Роман Глушков - Побег

Сам Штернхейм, несмотря на свои грубые манеры, подобных дикарских привычек не имел. Единственным боевым трофеем, которым он себя украсил, была ковбойская шляпа. Та самая, в которой, бывало, ван Хейс расхаживал по тюрьме в солнечные дни. И которую директор потерял, улепетывая во все лопатки от взбунтовавшихся зэков в цитадель. И теперь Отто сидел в этой шляпе неподалеку от блокированных ворот Поднебесья, переводя дух и зализывая раны после недавней стычки с Факельщиками.

Как понял Кальтер из обрывков разговоров повстречавшихся на пути сюда наемников, от «огнепоклонников» к этому часу осталась лишь горстка выживших. Да и та в страхе удрала на подводные уровни, откуда вряд ли высунется в ближайшее время. Что стало с Абу Зейданом, Обрубку не удалось подслушать, но его это и не волновало. Главное, он устранил со своего пути Факельщиков, и теперь они, так же, как бледные твари, не представляли для него серьезной помехи.

Несколько Диких Гусей преградили компаньонам путь, едва те приблизились к ставке их главаря. Но Отто, узрев знакомые лица, велел пропустить к нему визитеров. И даже проявил великодушие, не став отбирать у них оружие.

— Надо же, эти сукины дети все еще живы! — воскликнул Штернхейм вместо приветствия. — Не ожидал, честно говоря, больше вас увидеть, после того как снизу примчалась целая орда тех долбаных чудищ… И как ваши успехи в поисках пакалей?

— Полное фиаско, как видишь, — соврал Куприянов, чей единственный трофей по-прежнему скрывался под повязкой на левом плече. — Не было там никаких артефактов, а иначе мы бы сюда не приперлись, а давно телепортировались с Татакото куда подальше.

— Я так и знал, что ни хрена у вас не выгорит, — не удивился Отто. — Где это видано, чтобы возле одной кляксы пакали как грибы росли бы и росли… Зато вместо них ты, Обрубок, гляжу, свою вторую руку отыскал! Солидный прибамбас! Прямо как из фильма про киборгов. Можешь теперь небось гайки без ключей откручивать и гвозди без молотка забивать.

— Примерно так, — подтвердил Кальтер. — Жаль только, что на большее этот инструмент не способен, и с атолла на нем не уплыть… Но я пришел к тебе не за тем, чтобы протезом хвастаться, а по делу. Важному делу, если быть точным.

— Само собой, по важному, а как же иначе? — хохотнул «гусиный» главарь. — Решил, пока не поздно, влиться в ряды победителей и помочь нам штурмовать Поднебесье?

— Бери выше. Я не только помогу вам его штурмовать, но и в скором времени открою для вас его ворота.

— Каким образом? Пробьешь их своим железным кулаком?

— Уверен, нам вообще удастся обойтись без тарана и взрывчатки.

— Как это? Ты просто постучишься и тебе откроют?

— Даже стучать не придется. Полагаю, что очень скоро вот эти ворота… — Кальтер указал на неприступную бронированную перегородку в конце коридора, — полагаю, что эти ворота откроются сами, поскольку кое-кто по другую их сторону в этом очень заинтересован.

— Почему именно они, а не ворота вертолетного ангара? — осведомился Штернхейм с явным недоверием в голосе.

— Потому что человек, который их откроет, не рассчитывает на вашу благодарность. И хотел бы при этом выиграть для себя максимальную фору, чтобы успеть от вас спастись, — пояснил Обрубок. — А такое возможно лишь в одном случае: если вы вторгнетесь в цитадель отсюда, а не сверху.

— Какая интересная теория! — Отто посмотрел на ворота оценивающим взором и скептически покачал головой. — И где ты раздобыл эту информацию? Ты же все минувшие сутки шатался по нижним уровням в поисках артефактов вдали отсюда! Монстры тебе, что ли, об этом нашептали?

— Подслушал один любопытный разговор между Факельщиками, прежде чем вы с ними расправились, — солгал Куприянов, предвидевший такой коварный вопрос. — Не иначе, ван Хейс как-то пронюхал, что Ковач виновен в том, что у вас в руках оказалось оружие. Вот Ковач и решил договориться с Абу Зейданом, чтобы его ребята подчистили в Поднебесье все улики и устранили всех нежелательных свидетелей. Что, скорее всего, уже случилось бы, не допусти Абу Зейдан промашку с подстанцией и не рассорься вдрызг с тобой и Рошоном. Но, если задуматься, какая разница, кто зачистит для Ковача цитадель: Факельщики или вы? Главное, самому не попасться вам под горячую руку, и все будет тип-топ.

— Пожалуй, что разницы и впрямь нет, — согласился Штернхейм. И, зловеще прищурившись, спросил: — Кто-то еще об этом знает или я — первый, кого вы ставите в известность?

— Разумеется, ты — первый и последний на «Рифте», кому я могу доверить такую информацию, — заверил его Кальтер. — Рошон наверняка все еще скорбит по Мачори. И сегодня я бы не рискнул даже попадаться ему на глаза, а не то чтобы напрашиваться с ним на разговор.

— Тут ты тоже абсолютно прав, — подобрел Отто. — Ну а сами вы чего добиваетесь, предупреждая меня об этом? Хотите зарезервировать себе место в вертолете или на катере?

— А такое возможно?

— Только если успеете добежать до тех мест первыми. И потом не дадите никому вас оттуда вышвырнуть, — пожал плечами главарь, подмигнув своим подручным, что топтались рядом и слышали этот разговор. — Ничего не поделаешь — это честный спорт, и я не имею права кому-либо в нем подыгрывать. Да и братья меня не поймут, сделай я вам такую поблажку. Однако я не отбираю у вас оружие и обещаю, что Дикие Гуси не причинят вам вреда, если вы не повернете оружие против нас. Также мы не станем вам мешать, если вы решите пристрелить по пути кого-нибудь из Синих Одеял.

— Хорошо, и на том спасибо, — кивнул Обрубок. — Мы примем это к сведению и постараемся не путаться у вас под ногами. Да этого и не случится, ведь мы не замахиваемся на ваше почетное право ворваться в цитадель первыми.

— Позубоскаль еще у меня, хитрая шпионская сволочь! — пригрозил ему Отто, но без злобы, а в шутку. Обижаться на такого союзника ему было не резон. За сутки войны наемники понесли заметные потери, и сегодня Штернхейм не отказывался пополнять свои ряды лояльными к Диким Гусям зэками-одиночками. Как наверняка и Рошон. Хотя у последнего, с его презрением к обычным заключенным, была куда меньшая вероятность заручиться их поддержкой…

Кальтер был уверен в правильности своего прогноза, но, естественно, не гарантировал Штернхейму, что все случится так, как он сказал. Подслушанная им якобы со слов Факельщиков история избавляла его от ответственности за ее правдивость — как говорится, за что купил, за то и продал. К тому же вокруг творилось такое, что в любой момент все могло обернуться самым непредсказуемым образом. Куприянов и так ощущал себя, словно на крышке перегретого и готового взорваться парового котла. И если на него вдобавок обозлятся Дикие Гуси, все станет настолько скверно, что хуже некуда…