Чужие Степи — часть четвертая - Клим Ветров
Уже стемнело, но от сотен факелов светло почти как днём.
Дотолкав до какого-то помоста, меня свалили на землю чувствительным толчком в спину.
— Эдорасты! — так же шлепнувшись, зло выругался Леонид, и судя по приглушенному стону, получил вдогонку ещё один удар.
Раскорячившись как омар в кастрюле, я смог таки вывернуться, и более-менее нормально усесться. Справа от нашего загона, — строение которое я принял за помост, оказалось наспех сколоченной «тюрьмой», возвышалась гора досок, сложенная по типу пионерского костра, а прямо перед ними, так же на прицепе, стояла клетка с Тваренышем.
Освещаемый желтыми всполохами факелов, он показался мне не живым существом, а вышедшим из под руки таксидермиста чучелом. И только присмотревшись, я заметил что он иногда дергает головой, и лапой скребёт прутья клетки.
— Пидоры... — почти беззвучно ругнулся Леонид. — Зуб мне выбили... Пидоры!..
Не отвлекаясь на его стенания, я продолжал изучать обстановку. Первое что меня смутило, — неестественное молчание толпы. Обычно, при таких сходках, — а народу тут было не меньше тысячи, даже если никто не кричит, всё равно стоит равномерный гул. Кто-то чихнет, кто-то вздохнет, ребенок попросит водички. Но тут такого не было, все дружно молчали, и единственными звуками было потрескивание горящих факелов.
— Проснулся! — так неожиданно, что я аж вздрогнул, прокричал Клаус.
— Проснулся! — хором выдохнула толпа, и загудела уже вразнобой,
— Дварф проснулся... Проснулся!.. Смотрите!..
Не знаю чем они обдолбались, но эти люди явно были под воздействием какого-то наркотика. Их лица, тела, неестественные движения, — в нормальном состоянии человек так себя не ведёт.
Здоровенный мужик со сдвинутым набок носом, я знал его, это был один из тех кто встречал нас в первый раз. Тогда спокойный и серьезный, сейчас он буквально трясся, безостановочно повторяя вместе с толпой всего два слова — «он проснулся». А стоящая рядом с ним девушка вообще сняла свитер, сбросила майку, и раскручивая её над головой, истерично рыдала, выкрикивая заветные слова.
Увлеченный этими наблюдениями, я не успел даже «бу» сказать, как меня опять выдернули из загона, и подхватив под руки, потащили к куче досок.
Подергавшись поначалу, и убедившись, что в отличии от толпы, мои «перетаскиватели» были совершенно нормальны, и шансов вырваться у меня нет, я обмяк, позволяя им тащить меня дальше.
Говорят что в таких ситуациях, в шаге от смерти, в человеке мобилизуется какой-то сверхресурс, заставляя соображать шустрее, придавая сил, и прочее в том же духе. Но у меня даже не ёкнуло. Отчётливо понимая что меня сейчас тупо сожгут, я впал в ступор.
Нет, где-то в глубине самого себя я не прекращал думать над решением проблемы, но когда ты связан, тебя держат трое молодцев, а вокруг беснуется обезумевшая толпа, круг возможностей существенно ограничен.
Единственное что я понял, сложив дважды два, это что моим сожжением Клаус хочет спровоцировать Твареныша на создание портала. Ну или подпитки уже имеющегося. Не знаю как ему удалось поймать его и усыпить, а сейчас держать в таком, полусонном состоянии, но подозреваю что с этим как-то связано безумие толпы. Телепатия, всплеск эмоций, воздействие на мозги — и прочая лобуда по Фрейду — наверняка Клаус долго готовился.
И когда я увидел шагающего в мою сторону охотника, а точнее факел в его руке, мне стало совсем нехорошо.
Не знаю, но чем ближе он подходил, тем больше мне хотелось послушать Клауса. Не может же он пустить всё вот так, на самотёк, без эффектной концовки?
Но Клаус был глух к моим мольбам. Стоя ко мне спиной, он отстранено наблюдал за происходящим, и, казалось, совершенно выпал из процесса.
А охотник тем временем подошел совсем близко, остановился, посмотрел на меня, проорал что-то, и подняв над головой факел, замер.
Секунда, вторая, третья — кровь отчётливо пульсировала в ушах, ноги холодели, и куда-то подевался воздух. Страх сжимал мои лёгкие и не давал вдохнуть полной грудью, я глох от криков, а в глазах плясали языки пламени.
Мне уже не было никакого дела ни до портала, ни до твареныша, ни вообще ни до чего. Мне просто хотелось чтобы всё это поскорее закончилось. Далекий от всего божественного, во всех смыслах, я ни разу в своей жизни не молился. Бывало просил что-то, но без особой веры, и так, своими словами.
Но сейчас почему-то вспомнились строчки из какой-то молитвы, и, уже почти задыхаясь, я быстро зашептал услужливо подставляемые мозгом слова.
— Отче наш, иже еси на небеси — еле ворочая пересохшими губами, шептал я.
— Да восславится имя твоё, да придет царствие твоё...
— Да пребудет воля твоя...
— Да...
Но, как оказалось, дальше я не знал, поэтому замер на полуслове, глядя как по сигналу Клауса, охотник опускает факел прямо мне под ноги.
И только я успел подумать что это совсем неправильно, неправильно всё закончилось, — не бывает так, не должно быть. Как раздался до боли знакомый свист.
Я слышал его всего один раз, но запомнил прекрасно.
В какие-то мгновения — секунда, миг — не знаю, сердце будто «оборвалось», и вместе с этим неприятным, нарастающим свистом, ушло куда-то в область пяток.
Ещё секунда, снова миг — и одновременно с бьющим по ушам близким разрывом, оно подскочило обратно, заставляя меня дышать, и возвращая к жизни.
Факел ткнулся в дрова, охранник отскочил в сторону, кто-то завыл от боли, кто-то завизжал от ужаса, а с неба дождем посыпались мины.
Одна взорвалась прямо возле клетки с тваренышем, заставляя его встать на ноги, вторая подальше, прямо в толпе, ещё одна возле загона где сидел Леонид, а та которую я не услышал, попала прямо в разгорающийся под моими ногами костер.
Меня пронзила резкая боль, то ли от огня, то ли от разрыва, и я, отрастив крылья, взлетел в небеса.
