Дмитрий Самохин - Рожден быть опасным

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Крысобой, опрокидывая в горло стопку.

— О чем? — рассеянно уточнил я.

— О гоевинских планах? О том, что ты…

Я приложил палец к губам, запрещая говорить.

— Ты что, не помнишь, наш Электронный все слушает. Так что поосторожней, — предупредил я. — Все вопросы обсудим на борту бота. Там и выясним.

Я вздохнул, поднялся и предложил:

— Пошли в ресторан?..

Крысобой покачал головой, отнекиваясь.

— Тогда я один. Пива выпью.

Я вышел из номера и направился к лифтам. Я хотел побыть один. Я знал, что Марк откажется, а мне нужно было разобраться с мыслями, чтобы никто не мешал. Слишком много накопилось информации, которую стоило разложить по полочкам и попытаться вплести в общее полотно, — может, тогда и картинка получится.

Я понимал, что интуиция не обманула меня. Мне и прежде казалось, что нити соединялись в руках Гоевина. Теперь я знал это абсолютно точно. Но благодаря электронному человеку мне стало известно о каком-то заговоре, который возглавлял Себастьян Гоевин. Только что это за заговор, кто в него включен — этой информации у меня не было. Черные пятна на проявленной фотографии. Из-за них изображение остается бессмысленным — абстрактным. Лишь маленькое окошечко четко обрисовалось, и в этом окошечке мой портрет. Я чувствовал, что в заговоре мне отведена важная, если не сказать ведущая, роль.

Лифт остановился на первом этаже. Я покинул кабину и вышел в холл. Я направился к стойке, чтобы спросить портье, где у них ресторан, но на полпути запнулся и изменил траекторию, стараясь втянуть голову поглубже в туловище, точно страус в песок. Я увидел мужчину и женщину, которые мялись возле стойки. Судя по позам и суетливому поведению портье, они заказывали номер. Мужчина и женщина выглядели безобидно, и если бы я их не знал, то не воспринял бы всерьез. У стойки скучали, заполняя анкеты, Гвинплей Плант и Илла Сливович.

«Да что же это такое? — мысленно выругался я. — Где я ни появлюсь, тут же натыкаюсь на Гвинплея и эту дрянь?»

Я прошел к креслам в холле, где сидели старики и некоторые постояльцы. Почти все диваны были заполнены, но пара свободных мест отыскалась. Я сел вполоборота к портье, чтобы контролировать ситуацию, нагреб в кармане мелочь и опустил ее в газетную стойку, возвышавшуюся рядом. Достав свежий выпуск «Амберских независимых новостей», я развернул газету и стал просматривать ее, продолжая следить за Плантом и Сливович.

Из служебной комнаты выскочили трое коридорных и ухватились за чемоданы. Только тут я заметил, что подле Планта стоят три увесистых чемодана из натуральной кожи. Что же они таскают с собой?

То, что Плант и Сливович не погибли при обстреле космодрома в Федеральном Амбере, меня уже нисколько не удивляло. Как не удивляло то, что Сливович выжила без воздуха на дне океана. Во втором случае явно не обошлось без помощи Гвинплея. Только он мог спасти ее и втащить в нашу капсулу, а потом вернуться: либо через ворота, которыми воспользовались мы, либо выплыв на поверхность. Я не знал, есть ли земные станции на планете, принадлежащей коллективному разуму растараш. Я не стал ломать над этим голову. В первом случае у меня элементарно не хватало фактов, чтобы даже сделать предположение.

Коридорные подхватили чемоданы и засеменили к лифтам. За ними неспешно пошли Гвинплей и Илла, о чем-то переговариваясь и похохатывая. Они скрылись за колоннами.

Что нашла эта психопатка у заядлого ксенофоба? Почему она не покинула его, когда выбралась с территории растараш?

Я поднялся с дивана и, напустив на лицо выражение скуки и лени, неспешно приблизился к стойке.

Портье предупредительно посмотрел на меня и слащаво улыбнулся:

— Чем могу помочь, мистер?

— Вы не могли бы снять немного налички с кредитки? — бесцветным голосом спросил я, протягивая ему пластиковую карточку. — Кредиток пятьсот?

Мельком взглянув на карту, портье кивнул, упрятал ее куда-то под стойку, поколдовал над клавиатурой и вскоре вернул мне карту и тоненькую пачку кредиток.

Я спрятал карточку в карман, разделил пачку денег на две части. Одну засунул туда же, что и карточку, другую положил на стойку и спросил безразличным тоном:

— А кто сейчас здесь стоял?

Бумажка с цифрой «10» поползла по стойке к портье, движимая моим пальцем.

— Нам вообще-то нельзя… — замялся служащий. Вторая бумажка стала догонять товарку.

— Мистер и миссис Уорчер. Кредитки исчезли со стойки.

— В каком номере они остановились? Новые бумажки выползли на стойку.

— В тысяча восемьсот тринадцатом, — судорожно сглотнув, ответил портье.

— Этаж?

— Восемнадцатый, — выдавил из себя портье.

— Запасные ключи есть?

Еще двадцать кредиток оказались на стойке.

— Есть. — Портье подавился слюной и закашлялся, озираясь по сторонам. — Но они не у меня, — затараторил он. — Я не могу их достать. Они у директора в кабинете. Я не могу их забрать.

Оставив бумажки на стойке, я направился к лифтам. Итак, тысяча восемьсот тринадцатый номер. Восемнадцатый этаж. Мы расположились на два этажа ниже. Поднимаясь по ступенькам, я задумался: может, зайти сначала! в наш номер и взять с собой Крысобоя? Но потом решил, что не стоит терять время. Вдруг Иллу и Гвинплея не устраивает их номер, и они уже собираются съезжать?

Хорошо, что я не разоружился в своей комнате. «Аргумент» оттягивал кобуру, которую я перед тем как спуститься в холл, спрятал под свободную рубашку навыпуск. Один из фирменных наворотов Торговой Палаты. Я ловил косые взгляды, брошенные в мою сторону, но никто не осмелился подойти ко мне и высказать все, что думает обо мне, Земле и Торговой Палате.

Восемнадцатый этаж пустовал. Коридорные встретились мне на пути и уехали вниз в кабине, которую перед этим покинул я. Я прогулочным шагом двинулся по коридору, положив руку на рукоять «Аргумента».

Тысяча восемьсот пятый. Восемьсот девятый. Восемьсот двенадцатый. Восемьсот тринадцатый. Я на месте. Я, не раздумывая, осторожно постучал в дверь.

Послышались шаги.

— Кто там? — отозвался недовольный мужской голос. Определить, Гвинплей это или нет, я не смог.

— Обслуживание номеров, — стараясь придать голосу детскую наивность, ответил я.

— Что вам надо? — недовольство за дверью росло.

— Проверить работу центрального климатизатора, — буркнул я первое, что пришло на ум.

— Он работает, — не открывая дверь, ответил недовольный жилец.

— Работает. Работает, — заворчал я. — В этом я сам должен убедиться, а то сначала он работает, потом барахлит, а кто в этом виноват? Обслуга. Сначала вы нас не пускаете в номер, потом начинаете катить бочку, что что-то не работает.

— Почему вы не проверили раньше? — возмутился хозяин номера.

— Времени не было. Вас тут сорок номеров на этаже. Не могу же я сам везде поспеть. Вот в тысяча восемьсот первом сегодня ТЭФ-доставка полетела, пришлось настраивать. Весь день провозился.

Я поднял рубашку и бесшумно вытащил из кобуры «Аргумент».

— Ладно. Ладно. Открываю, — сдался недовольный.

Замок щелкнул. Дверь стала отворяться. И я решил не ждать, пока она откроется. Я ударил в дверь и влетел в прихожую. На полу передо мной растянулся… Гвинплей Плант в банном халате. Похоже, они со Сливович времени зря не теряли. Лишь коридорные за дверь, они в постель.

Я захлопнул дверь и хищно ухмыльнулся.

— Ну, вот мы и встретились, — зловеще процедил я.

— Я знал, что ты зайдешь, но не думал, что так… — потирая живот, сказал Гвинплей Плант и осторожно поднялся на ноги.

Выглядел он уравновешенным, но в глазах посверкивали злобные искорки.

— Интересно, как ты мог знать? — ехидно поинтересовался я.

— Потому что мы рано или поздно, но все равно бы столкнулись. Двум фигурам, подобным нам, на одной доске места мало. Будем задевать друг друга локтями.

Гвинплей усмехнулся.

— Пригласишь? — спросил я, кивая «Аргументом» в сторону номера.

— А?.. — Гвинплей рассеянно посмотрел на дверь, ведущую в номер. — Да, проходи, конечно. Мне с тобой делить нечего. Мы же союзники.

Я удивился, но промолчал.

Гвинплей спиной распахнул дверь и ввалился в комнату. Я бесшумно последовал за ним.

— Кто там? — прозвенел стервозный женский голос с дребезжащими нотками.

Этот голос я бы узнал, где угодно.

Илла Сливович, обнаженная, лежала на огромной кровати поверх простыней. Одеяла сброшены в сторону. Глаза закрыты. Когда Гвинплей не ответил ей, Илла томно раскрыла глаза и уставилась на меня, как удав на кролика. Ее глаза медленно заполнились ненавистью, точно змеиным ядом.

— Ты? — выдохнула она.

Я направил на нее «Аргумент», и дуло малость поуспокоило ненависть.

— Я оденусь… А то как-то неуютно… — пробормотал Гвинплей и, не дожидаясь моего разрешения, наклонился над своей одеждой.