Олег Верещагин - Я иду искать... Книга первая. Воля павших
— Ч-черт, — помимо воли вырвалось у Олега — просто так, в пространство. — Что ж ты такой деревянный ниже пояса?!.
Есть расхотелось совсем. Он заставил себя прожевать всю кашу и выскреб миску, преодолевая желание запустить ею вместе с ложкой — не в кого-нибудь конкретно, просто запустить подальше и посильнее. Потом так же через силу умылся и, забросив за плечо автомат, подпоясавшись, отправился бродить по ярмарке в поганейшем настроении.
Повозок и балаганов стало еще больше, чем вчера или позавчера. Между ними легко было запутаться, но это не беспокоило Олега. Ко всему прочему добавилась еще и глупая обида на Йерикку: мог бы и разбудить, а то ушел шататься где-то в одиночестве — друг называется!
Пробираясь через толпу и не особо обращая внимания на происходящее вокруг, Олег почти натолкнулся на солнечно-рыжий конский бок. Удивленно посмотрел — и сообразил, что перед ним стоит, потряхивая узкой сухой головой, не славянская лошадка. Рыжий был огромен и могуч, но в то же время непередаваемо красив — широкогрудый, мощный, на высоких крепких ногах, с длинной, расчесанной на две волны гривой и ровным лбом. Красивее даже чистокровных коней, на которых Олег ездил на Земле.
Хозяин этого чуда возился у заднего правого копыта — стоял на колене, что-то гортанно приговаривал и выскребал из копыта камешки коротким изогнутым ножом. И хозяин тоже не был славянином. С ног до головы этот человек одевался в скрипучую коричневую кожу: кожаная безрукавка со шнуровкой на груди, кожаные штаны, высокие, подбитые металлом настоящие сапоги с затяжкой на верхнем крае… Широкий пояс оттягивали длинный меч — совсем не такой, как у горцев, — и прямой длинный нож в мохнатых ножнах из шкуры мехом наружу. Длинные рыжие волосы отводила на виски со лба узкая повязка — просто полоска кожи, сильную шею охватывал золотой пластинчатый обруч. Мускулистую правую руку от запястья до локтя обвивала, словно странный браслет, сплошная цветная татуировка — бык топтал змея.
Олег понял, что видит вблизи анласа.
Конь слегка дернулся, подался вперед. Хозяин, продолжая удерживать копыто, ласково проворчал:
— На-на, арбас, топере, стата ана метти, майс брад… — и поднял голову.
Олег увидел уже немолодое загорелое и обветренное лицо, на котором синие глаза казались необычайно яркими; узкое лицо с орлиным носом и плотно сжатыми губами; суровое лицо с тяжелым, выдвинутым вперед четырехугольным подбородком. Правильное, даже, пожалуй, красивое, если бы не уродливый, похожий на белую кляксу шрам над левым глазом, искалечивший бровь. Без какой-либо неприязни взглянув на мальчика, анлас спросил:
— Аас, гирис, пурвас видре прэстоти фари?
— Не понимаю, — улыбнулся в ответ Олег.
Анлас кивнул и спросил снова — уже на славянском (Олега так и подмывало сказать «русском»), без акцента, только растягивая слова — немного похоже на то, как это делают прибалты:
— Первый раз увидел настоящего коня, горец? — в его голосе прозвучало некоторое превосходство. Олег, продолжая улыбаться, простодушно спросил:
— А что вы делаете?
— Подрезаю копыта, — с честными глазами ответил анлас, — а то неровно сточились. От этого конь может захромать.
— Да? — Олег бесстрашно присел на корточки, наклонился к передним копытам: — Кованый… Камешки вычищаете каждый день, даже если никуда не ездили?
Анлас отрывисто засмеялся — словно залаял. Пружинистым движением поднялся на ноги — плечистый, рослый. Протянул руку тоже вставшему с корточек Олегу:
— Ратэст Ардаар хун Таркас, пати й уд анлас сам зинд анла-коом, — и пожал не ладонь, а запястье мальчишки.
Олег неловко ответил тем же жестом.
— Просто Ардаар, — представился уже понятно анлас. — Впервые я вижу славянина, который хоть чуть знает коней… Если не побрезгуешь — идем со мной, к нашему огню. Не самый он яркий, а я — не первый человек среди своих, но для хорошего гостя найдется и место, и пища, и слова для достойной беседы.
Олег уже успел понять, что тут не бывает приглашений из вежливости. Да и потом — просто интересно было посмотреть, как живут анласы. Поэтому он согласился и спросил неуверенно:
— Можно повести в поводу коня?
— Ты гость. — Анлас широким жестом протянул Олегу длинные потертые поводья и вежливо зашагал рядом.
— Как его зовут? — поинтересовался Олег, с удовольствием ощущая за спиной мощное живое движение.
— Тигри, — ответил Ардаар и перевел: — Стрела.
Часть ярмарочной долины, где расположились анласы, Олег видел только издалека. А сейчас они все ближе подходили к этому месту, и Олег мог подробно рассматривать новые для него вещи.
Ему вспомнились слова Бранки о том, что анласы-де «не строят домов, как положено». В самом деле, славянину дикими могли показаться жилища анласов, живо напомнившие Олегу фургоны переселенцев из фильмов об американском Западе — длинные, высоченные четырехколесные фуры, запрягавшиеся, должно быть, двумя парами лошадей и укрытые полукруглыми тентами из кожи, натянутыми на месяцевидные распорки. Эти фургоны были составлены в круг и сцеплены длинными дышлами попарно. В центре круга поднимался прозрачной струйкой дымок, борта фургонов покрывала резьба — чаще всего повторялись бык, бесконечно сплетающиеся стебли трав и свастика — но не с загнутыми наружу под тупым углом концами, как славянская, а словно бы две перекрещенные буквы S, наложенные на меньший по диаметру круг.
Вход — шириной в одну повозку — с обеих сторон охраняли деревянные изваяния. Молодой однорукий всадник на спокойно стоящей лошади держал в единственной руке большой топор с хищно оттянутым книзу полотном. «Дьяус, — вспомнил Олег рассказ Йерикки, — победитель Астовидату». Другой — воин в полном доспехе, непохожем на славянский, — мчался на крылатом коне, до отказа растянув огромный лук.
— Хайлс, — поприветствовал Ардаар изваяния взмахом руки — тоже почти славянским.
Очевидно, и анласы к богам относились, как к ближней родне, а не как к грозным повелителям.
Народу в лагере почти не было, и Олег увидел, что дым — от огня, горящего в ограде из длинных пик, направивших свои узкие граненые острия в небо. Похоже, наконечники пик были сделаны из серебра. Тут же несколько мальчишек играли с собаками — поджарыми, более высокими, но не такими массивными и длинношерстными, как горские.
Ардаар режуще, пронзительно свистнул и крикнул:
— Белгат!
Один из мальчишек, собиравшийся бросить палку прыгавшей вокруг собаке, оглянулся, сорвался с места и опрометью бросился к… кто ему Ардаар? Но анлас тут же негромко сказал:
— Белгат, мой младший.
Мальчишка подбежал, звонко выкрикнул: «Хайлс!» — и замер перед отцом. Босиком, одетый в перепоясанную простым ремешком тунику (или как тут у них это называется?) из зеленой ткани, не кожаную; на поясе — нож и пучок маленьких фигурок. Такие же яркие, как у отца, глаза с любопытством рассматривали Олега.
— Барати Тигри, арбас, — строго сказал Ардар и кивнул на Олега. — Анна славас хост, мес ети ин дама… — а потом, неожиданно ткнув сына в плечо, добродушно добавил: — Стоти Тигри — васу такти на тиргас.
Мальчишка заморгал, потом вдруг подпрыгнул с очень знакомым Олегу выкриком:
— Е! Е, атта! Балам!
Он подхватил повод и важно, высоко подняв голову, повел коня куда-то мимо фургонов. Ардаар же, повернувшись к Олегу, указал на тот, возле которого они стояли:
— Прошу, входи.
Он не просил Олега назваться, и мальчик, ступив на нижнюю планку откидной лестницы, уводившей внутрь фургона, повернулся к гостеприимному хозяину со словами:
— Зови меня Олег, Ардаар.
— Эльха, — переиначил на свой лад имя мальчика анлас и благодарно наклонил голову: — Благодарю за то, что назвал мне свое имя… — и крикнул внутрь фургона повелительно: — Встречай гостей, Ринта!
Олег вовсе не ожидал, что внутри окажется еще кто-то. Немолодая, но очень красивая женщина, сложив руки на животе, поклонилась мальчишке, едва его нога ступила на плотно подогнанные доски пола фургона, и что-то негромко сказала по-своему. В отличие от горянок, анласка держала волосы распущенными, их схватывал тонкий серебряный обруч… поверх длинного платья малинового цвета с расшитым квадратным воротом было надето еще одно: коричневое, свободное, от колен под грудь. На поясе висели гребенка, большой нож и вновь фигурки оберегов. Йерикка, помнится, говорил, что и у горцев раньше часто носили обереги на поясах…
— Очень приятно, — склонил голову Олег, снимая с плеча автомат. Фургон изнутри был обставлен довольно бедно. Пахло кожей, нагретой тканью и дымом от небольшой печки, оборудованной на глиняном пятачке. Примерно треть длины отгораживала расшитая занавеска — по тяжелому голубому полю летели, сражаясь с многоглавыми и многорукими чудовищами, всадники в броне, на бронированных конях. Над сражающимися горела в небе все та же свастика.
