Евгений Филенко - Вектор атаки
– Уже в пути.
– Куда его потом?
– Для порядка попытаются допросить. Поймут, что напрасно тратят время. – Сержант снова засмеялся. – А потом… кто знает? Может быть, к своим, на Троктарк. А может быть, для таких, как он, специальная зона предусмотрена.
– Как бы он не очухался раньше, чем приедут.
«О ком это? – подумал Нунгатау. – Обо мне или об этелекхе? Ну как он может очухаться после такой чувствительной дозы местного гостеприимства… А мне катафалк и вовсе ни к чему: я еще немножко полежу, пока гадские мурашки внутри меня совершенно угомонятся, а потом встану и погоню эту хитрую братию пинками вдогонец за келументари. И если вдруг выяснится, что у них на нашу миссию какие-то свои, особенные планы, то я эти планы живо приведу в полное соответствие с моими собственными. А кому из этих трепаных магистров убойных наук не понравится, так выбор будет небольшой: либо смириться и подчиняться, либо разряд между глаз, и пускай потом их начальство присылает катафалки пачками…»
Вдруг образовавшийся сквознячок принес прохладу и свежесть. Помещение наполнилось голосами, а небогатый предвечерний свет, пробивавшийся сквозь узкие окна-бойницы под самым потолком, окончательно померк.
– Патрульные, в грунт их по уши, мать их распутница, – процедил сквозь зубы сержант Аунгу. – Кто вызвал?!
– Никто, – откликнулся рядовой Юлфедкерк. – Получили сигнал с мониторов и прибыли. Видите, повсюду камеры слежения натыканы.
Ефрейтор негромко, но очень забористо выругался.
– Бросить оружие! – послышался свирепый командный рык. – Пять шагов к стене, опуститься на колени, руки положить на затылок и не вякать без прямо заданного вопроса!
Те же и Гайрон
Гатаанн Гайрон, дипломатический представитель Лиловой Руки Эхайнора в метрополии Федерации, вернулся с прогулки в прекрасном расположении духа. С просторного клетчатого дождевика стекала вода, непокрытые волосы были влажны: в Лимерике в это время дня всегда моросил дождик. Так здесь было заведено – не то каким-то неведомым синоптическим расписанием, не то традицией. Прогулки под дождем тоже были его маленьким личным ритуалом. Гайрон обожал ритуалы: эхайн до мозга костей, он воспринимал их как самый простой способ внести гармонию и ясность в хаотичность бытия, дабы тем самым сообщить ему хотя бы видимость порядка. И никогда не упускал случая превратить собственные устоявшиеся привычки в традиции.
Он сразу заметил, что кованые ворота ограды были открыты, и пожурил себя за рассеянность. Но уже пересекая небольшой палисадник по гравийной дорожке между низко подстриженных кустов барбариса, почувствовал чужое присутствие. Чужой эмоциональный фон. Нельзя сказать, чтобы его это не насторожило. Все же он был на Земле, среди людей, а люди всегда отличались особо трепетным отношением к персональным правам. Вторжение в чужое личное пространство без церемоний и позволений было чем-то из ряда вон выходящим… хотя, с другой стороны, само понятие «личного пространства» трактовалось весьма широко. Сбавив шаг, Гайрон прикинул, не следовало ли ему поставить в известность своего куратора в резиденции дипломатической миссии. Повод к тому мог быть довольно серьезный. В пределах любой из Рук Эхайнора это означало бы прямую угрозу, за которой могло последовать что угодно, от ареста с агрессивным допросом и неизбежной высылкой до попытки физического устранения.
Но никак не на Земле. Здесь это было невозможно. Даже если принять во внимание местную пословицу о том, что тихие воды текут в глубине.
К тому же, едва взойдя на крыльцо двухэтажного старинного особняка, во всех двенадцати комнатах которого он обитал в одиночестве, Гайрон обнаружил и узнал того, кто послужил невольной причиной его треволнений, во плоти, во всей красе и во всем спектре эмоций.
Доктор ксенологии Кратов, известный в профессиональной среде как «Галактический Консул», а в оперативных сводках спецслужб Лиловой Руки проходивший под псевдонимом Наглец, сидел в белом патриархальном кресле посреди веранды, нагло, то есть в полном соответствии со своим псевдонимом, закинув ноги в перепачканных садовой глиной ботинках на низкий мраморный столик. Джинсы и куртка его потемнели от сырости, а сам он выглядел озябшим и нахохленным.
– Вы не поверите, – сказал Кратов без предисловий, – но в последнее время я как-то особенно много времени провожу на верандах. Куда ни прилетишь – повсюду эти чертовы веранды, насквозь продуваемые или безобразно мокрые, как у вас.
– Это вы безобразны, сударь, – промолвил Гайрон с плохо скрываемой неприязнью, – коли решили, что вам позволено вторгаться в мой дом без приглашений.
– Я не вампир, – возразил тот. – Мне приглашение не требуется.
– Понятие экстерриториальности для вас пустой звук?
– Насколько мне известно, вы не истребовали специальный дипломатический статус для этого участка ирландской земли.
– Tacito consensu omnium[21], – сказал Гайрон сквозь зубы.
– Privata conventio iuri publico nihil derogat[22], – с готовностью возразил Кратов. – Вы ведь не откажете мне в короткой личной аудиенции?
– Что, если откажу? – осведомился Гайрон испытующе.
Кратов порывисто поднялся – Гайрону на миг почудилось, что громадная и одновременно легкая на шаг фигура Консула необъяснимым образом двоится. «Не может же он перемещаться с такой скоростью, что глазу не уследить! Что-то здесь не так…» Он старательно проморгался, а когда открыл глаза, все было в порядке. Кратов стоял перед ним, обхватив себя руками, и смотрел в глаза – прямо и нахально.
– Нельзя ли куда-нибудь уйти с этой промозглой веранды? – спросил он. – Например, на балкон? Я приметил у вас прелестный эркер с мозаикой.
– Обойдетесь, – сказал Гайрон. – Отсюда вас легче выставить вон.
Кратов рассмеялся и вернулся в кресло.
– Признайтесь лучше, что здесь у вас активные регистраторы, – сказал он. – А до эркера небось руки не дошли.
– Дошли, – заверил его Гайрон, демонстративно продолжая стоять. – Что там у вас, я персона занятая.
– Да ведь вы уже знаете, – сказал Кратов.
– О чем?
– Северин Морозов пропал.
– Мальчик, который решил стать эхайном? – Гайрон привычно изобразил недоумение. – Неужели он оказался настолько отважен, что добрался до Эхайнора?
– И вы ему в том помогли.
– Оставьте, сударь. Ничему нельзя помочь одними словами. Ничему и никому. Не скрою, я обсуждал с ним рискованные темы… давал опрометчивые советы. Мне и в голову не приходило, что он ими воспользуется. Он ни на йоту не производил впечатления деятельной натуры.
– Вы лжете, господин посол.
Гайрон усмехнулся.
– Желаете сподвигнуть меня на Суд справедливости и силы?
– Сподвигнуть… слово-то какое! Подтолкнуть к подвигу… Да только где же тут подвиг – валтузить друг дружку, полагая, что у кого кулак здоровее, у того и чести больше? Ну да, желал бы. Но это ничему вас не научит. И ничего не исправит.
– Что вы желали бы исправить?
– Ситуацию, разумеется. Юноше восемнадцати лет от роду нечего делать в вашем мире.
– В нашем мире и взрослым вроде вас не место… Но есть маленький нюанс: этот юноша, в отличие от вас, эхайн, всего лишь возвращается домой.
– Оставьте, Гайрон. Его дом здесь. Я не знаю подробностей, но в свое время этого мальчика грубо вышвырнули из дома, перед тем уничтожив всю его семью.
– Быть может, он желает знать, что послужило тому причиной.
– Ничего он не желает. Жажда самостоятельности, неоправданное стремление повзрослеть, поиск интересных и безопасных приключений. А тут появляетесь вы и дурите ему голову.
– Если уж быть справедливым, это он меня нашел.
– Со стороны именно так и выглядит. Но упаси вас бог, если вдруг обнаружится, что Северин Морозов оказался фигурой в одной из ваших многоходовых комбинаций!
– Мы все – фигуры в различных играх. Вот только игроки у нас разные.
– Философию оставим на потом… Поведайте лучше, что вы ему напели про зов зеленой эхайнской крови.
Гайрон не сдержал саркастической улыбки.
– Зеленая кровь, сударь, это ваш атрибут, – сказал он. – Это вы парвеню и варвар. В отличие от юного высокородного эхайна, которого полагаете своим подопечным. И, в таком случае, чего это ради я стою перед вами навытяжку? – спросил он с изумлением, придвинул к столу пустовавшее кресло и сел, сообщив своим членам не менее вызывающую позу. – Нгаара Тирэнн Тиллантарн не просто отпрыск древнего почитаемого рода…
– Ну, продолжайте, – подбодрил его Кратов.
– Вы знаете, что такое «тартег»?
– Родовой медальон. Такая красивая металлическая безделушка с буковками.
– Безделушка! – пренебрежительно фыркнул Гайрон. – Обладание такой безделушкой в старые добрые времена приводило в гекхайанский дворец…
– Вы же не имеете в виду, что Северин отправился предъявлять родовые права на Черную Руку.
