Петр Воробьев - Разбой
– Далегор, передай Недоме во второй! Наверху чисто, – сказал воевода в микрофон, спрятал меч в заспинные ножны, и огляделся по сторонам. Впереди через дым из паровозной трубы блестела синяя полоса Риназа. Позади за поездом оставался след из трупов, почти исключительно чолдонских. Неприятность заключалась в том, что на замену каждому задавленному поездом, изрешечённому картечью, или испепелённому огнемётом дикарю готов был встать ещё гросс. Того же никак нельзя было сказать о поморянах. «Нас дюжин пять, их тьмы, и тьмы, и тьмы», – подумал воевода, перепрыгивая на третий вагон. В Этлавагре, некоторые схоласты уже успели договориться и дописаться до того, что девятиреченцы устремились на запад, ведомые не какими-то соображениями, разумными или не очень, а животным чувством, как лемминги, чтобы самоуничтожиться и таким образом восстановить равновесную и экологически оправданную численность. Наветы. За такие речи, уд бы им на плечи – в отличие от этлавагрских мудрецов, Вратислав был хорошо знаком с леммингами, зверюшками независимыми, обстоятельными, запасливыми, и начисто лишёнными зачем-то приписываемой им любви к массовым странствиям. – Задумался, что ль? – обратился Деян к Воемилу. – Руби верёвки! – У меня ещё три особых осталось, – сказал кузнец. – Можно? – Прибереги, – посоветовал Вратислав, сбрасывая вниз сплетённый из кожи ремень, почему-то с двумя металлическими гирьками на конце. – Шмальни лучше картечью вон по тем с химическими бомбами! – Воевода, – прорезался в наушниках телеграфист. – Щеглов Острог! Затрещало. Незнакомый голос прокричал: – Трпп кррпжайте на пфррк они фпррдрр кпрпогнали! Не фпрптайте на мост!
– Что мост? – переспросил воевода. – Фрпркт тррт! Фр тркрпдррт! – Опять им керайю сбили, – предположил Далегор. – Самбор рр трт фрдфт!
– Гелиографным складом передай! – Ф ф ф ф… ф трр… трр трр… трр ф ф ф… – Кром, он так до завтра проваландается, кто ж его учил? – возмутился телеграфист. – Скажи Недоме! – перебил воевода. – Пусть запустит жужжалку к мосту! Посмотреть надо! И чтоб обе башни пуск прикрыли! Уседомская жужжалка стоила дороже, чем некоторые аэронаосы, имела размах крыльев едва в сажень, запускалась с паровой катапульты, и передавала телекартинку в живом времени. С большой вероятностью, подобрать это достижение техники после запуска не оказалось бы возможным, но бронепоезд стоил ещё дороже. Да и чолдонцы стали вести себя откровенно подозрительно, расступаясь с рельсов впереди, словно до поры нарочно задерживали вагоны.
Над головой грохнуло, сверху посыпались куски картечи. Пушка-безоткатка била с помоста, взгромождённого на двух яков, что никак не обеспечивало качественного прицела. Тем не менее, намёк был достаточно ясен, Вратислав побежал к трапу, товарищи – за ним. Воемил кузнец, через пудожский его самовар в тринадцатую становую кость, на прощание всё-таки не удержался и ещё раз выстрелил «Атаульфовым особым». Когда воевода поставил ногу на скобу трапа перед огнемётной башней, створы люка в крыше второго вагона раскрылись, над бронёй поднялась катапульта, жужжалка расправила узкие крылья, и в клубах пара соскользнула с направляющей. Из цилиндрического раструба двигателя над рыбообразным телом показалось неровно дрожавшее бледное пламя, снаряд набрал высоту и устремился на запад. Воевода спустился по трапу и протиснулся в проём бронедвери. – Что они там про Самбора передавали? – спросил он у Далегора, расстёгивая ремешки под подбородком. – Связь прервалась! – ответил телеграфист, не отрываясь от приборов. – Смотри! В светившемся зелёным круге кинескопа показалось зернистое изображение – жужжалка летела под опорами моста. В нескольких местах, Вратиславу показалось, что порядок узорного переплетения металлических полос что-то нарушало. – Недома, остановить картинку не можешь? – Воевода, до такого технология ещё не дошла! – отозвался второй вагон. – На новый круг её тогда пусти! – воевода потянул шлем вверх. – И посади в Щегловом Остроге! Разглядеть подробности было невозможно, но на паре балок над одним из мостовых быков безусловно появились утолщения, очевидно не предусмотренные чертежом архитектона. Стук колёс бронепоезда на стыках изменил тон, став более гулким. – Далегор! Машиниста мне! Велько! Тормоз и полный назад! Вратислав хотел добавить, почему, но поезд уже дёрнуло. Металл заскрёб по металлу, Воемил налетел на Деяна, с поставца слетела и разлилась по полу кружка ергача. Едва скрежет тормозов стих, вагон снова тряхнуло. В круге телевизионного прибора, картинка моста заплыла зелёным светом, потом погасла. – Собака защитница, как я петуха-то дать успел! Первый бегунок в воздухе повис! – прозвучал голос Велебыта машиниста из мезофона. – В реке мост! Весь в реке! – Полный назад? – напомнил воевода. – Стой! – крикнул кузнец, наклонясь к рожку того же микрофона. – Вся тележка с рельс сойдёт! Вратко, пошли двух жуланчиков с козой к паровозу! – Что Воемил сказал, – подтвердил Вратислав, мысленно переводя с путейского на танско-венедский. – И по их знаку, самый малый назад, пока колёса на рельсы не встанут! Речь шла о том, чтобы послать двух рабочих с саженной болванкой на ручках направить зависшие передние колёса. – Гудим, Бразд, козу! – приказал Велебыт. – Обратно тряско пойдём, лыски на всех колёсах! «Обратно» в устах машиниста звучало довольно буднично, учитывая внезапные изменения обстоятельств за последний диалепт. Бронепоезд «Янтарный ветер» должен был прорвать осаду Щеглова Острога, вывезти из города Самбора и груз частей, сработанных для достраивавшегося на Уседоме космолёта, а заодно отогнать или ослабить чолдонцев. Дикари оказались сильно хитрее, чем предполагал воевода – мысль, способная гнести… – Лысый череп мой ети удом йотунским косматым, против шерсти волосатым, – невольно вымолвил он, оценивая последствия. Когда до выполнения первой задачи оставалось всего-то четыре с половиной рёсты, чолдонская ловушка едва не прихлопнула всех поморян. Наличие жужжалки и хорошие тормоза воспрепятствовали этому исходу, но теперь рёсты до Щеглова Острога были не более, а менее проходимы, чем расстояние до луны: по пути на луну не было чолдонцев. Скорее всего.
– Жужжалку взрывом перевернуло, походу, – мезофон донёс голос Недомы из второго вагона. – Гироскоп не осилил… – Девятиреченцы снова наседают! – тут же дополнительно повеселила Сивояра из четвёртого. – Ивар, крути разлуку! – сказал машинист. – Расковываю свояка, муся, не подведи! Что бы это ни значило, поезд пришёл в движение, и вроде бы не по направлению на дно Риназа. – Теперь-то полный ход? – Вратислав глянул на Воемила. Тот кивнул. – Велько, полный ход, выжми всё, что можешь! – Гироплан, – сказал по громкой связи Ратимир из огнемётной башни. – С грифоном! – Гироплан? Далегор, попробуй пятую частоту!
Телеграфист переключил асирмато. Из мезофона громко и отчётливо прозвучало: –…вьте площадку! И прикройте огнём! Как слышно? Готовьте площадку! – Самбор! Здесь Вратко! Площадка на третьем вагоне! Сможешь сесть на полном ходу? – Так даже легче! Дай четверых колёса зацепить! И огнём, огнём прикрой! Ракета на хвосте! – Недома, пошли четверых из второго! Сивоярка, Вамба, у вас угол есть? На бронеплиты вверху упало что-то довольно большое и шумно рассыпалось. – Появился, – сухо заметил гутан, он же винландец. – Дальше что? У табодоев[269] и псоглавцев в Синей Земле тоже самонаводящиеся ракеты появятся? – возмутилась Сивояра. – Частоту не хомячь, – кратко упрекнул Далегор. Вагон ритмично закачало. – Вот это наш мечник! – Воемил хлопнул себя по колену. – Сам прилетел, и части для звездолёта привёз! – Готовьте лекарей! – бросил Самбор на пятой частоте. – Конец связи! Застонали листы подвески, весь поезд присел – гироплан явно летел не порожняком. – Свентанина печаль, опять пулю поймал! – продолжала хомячить частоту Сивояра. Её подозрение не подтвердилось. Сам молодой мечник был относительно невредим, даром что выглядел – краше в домовину кладут, зато грузовой отсек гироплана был под крышу набит ранеными, чья последняя надежда на жизнь, по уверению Акераты вестницы, приславшей с Самбором письмо Вратиславу, теплилась или в клиниках юго-запада, или в лечебницах северо-востока. «Части для звездолёта» же были невпихуемы ни в один обычный вертолёт, тем более, гироплан – из всего, что летало, полумифический «Тисовый Гусь» не в счёт, их свёз бы разве что большой аэронаос.
Все снаряды к Вамбиному гингальсу[270] и Сивояркиной картечнице были расстреляны. Для огнемётов и слонобоев оставалось меньше чем по полдюжины выстрелов. Избор, и тот сломал свой ослоп, но «Янтарный ветер» повторно прорвался сквозь чолдонцев – на этот раз, для разнообразия, с принайтованным к крыше гиропланом, с которого одновременно разгружали носилки.
