Барон из МЧС-3 - Игорь Лахов
И ещё… Помнишь ту галлюцинацию, что под Брестом и Тюменью нас навещала? Тоже тут валяется! Кажись, во плоти и…
— Где он ⁈ — перебил я Морячка.
— За стенкой. Мы ему тряпок принесли, чтобы лежалось лучше.
Я тут же рванул в соседнюю комнату. Чаха не узнать. Он лежит с розовой пеной на губах, весь покрыт синяками. Кажется, одно крыло сломано. И исхудал так, будто бы только что из концлагеря прибыл. Даже его всегда выпирающий рахитичный животик втянулся и прилип к позвоночнику.
— Чах! Дружище! — воскликнул я, потрогав его пульс и убедившись, что наумб живой. — Очнись! Чах!
— Дай силы, — не открывая глаз, прохрипел он. — Надо. Срочно. Рука. Кровь.
Наумбу нужна кровь? Да пусть берёт. Неважно, как это аукнется для меня, но смотреть без горечи и ужаса на некогда фонтанирующего энергией товарища не могу. Чах явно умирает.
Быстро скинул броню и, закатав рукав куртки, поднёс руку к его рту. Но наумб не реагирует. Такое ощущение, что на общение со мной потратил последние силы и отключился. Нет, дружок! Я тебя так просто смерти не отдам!
Полоснув себя по запястью серпом, разжал челюсти Чаха и вставил руку ему в пасть. Вначале ничего не происходило, но потом я почувствовал, как наумб впился зубами в кожу. Тут же энергия стала уходить из меня. Отлично! Значит, её перекачка началась. Через пять минут уже стало не до радости: голова кружилась, и силы таяли на глазах. Но я всё равно терпел, понимая, что наумбу нужно заполнить свой полностью истощённый резерв, прежде чем начать регенерацию.
— Хватит. Могу убить, — проговорил он, открыв глаза. — Но нужно ещё немного. Негде взять.
— Может, моя подойдёт? — спросила Вера. — У меня тоже минус Дар.
— Давай, — прошептал Чах. — Теперь можно. Твою можно.
Процедура с откачкой энергии повторилась. Я наблюдал сквозь туман в глазах, как Вера пытается воскресить наумба. Тот уже стал немного лучше выглядеть, хотя до сих пор краше в гроб кладут. В какой-то момент Чах оторвался от Вериной руки и то ли приказал, то ли пояснил.
— Спать…
Остатки силы воли окончательно покинули меня, и я вырубился, перед этим заметив, что Вера уже без сознания.
Побуждение было тягостным. Ноет всё тело и ощущаю себя беспомощным младенцем. С трудом разлепив веки, огляделся. Весь табор неподалёку в тревожном ожидании. Бледнющая Вера лежит рядом со мной с закрытыми глазами. Чах тоже. Он хоть и далёк от нормальной формы, но дыхание ровное.
Попытался подняться, но ноги не слушаются. Хорошо наумб энергии хапнул. Это что же пришлось ему пережить, раз так себя высушил?
— Сложно было, — неожиданно пришёл от него мысленный ответ. — Джин, сука сильный. Чуть не угробил меня. Чтобы не пойти к нему на корм, в последний момент перед смертью дотянулся до твоего табора. Я же когда-то у твоих ромал энергетические потоки перестраивал, поэтому привязка осталась. Думал чуть-чуть взять энергии, а оказалось, что с собой утащил. Так все здесь и оказались.
Почувствовав, что организм, несмотря на отступление, всё равно повреждён сильно и скоро рассинхрон энергетических потоков начнётся, принял меры. Единственное, на что сил хватило — тебя позвать. Ну и ещё барьер защитный от тварей выстроить. А дальше помню только боль… Ты вовремя пришёл. Скоро процессы в моём теле стали бы необратимыми. Я верил в тебя, Данила. Знал, что не бросишь. Спасибо…
— Что делать-то дальше, Чах? — задал я единственный пришедший в мою чумную голову вопрос.
— Ждать. Барьер держится. Время до завтра у нас ещё есть. И нам нужно вниз. В самый низ лаборатории. Там ощущается одна из осей Силы этой Реальности. Именно поэтому лабораторию не перенесли в другое место.
Стон Веры прервал нашу беседу. Она тоже пришла в себя и, как я недавно, попыталась безуспешно подняться на ноги.
— Ты как? — спросил, взяв девушку за ледяную руку.
— В дерьмо. Пыточная камера внутри, а не органы.
— Если болит, значит, жива. Верочка, нужно поспать. Не напрягайся. Всё будет хорошо.
Она что-то попыталась ответить мне, но стала снова вырубаться. Я обнял Веру, прижал к себе и ушёл в беспамятство следом, напоследок приказав табору.
— Всех троих несите вниз.
— А вы нас не спалите? — осторожно поинтересовался Астроном.
— Не должны. Несите…
Очередное пробуждение тоже было не самым радужным, но не таким поганым, как в первый раз. Видимо, организм потихоньку приходит в себя. Верина рука, которую я так и не отпустил, уже не такая холодная. Значит, почти под ноль высосанная Чахом из нас энергия начинает пополняться.
Сил хватило даже на то, чтобы с третьей попытки подняться на ноги. Почему-то группа Морячка держится от нашей троицы на расстоянии. Словно между нами стоит невидимая стена.
— Парни, вы чего застыли истуканами? — прямо спросил у них. — Есть какие-то проблемы?
— Барон, — за всех ответил Пушкин. — Мы тебя и Палкину уважаем, конечно. Только жить очень хочется. Вы ж светились покруче жопы светлячка! И не просто светились! Словно рядом молния жахнула. Да так, что даже на подмышках волосы у нас задымились! Мы ж под доспехами чуть не запеклись до румяной корочки. Теперь учёные и близко не подходим.
— Да? — удивился я. — Ну, извиняйте, ромалы. Честно говоря, ничего подобного не почувствовал. Видимо, между нами обмен энергий мощный шёл. Ладно. Вопрос ясен. Можете больше не волноваться. Как у вас Кругом дела обстоят? Есть сдвиги в лучшую сторону или до сих пор друг друга не чувствуете?
— Хреново обстоят, — хмуро пояснил Морячок. — Тут не то что Круг, даже лёгкие отголоски изначально хиленького положительного Дара в себе не чувствуем. Так что имей в виду, что теперь от нас помощи мало. Простые бойцы и ничего сверх того… Честно говоря, даже попрощались меж собой на всякий случай. Теперь, когда нет защиты Круга, первая точно попавшая пуля станет для нас смертельной.
— Не станет, — вслух пояснил очухавшийся Чах. — Поверьте моему гениальному разуму: все настройки на одну жизненную цепочку с вас слетели. Отныне нет никакого Круга, но и жизненно зависеть друг от друга тоже не будете. Каждый сам по себе.
— Получается, что пусть и не все сразу, но
