ПО 3 (СИ) - Михайлов Дем

— Пристолпья? Ха… Ничего не скажешь про мое признание?

— А что тут говорить? Вы совершили огромную ошибку. Дипломатия — это демонстрируемый другим меч в украшенных цветочками ножнах. Мы мол войны не хотим, но к ней готовы. Так поддерживается мир. Но стоит прекратить размахивать мечом или атомной дубиной — и у твоих границ тут же начнется странное движение чужих войск… Но это там, а здесь…

— А здесь у нас сильнейшая луковианская община, что стремительно завоевывает новые позиции. Настолько сильные, что вчера с нами на связь вышел бункер Восьми Звезд — головной бункер луковианцев. Они выразили свое неудовольствие нашим хищническим поведением.

— Вот как… угрожали?

— В том то и дело, что не угрожали. Единственное, чего они потребовали — не приближаться пока к их чуть ли не ограбленному по их словам Бункеру, где ты откопал заброшенное бомбоубежище.

— Стоп… а батарейка, которую я унес?

— Первыми на связь вышли наши ближайшие соседи, где ты так удачно погостил. И вот они просили вернуть забранное тобой. Следующими же с нами связался бункер Восьми Звезд и они про батарейку не сказали ни единого слова. Но ультимативно потребовали не приближаться к бункеру рядом с мертвым городом чужаков. Ты понимаешь, что это может означать?

— Что им плевать на батарейки — медленно произнеся я и схватился за пачку сигарет — Проклятье… почему я не подумал о том, что раз луковианцы провели здесь так много лет…

— В снегах попадается разное! — тоже взяв сигарету, он дождался, когда я подкурю ему и продолжил — Мы находили много такого, чье предназначение до сих пор не можем понять! И большую часть наших находок мы сделали, когда просто выкапывали дрова из-под снега! Не забывай — здесь все бросалось в спешке. Жители оставили все как есть, схватив в охапку детей и ринувшись в бомбоубежища. Машины, оружие, компьютеры и прочие вовсе странные устройства — все осталось здесь. Включая телепортационные устройства. Многие наверняка разрушены, но остались и уцелевшие. А уж батарейки…

— Какой худший вариант? — задумчиво поинтересовался я, вставая и прислоняясь плечом к стене.

— Худший? Ну… что если у них были батарейки, может даже они откопали безнадежно разрушенную телепортационную камеру, но не смогли ее восстановить?

— И тут я преподнес им почти целое устройство на блюдечке — продолжил я — Черт…

— Если так, то вопрос в том, как они воспользуются этим? И не торопись чертыхаться, Охотник. Мы ведь с луковианцами не враги. Пока что…

— В смысле?

— Сутки назад я возобновил весь радиообмен в полном объеме. Радиорубка работает двадцать четыре часа в сутки. Мы принимаем, мы вещаем, мы общаемся и кокетничаем вовсю, не забывая включать и музыку. Остальные жители Бункера вскоре услышат большую часть радиообмена — Милена уже работает над установкой динамиков.

— Это прекрасные новости.

— В целом — да.

— Много бункеров вышло на связь?

— Земные бункеры? Четыре из старых. Один из новых. Но настораживает другое, Охотник. В трех земных Бункерах на связь вышли луковианские улыбчивые связисты. Они без проблем позвали к микрофонам наших старых знакомых, были веселы, были рады нашему возвращению в эфир… но скажи мне, друг — какого черта луковианцы сидят в земных радиорубках? А кто тогда стоит за пультами генераторов? Кто у раздачи еды? Кто шепчет в уши землян?

— Ага…

— Ближайший к нам бункер на связь не вышел. Бункер Старого Капитана. Главным там был Ермолин Борис Ренатович. Бывший капитан рыболовного траулера. Они молчат…

— Мы перешли к обсуждению цели вылазки?

— А цель проста, Охотник. Я, поняв, каких глупостей натворил с этой изоляцией, пытаюсь исправить ситуацию. Если ты ожидал, что я пошлю тебя к Столпу или внешним границам нашего мирка — ты ошибся. Нам нужно срочно наведаться к соседям с дружеской дипломатически-торговой миссией. Объехать все ближайшие бункеры и оценить происходящее там. Повторю — в земных радиорубках сидят луковианские медоточивые связисты. Что происходит? И ты еще со своей кражей батарейки… и почему молчит бункер Ермолина?

— Причин молчания может быть много…

— Много — согласился Михаил Данилович — Мы продолжаем вызывать его, но пока тишина. Что скажешь, Охотник? Если готов — то мы начинаем сбор экспедиции.

— Мой вездеход?

— Он один. Если я могу рискнуть чужим ради своего дела — то так и поступлю. Уж лучше я потеряю твою машину, чем наши, что нужны для общих нужд.

— Справедливо… Михаил Данилович… скажите… чего вы боитесь?

— Я? — заглянув мне в глаза, старик развел руками — Всего боюсь. Даже тебя боюсь и тех изменений, что ты несешь с собой. Мы привыкли жить в нашем славном теплом тихом замкнутом мирке, подпитанном бессмертием. И пару дней назад меня осенило — мы ведь реально как консерва с килькой в томатном соусе. Спрятались за тонкой жестью и хранимся благодаря пропитавшим нас консервантам псевдо-бессмертия. Килька может храниться долго… но что она решает? Ничего! И храниться мы можем ровно до тех пор, пока нашу жестяную оболочку не пропорет острый консервный нож…

— Погодите…

— Войны! Я боюсь войны, Охотник! Я не учел, что первые годы наши виды тратят на выживание, затем на усиление живучести, а потом мы начинаем тратить все наше время на исследования окружающего мира! Это заложено в нашей натуре! И с каждым новом шагом мы находим что-то новое… техника, оружие, энергия, знания, возможности… И если мы замкнулись ради спокойствия и тишины, то другие, судя по всему, начали расширять свое влияние, начали торговать, налаживать дружеские связи, а может и… поглощать. Я вдруг осознал, что все эти годы мы в нашем Бункере дружно сидели у черного заледенелого окна и слушали шум снежной метели. И нам этого хватало. А вот чего мы не видели в том окне, так это чужих упорных экспедиций, пробивающихся сквозь снежные торосы… И теперь… — испустив долгий выдох, Михаил Данилович сжал кулаки еще крепче — Теперь я боюсь стать тем дураком, что закрыл наглухо ставни и не заметил как вся деревня сгорела. Огонь уж к избе подбирается, а я все сплю…

Я молчал. А старик продолжал глухим голосом выплевывать слова:

— И ради чего мы закрылись, Охотник? Ради дополнительных десяти-пятнадцати лет жизни? Так ведь мы уже по восемьдесят и больше годков прожили! Даже если завтра умру — за моими плечами долгая необычная жизнь. Мне не о чем сожалеть. Однако мы предпочли наглухо закрыться, чтобы скрыть наш источник продления жизни от остальных. Помнишь сказку про тот сад, где растут молодильные яблоки?

— Конечно.

— Вот мы — дремлющие сторожа того сада. Хорошее сравнение?

— Я бы назвал вас теми, кто ладошками закрыл бьющий из земли робкий родничок, чтобы не дать другим напиться — произнес я и с безжалостностью добавил — В то время как рядом ревет незамеченная вами полноводная река из той же самой воды. Вы боитесь войны здесь? А я боюсь того, что все происходящее здесь, на задворках вроде как никому уже и ненужной планеты, откликнется там — на нашей родной планете Земля! Только от нас здесь зависит получат ли земляне хоть какие-то козыри. Ведь рано или поздно кому-то из нас должно повезти с отправкой гонцов на родину. Кто это будет? Кто первым получит потрясающие здешние технологии? Мы? Луковианцы? Антелиры? Фантомы? Последние, честно говоря, пугают меня куда сильнее всех прочих.

— Почему же? Они… совсем иные.

— В том-то и дело — кивнул я — Они иные. Жрут золотишко, впитывают энергию, и они единственные из нас, кто постоянно буквально купается в ауре Столпа и его плоти. Они под воздействием Столпа? Они владеют и управляют самым крупным из виденных мной калибров в мирке вокруг Столпа. А фантомы сходят с ума? Что может натворить в любом из бункеров один спятивший фантом, который способен порождать смертоносный электрический шторм? Я могу предсказать нужды и мотивы землян, луковианцев, может даже антелиров. Но я ничего не могу сказать о нуждах фантомов. Даже сейчас они просто позволяют вам забирать отходы производства в обмен на золото и прочие нужные им металлы. Они хозяева положения. А вы робко роетесь в их мусорных контейнерах, как бомжи на заднем дворе супермаркета…