Алексей Корепанов - Копье и кровь
– У тебя хорошо получилось, – сказал он, разжимая пальцы. – Этому тоже учили?
– Учили, – ответила Лили. – Разному учили.
«Видать, плохо учили, если я тебя дважды успокоил, – подумал Крис. – И Здено твоего».
Но вслух ничего не сказал. А то опять обвинят в болтливости. Просто развернулся и направился от обрыва вглубь чащи, стараясь ступать осторожно – бродить босиком по лесу удобно разве что лесным же зверям. Да и ходить необутым он не привык. Ну, только если от ложа до унитаза. Здесь было темнее, чем у реки, хотя о мраке речь уже не шла – светало довольно быстро.
Сделав десятка два шагов, Габлер облюбовал хвойное дерево с роскошными длинными лапами и нырнул под них. Уселся на покрытую мокрой хвоей землю и заявил остановившейся поблизости риголки – он видел только ее ноги:
– Вот здесь и отдохну. Если не возражаешь.
Лили, пригнувшись, тоже шагнула под зеленые лапы.
– Это лучше, чем мокнуть в Карштхорне. – Она села рядом с Габлером. – И как только рыбы там живут? Я бы на их месте давно уже вышла на сушу.
– И кто из нас болтливый? – усмехнулся Крис и вытащил из кармана унидеск. – Сейчас посмотрим, где мы находимся.
Он нашел карту континента, увеличил нужный участок.
– Вот. – Риголка ткнула пальцем в экранчик. – Первая излучина.
– Пожалуй, – согласился Габлер. – А дальше приток. Или, наоборот, главная река.
– Приток, – сказала Лили. – Паштхар. Там, выше по течению, в лесу, – она постучала ногтем по экрану, – наш поселок. Еще из тех, старых. Неучтенный…
– Потому и не трогают?
Риголка пожала плечами.
– Ладно. – Габлер прислонился спиной к покрытому толстой бугристой корой стволу и скрестил вытянутые ноги. Убрал унидеск в карман, уперся ладонями в землю. – Я отключусь ненадолго.
– Отключайся.
Лили подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. Тонкие редкие струйки падали на ее капюшон. Крис закрыл глаза. Вокруг продолжал шуршать дождь, и под этот аккомпанемент он постепенно погрузился в то состояние, которое файтеры называли «отрыгоном» – следствием достаточно долгого применения экстры. Уже не дождь шуршал, а шептали что-то далекие голоса… Нет, это шипел воздух, вырываясь из пробитого отсека… Какой отсек? Это чайник закипает на плите… А плита стоит на шелестящей траве, и ползут, скрываясь в этой траве, приближающиеся твинсеры, сжимают кольцо…
– Кристиан!
Голос риголки почти мгновенно заставил Габлера вернуться в реальность. Оказалось, что уже заметно посветлело, с неба все так же льет, и Лили не сидит рядом. Она стояла на коленях в полутора метрах от него и, отводя рукой растопыренную игольчатую ветку, смотрела на что-то невидимое Крису. Он мгновенно оказался возле нее, выглянул из-за ветвей – и сразу понял, чем был вызван возглас его спутницы. Из глубины леса, поглощая деревья, быстро надвигалась стена плотного тумана… Нет, не тумана, а того самого «молока», с которым Габлер уже имел дело на Аполлоне.
«Бештрит – лес злого духа…» – вспомнил он.
– Это твое «молоко»! – сообразила и риголка.
Убегать было поздно.
– Оставаться на месте, не дергаться! – приказал Крис. – Затащит в прошлое – сиди! Потом выбросит. Только можем оказаться порознь, и не здесь, а в каких-то других местах. Деск у тебя с собой?
– Да. – Лили, не оборачиваясь, приподняла футболку, показывая пояс-карман. – Вместе с документами.
– Значит, свяжемся. И ничего не бойся! Давай руку. Может, так нас не разнесет.
Он сжал холодные пальцы Лили, продолжая смотреть на приближающуюся белую стену. Риголка молчала, тоже не сводя взгляда с этого странного то ли вещества, то ли чего-то еще.
– Не бойся, – повторил Габлер.
Лили отпустила ветку, и та тут же растворилась в «молоке».
Дальнейшее было Крису знакомо. Он не ощущал ни собственного тела, ни пальцев риголки. В голове словно что-то щелкнуло, в горле стало сухо, а сердце забилось еще сильнее. Телесные ощущения тут же вернулись, и Габлеру стало ясно, что ладонь Лили исчезла из его руки. Не было и самой риголки – это Крис сразу разглядел сквозь быстро рассеивающуюся белизну. И не только риголки – пропали хвойные лапы, пропало и дождливое утро… Воздух был теплым, небо ясным, и он, Кристиан Габлер, сидел на корточках посреди полянки, окруженной деревьями с редкой еще свежей листвой. Были там и хвойные великаны, за верхушками которых скрывалось солнце, и молодая поросль. Эту картину дополняли распластавшиеся у самой земли длинные языки каких-то кустов… Не оставалось никаких сомнений в том, что перед ним – совсем другой лес. Не тот, пропитанный дождем, что стоял тут несколько секунд назад, а подлинный Бештрит – лес прошлого, уничтоженный имперцами.
«Далекого прошлого или не очень? – подумал Габлер и тут же осадил себя. – Да какая разница? Главное – пересидеть тут, дождаться нового прихода «молока» и вынырнуть в том времени, откуда забросило сюда. И хорошо бы, чтобы Лили рядом появилась».
Он вспомнил слова риголки о разных диких зверях, обитавших в этих краях до применения геофизического оружия, и встал. Сделал оборот на месте, ощущая под босыми ступнями мягкую траву, прислушался. Нет, никто не спешил сюда, рыча и фыркая, чтобы поживиться свежим мясцом, – в лесу было тихо. Габлер поднял лицо к небу, но в полной мере насладиться прекрасной погодой не успел – «молоко» ливануло сверху похлеще недавнего дождя, скрывая все вокруг. Вновь мигнуло в голове, пересохло во рту – и появилось нечто бело-серое, неопределенное и безграничное. Такое он тоже видел на Аполлоне и понял, что его вновь занесло в некий вневременной слой. И, как и в прошлый раз, занесло не случайно. Даже не занесло – его каким-то образом затянул сюда тот самый наблюдатель Соседей. Оставалось только гадать, каким образом он разыскал его, Кристиана Габлера. Наблюдатель маячил где-то то ли близко, то ли далеко, притворяясь березой посреди снегопада – белым стволом с еле различимыми темными поперечными полосками. И опять эта «береза» в какой-то момент превратилась в расплывчатую человеческую фигуру.
Но на этот раз никаких затруднений с осознанием слов… нет, наверное, все-таки не слов, а мыслей наблюдателя не было. То, что воспринимал сейчас Габлер, представлялось ему ясным, не допускающим каких-то иных толкований. Собственно, сообщение наблюдателя состояло всего из трех коротких суждений.
Копья у Императора больше нет.
Это позволяет приступить к переселению.
Соседство будет мирным, военная конфронтация исключена.
– А наше мнение на этот счет вас не интересует? – вслух задал вопрос Габлер, но не услышал звука собственного голоса.
«Соседство будет мирным, военная конфронтация исключена», – повторили ему.
«Слова, слова, слова…» – вспомнилось Габлеру.
«Мы ставим вас в известность», – прозвучало у него в голове.
– А по-моему, это больше похоже на ультиматум, – вновь сказал он вслух.
Хотя понимал, что перегибает. Не на ультиматум это было похоже, а на уведомление о намерениях. Причем уведомителя абсолютно не интересовала реакция уведомляемого. Чужаки уже приняли решение.
Фигура наблюдателя растворилась в белизне. «Молоко» нахлынуло на Криса, и он словно ослеп и перестал чувствовать свое тело.
Первое, что он ощутил, был дождь. Правда, не такой сильный, как тот, что барабанил по листве и хвое совсем недавно. Зрение восстановилось, и Габлер обнаружил, что стоит на мокром песке. Серое, хорошо различимое небо, позволяло предположить, что сейчас не утро и не вечер, а разгар дня. На песчаной косе было полно коряг и гнилых древесных стволов. От реки Габлера отделял десяток шагов, на другом берегу тянулась неровная сверху стена леса. Крис не был уверен, что это именно Карштхорн. «Молоко» могло забросить его хоть и на другой континент Роуза – такой опыт у него уже имелся. Позади Габлера тоже застыл хмурый лес, только здесь склон был не обрывистый, а более-менее приемлемый для восхождения. Неподалеку, справа от Криса, виднелось устье другой реки, даже речки, потому что она была значительно уже первой. Речка вытекала из леса, и на ее противоположном берегу продолжался все тот же лес. Вокруг никого не было, и Габлер сунул руку в карман, чтобы достать унидеск и попробовать связаться с Лили… Но так и застыл, не выполнив своего намерения.
«Чужаки собираются пролезть сюда, – застучало в голове. – Копье их больше не сдерживает, и они ринутся сюда из своего больного мира… Чужаки ринутся сюда… А если вслед за ними ринется и болезнь? Занесут заразу…»
Он продолжал обводить взглядом песчаную косу, но уже не замечал ничего вокруг.
Дело было даже не в болезни. Дело было именно в том, что чужаки попрутся сюда. Без приглашения.
Постояв так с минуту, Габлер все-таки вспомнил, чем собирался заняться, и вытащил унидеск. Машинально бросил взгляд на высветившуюся дату и мысленно присвистнул: «молоко» изъяло у него из жизни целых шесть суток! Скорее всего, поисковые группы уже прекратили работу. Впрочем, теперь это для него не имело значения.
