Андрей Ливадный - Прорыв

– Средства у нас есть. Но на адаптацию к устройствам, имитирующим импланты, ему потребуется как минимум два-три пробных выхода в отчужденное пространство, желательно в составе войсковых групп, для подстраховки. По опыту знаю – подключение расширителя сознания ломает психику, а воздействие метаболического импланта выдерживает не каждый организм. Всякое может произойти.

– Предложения? Время не терпит. Каждый день промедления будет нам дорого стоить!

– Существуют подразделения, осуществляющие регулярные рейды в пространство Пустоши.

– Ивана нельзя «засветить». В составе уже слаженных боевых групп его адаптация станет заметной, вызовет вопросы, поползут слухи.

– Есть одна идея, – подумав, ответил Фирсов. – Подразделение, регулярно сопровождающее грузы в Пустошь. Бойцы там далеко не элитные, всегда есть свободные вакансии. Появление Шершнева подозрений не вызовет. Слишком большая текучка кадров.

– Почему? Высокая смертность?

– Высокие соблазны… – усмехнулся полковник.

– Отчет мне на стол положишь. Подробный.

– Без проблем. Меня волнует другой вопрос: допустим, что Шершнев обнаружит базу. Что дальше?

– Есть предложения?

– Зная точные координаты, мы сможем провести войсковую операцию.

Генерал задумался, затем кивнул:

– Резонно. Подготовь группы немедленного действия. Задействуй достаточно людей и техники для круглосуточного дежурства.

– Последний вопрос. Связь с Шершневым?

– Через меня.

Фирсов не удивился. Почему-то он так и думал. Не исключено, что Новиков действует на свой страх и риск. Впрочем, он-то ничего не теряет. Рискует тот, кто отправляется в Пустошь без должной подготовки.

Угрозы генерала его не пугали. Но и возражать он не видел смысла. Новиков все равно поступит по-своему. Придется действовать параллельно, попытаться подстраховать Шершнева, действуя через сталкеров. Фирсов прекрасно осознавал – по большому счету Новиков прав: если ничего не предпринимать, мир вскоре полетит в пропасть. Если техносиндикат вывезет хоть одно запитанное энергией скоргиума «изделие» за границы Барьера, мало не покажется никому. Род человеческий попросту будет сметен с лица планеты неконтролируемой экспансией постоянно эволюционирующих нанороботов. Надежда удержать их под контролем, в каких-то рамках неизбежно обернется провалом, катастрофой. Любой, кто хоть раз побывал в отчужденных пространствах, должен понимать это. Технос невозможно контролировать. По крайней мере не на уровне современной науки и известных технологий. Можно лишь сдерживать его в границах зон отчуждения, сделать все, чтобы скоргиум не был экспортирован во Внешний Мир.

– Разрешите идти? – Фирсов встал.

– Иди! И не просто иди, а работай, начинай немедленно формировать группы для захвата лаборатории! Когда Шершнев ее обнаружит, времени на раскачку уже не будет!

Фирсов кивнул. Хотел бы он иметь такую же уверенность в успехе.

«А кто его знает? Может, я действительно зациклился на сталкерах? Все же не мальчика Новиков посылает в Пустошь».

Внешний периметр Барьера Пустоши.

Место дислокации 117-го отдельного батальона Изоляционных сил

– Подлетаем!

Военно-транспортный вертолет пошел на снижение. Внизу проносились редкие группы деревьев, меж ними вились укатанные бронетехникой проселочные дороги, петляла речушка, повсюду высились горы ржавеющего под открытым небом металла, вдали виднелись типовые ангары – длинная цепь сверкающих металлических горбин, влажных от утренней росы.

Мутный купол Барьера царил по правому борту, вздымаясь к небесам зримой, клубящейся стеной уплотненного воздуха.

Шершнев равнодушно ждал высадки. Несмотря на погожее весеннее утро и массу новых впечатлений, он не испытывал ни душевного подъема, ни нервозности. Просто смотрел в иллюминатор, не думая о прошлом, не пытаясь представить будущее.

После двух недель, проведенных в медицинском центре спецназа ВКС, где Ивану вживили специально откалиброванные под особенности его организма метаболический и кибернетический импланты, он пребывал в состоянии сосредоточенной собранности, словно стал машиной, ждущей приказа к действию.

На самом деле он ничуть не изменился – таким образом влияли на психику боевые препараты, курс которых Шершнев проходил уже не в первый раз.

Вертолет пронесся над мелководной речушкой, едва не задел посадочными опорами за гребень металлической возвышенности и завис над расчищенной от металлолома площадкой, с ясно различимым кругом, начерченным прямо на земле.

Незнакомый капитан, сидевший справа, попытался заговорить с Иваном, перекрикивая шум двигателя:

– А ты уже бывал там, майор? – Он красноречиво кивнул в сторону Барьера.

Шершнев отрицательно качнул головой, и капитан разочарованно отвернулся. Машина мягко коснулась земли, некоторое время затухающий вой лопастей глушил все звуки, затем наступила тишина, в которой раздался зычный голос пилота:

– Все на выход!

Иван спрыгнул на землю, осмотрелся.

Крыши ангаров влажно поблескивали. Серые здания типовых двухэтажных казарм виднелись за ближайшей грудой металлического хлама. Меж гор мусора, поднимая шлейф пыли, в сторону Барьера на приличной скорости промчался БТР. Проводив его взглядом, Шершнев заметил длинное и узкое, расчищенное от нагромождений металла пространство, где ровной шеренгой стояли древние образцы боевой техники, в частности это были военно-транспортные вертолеты «Ми», возможно, собранные прямо тут, из запасных частей, которыми изобиловали отвалы несортированного металлического хлама.

От осмотра местности его отвлек все тот же зычный голос:

– Ну что застыл? Давай в штаб. Доложишь подполковнику Петренко о прибытии!

Иван обернулся. Пилот указывал рукой на одно из казарменных зданий.

Шершнев не стал спорить, забросил за плечо камуфлированный баул с нехитрыми пожитками и зашагал по едва приметной тропке в указанном направлении.

Кладбище старой техники выглядело безлюдным. В звонкой утренней тишине слышался отдаленный рокот моторов, перекрывая его, где-то поблизости щебетали птицы, ночью прошел дождь, и влажная почва местами превратилась в топкую грязь.

«Совсем не похоже на расположение воинской части», – подумалось ему. По долгу службы Ивану приходилось попадать и в гораздо худшие условия, грязь, нагромождения ржавой техники не выглядели чем-то новым, а вот отсутствие боевого охранения настораживало. Все же расположение отдельного батальона при исследовательском центре считалось режимным объектом.