Василий Звягинцев - Время игры

Но вполне можно предположить, что ежеминутно они наше местонахождение и поведение не отслеживают. Пока мы не даем к этому оснований. Например — не пользуемся аггрианской техникой, не будоражим слишком грубо пространство-время.

Об этом и Антон предупреждал.

— Ну, допустим. Не имею оснований спорить по существу, хотя есть у меня собственное мнение насчет эфира и эффективности попыток сохранить тайну, имея дело с Держателями. Кроме того, верная интуиция еще не гарантирует от ошибок в ее истолковании. И как мы потом встретимся?

— Назначим рандеву. Я свои дела здесь, в Лондоне и Париже, сделаю и подскочу самолетом… ну, скажем, во Фриско. Или в Бомбей. Куда раньше успею. Там меня и подберешь. Какие проблемы? Телеграф здесь нормально работает, радио есть. Свяжемся.

— Тогда чего проще — по нуль-Т через «Валгаллу»…

— Вот этого — не надо…

И опять я понял ход Сашкиных мыслей. Даже тех, которые сам он не успел еще сформулировать до конца.

Разумеется, первый их уровень был тот самый, что он высказал сейчас вслух. Опасение, что Держатели засекут момент внепространственного перехода «Призрака» в Индийский океан, им это не понравится, и они учинят очередную пакость, макро- или микроизменение реальности, которое даже и заметить не удастся, но после которого затеянное предприятие утратит всякий смысл. Или же — обратится в свою противоположность. В этом случае намеченные Шульгиным меры предосторожности могут оказаться полезными.

А второе — Сашка просто захотел сыграть в собственную игру, и немедленно. Слишком ему надоело существовать как бы на вторых ролях. Зная его характер, я представлял, насколько его раздражает необходимость работать в команде, где лидирует не он. И пусть все операции мы планировали совместно, и Сашка всегда сам определял свой круг прав и обязанностей, но все же…

Степень внутренней неудовлетворенности достигла критической отметки. Захотелось полной самостоятельности и независимости.

В принципе ничего страшного в этом нет.

Пусть покрутится, выпустит пар в автономном плавании по морю житейскому. Есть тут даже нечто обнадеживающее. Если сам я действительно выложился до конца и мечтаю только о покое (так раньше князья уходили в монахи, и даже государь император Александр Павлович, по слухам, преобразился в старца Федора Кузьмича), а в Сашке по-прежнему кипят силы и амбиции, так дай ему бог удачи…

Хуже другое — что, если крыша и у Шульгина начинает съезжать, только проявляется это в такой вот гипоманиакальной форме? Неукротимая активность и абсолютная убежденность в собственной правоте пополам с бредом преследования.

А впрочем, все это ерунда. «Все будет так, как должно быть, даже если будет иначе».

— Ты, как я понимаю, все уже продумал и подготовил? — спросил я, имея в виду первый этап Сашкиной импровизации. — Стратегические-то цели нашей операции остаются прежними?

Если только Шульгин, оказавшись на свободе, не начнет перекраивать и их.

— А что тут особенно готовить? Я всегда готов, и снаряжение в полном порядке.

Еще одна интересная мысль пришла мне в голову.

— Предположим, что как раз Держателям и хочется нас разлучить? В каких-то собственных целях. Не зря же идея эта возникла у тебя буквально только что?

Впрочем, сразу же я поправил сам себя. Единственное, что утешало и обнадеживало, — по всем известным фактам и косвенным рассуждениям выходило так, что впрямую на мое и Сашкино мышление Держатели воздействовать как раз и не могли.

Отчего и изобретали всякие окольные ходы. Чтобы принудить нас к тем или иным «добровольным» поступкам.

Все-таки Антон, наверное, был прав. Если бы умел кто-то путем внушения принуждать нас к желаемым поступкам, вообще все наши приключения не имеют смысла.

Но этого я не сказал. Пусть Шульгин сам думает.

Он и ответил:

— Ну, если мы все будем через эту призму рассматривать… Тогда вообще ничего предпринимать и планировать невозможно. С тем же успехом я могу сказать, что это твоими устами они говорят. Я все придумал самостоятельно и правильно, сказал тебе, а ты…

— Да уж действительно. С такой логикой далеко не уедешь…

— Или — уедешь слишком далеко, — усмехнулся Шульгин краем рта.

Я рассеянно скользил глазами по интерьеру кают-компании. Вдруг напрягся, не сразу поняв, что привлекло мое внимание. Но что-то же привлекло. Имеющее отношение к проблеме.

И тут же сообразил. Глупо в принципе, но тем не менее. Клин клином вышибают, или — абсурд на абсурд. По крайней мере, в данной ситуации можно быть уверенным, что в такой вариант Держатели не вмешаются. При всем всемогуществе кое-чего они делать не в состоянии. Например…

— Саш, ты уверен, что никто посторонний последние дни на яхте не появлялся?

— Посторонний — в каком смысле? Воронцов — посторонний?

— Нет, он, наверное, нет… Да не так это, в общем-то, важно. Книги на борт только ты возил или?..

— Как раз книги — только я. И оружие…

— Хорошо, предположим. Думаю, эксперимент будет чистым при любом исходе… — Я подошел к шкафу и с трудом вытащил с одной из полок толстую книгу в потертом зеленом переплете с золотым тиснением на корешке. — Это ты покупал?

— Так точно. У букиниста в Екатеринославе. Там еще автограф бывшего владельца есть и дата: 1903 г., Санкт-Петербург…

— Верно, — подтвердил я, глянув на форзац. — Имеется и автограф, и дата. На титульном листе тоже все как положено. Заголовок: «Конфуций. Уроки мудрости. С.-Петербург. Издание Ф. В. Щепанского. Невский проспект, 34. 1902 год. Дозволено цензурою 5 октября 1901 г.».

Веленевая, совсем еще белая бумага, а я привык, что у дошедших до нас старых книг листы уже покрываются коричневатыми пятнами и пахнут плесенью. Главная составляющая трудов Конфуция — «Книга перемен», отличная штука для проверки самых сумасшедших гипотез.

— Вот и проверим. Доставай монетки…

Шульгин вытащил из кармана брюк три золотые десятки. По непонятной причине он терпеть не мог кошельков и с детства всегда носил мелочь в левом брючном, а бумажные деньги — в нагрудном кармане пиджака.

— Бросай. И поглядим, что выпадет.

Сашка понял мой замысел. Мы с ним давно уже пристрастились к гаданию, и почти всегда ответы «Книги» удавалось либо сразу истолковывать в правдоподобном смысле, либо убеждаться в справедливости предсказания задним числом.

А сейчас я исходил вот из чего — ну не могли, никак не могли бы даже и почти всесильные Держатели Мира предвидеть такой мой ход, я и сам-то придумал его ровно секунду назад. А уж тем более — перевернуть монетки в полете.