к Элейн и протянул ей руку.
– Давай уйдем? Далеко. Бросим все это. Наши прежние жизни. Оставим все
