Ерофей Трофимов - Орден Черного солнца

Сам Васильев не курил, но совершенно равнодушно относился к чужим слабостям, с усмешкой отвечая, что после всего, что ему пришлось вынести в жизни, убить его дымом слишком сложно. Прислушиваясь к тихому посапыванию профессора, Алексей подумал, что судьба преподнесла ему удивительный подарок. Не имея ни денег, ни особого образования, он ездит по всему свету и становится свидетелем странных, можно сказать, удивительных открытий.

Стоя в роскошном кабинете хозяина, Лиза со все возрастающим раздражением слушала бесконечное нытье матери-настоятельницы. Ну какое отношение устав монастыря имеет к ее работе? При чем тут общеполезные работы, если речь идет о науке? Тем временем мать-настоятельница все продолжала брюзжать тихим, ровным голосом. На одной ноте, как назойливая, надоедливая муха, которую хотелось прихлопнуть одним резким движением и насладиться несколькими минутами благословенной тишины.

Сам хозяин слушал настоятельницу, сидя в роскошном кожаном кресле и задумчиво попыхивая дорогой сигарой. Как зовут этого пожилого, ухоженного мужчину, Лиза не знала, как, впрочем, не знал и никто из длинной череды подчиненных. Все называли его одним коротким, емким словом «хозяин». И он действительно был хозяином. Оспаривать его решения не осмеливался никто. Наказание за такую глупость было простым и коротким: глупец просто исчезал, словно его никогда и не было.

Резкие, словно рубленые черты лица, совершенно седые, тщательно уложенные волосы, сухощавое тело и пронзительные синие глаза заставляли сразу проникаться уважением к этому человеку. Плюс почти осязаемая аура власти и огромных денег. Любому достаточно было взглянуть на отлично сшитый костюм, кожаные туфли и бриллиантовую заколку для галстука, чтобы понять, что с этим человеком нужно разговаривать стоя.

Размышляя, Лиза чуть не упустила момент перелома в ходе их спора. Хозяин стряхнул в золотую пепельницу пепел с сигары и, вздохнув, спросил:

– Как идут работы над вашей теорией, фройляйн Лиза?

Голос его звучал негромко, но этого хватило, чтобы настоятельница вздрогнула и, осекшись на полуслове, растерянно покосилась на стоявшую рядом Лизу.

– Плохо, хозяин. Я потому и осмелилась просить личной встречи, что мать-настоятельница не в состоянии пойти на предлагаемые мною изменения. Для эксперимента нужны здоровые, полноценные особи, а не заморенные работой доходяги. Но она продолжает делать все по-своему. В итоге огромное количество времени и препаратов тратятся впустую.

– Устав нашего ордена гласит… – снова завела свою волынку настоятельница, но хозяин, кашлянув, заставил ее замолчать.

– Думаю, фройляйн Лиза не хуже нас с вами знает устав монастыря. Она выросла в нем. Что вы предлагаете, фройляйн?

– Предварительный недельный отдых с усиленным питанием для отобранных мною лично особей. Только так мы сможем получить хоть какой-то результат, – решительно ответила Лиза, мысленно холодея от собственной наглости.

– Вы настаиваете на таком разрешении вашего спора?

Вопрос прозвучал неожиданно, и для Лизы даже несколько зловеще. Усилием воли заставив себя не вжимать голову в плечи под этим долгим, пронизывающим взглядом, Лиза дала себе несколько секунд на размышление и, кивнув, решительно ответила:

– Да. Я настаиваю. Все дело в том, что на данном этапе отбор особей производится без должного осмотра и контроля состояния здоровья. Если это буду делать я, то положение обязательно изменится в лучшую сторону.

– Первая заповедь любого руководителя – это умение добиваться нужного результата от своих подчиненных, а не делать все самому, – наставительно ответил хозяин.

– Если хочешь, чтобы было сделано хорошо и правильно – сделай сам, – в пику ему ответила Лиза.

От такой наглости мать-настоятельница тихо ахнула и, задохнувшись, уставилась на нахалку горящим от возмущения взглядом. Чуть усмехнувшись, хозяин кивнул, словно принимая ответ, и, помолчав, вынес решение:

– С этого дня фройляйн Лиза будет сама отбирать необходимый ей для работы материал. Вы, матушка, обеспечите ее всем необходимым. Неделя безделья нескольких особей никоим образом не повлияет на благосостояние ордена и монастыря. Но вы, фройляйн Лиза, осмелились высказаться слишком резко в адрес ваших соратников. Это недопустимо.

– Прошу простить меня, хозяин. Меня очень раздражают совершенно неоправданные задержки в работе, – попыталась извиниться Лиза.

– Ваше раздражение – не повод для подобных высказываний в моем кабинете, – все тем же ровным голосом ответил хозяин. – Вы будете подвергнуты наказанию.

– Но, хозяин!..

– Это не оговаривается, – осадил ее хозяин. – Вы будете подвергнуты телесному наказанию, которое применяется ко всем воспитанникам монастыря. Двадцать ударов розгами. Это напомнит вам о вашей юности и позволит получше запомнить, где и как себя надо вести.

Глаза настоятельницы загорелись блеском удовлетворения при словах о наказании, но он тут же сменился кислой миной, когда хозяин добавил:

– Наказание будет осуществлено здесь и сейчас.

Это совсем не устраивало настоятельницу. Спустить с заносчивой сучки шкуру в стенах монастыря – вот о чем она мечтала, а теперь ее мечты пошли прахом. Здесь, в зимней резиденции хозяина, все будет сделано так, как прикажет хозяин. Раз он сказал двадцать горячих – их будет ровно двадцать, и ни ударом больше.

Тщательно наманикюренный палец хозяина небрежно коснулся головы фигурки Будды. В ту же минуту дверь кабинета бесшумно отворилась, и на пороге появились два громилы. Светловолосые, голубоглазые, они казались братьями-близнецами.

Подчиняясь едва заметному знаку хозяина, они грубо ухватили Лизу и вынесли ее из кабинета. Протащили по коридору, спустились в подвал, небрежно швырнули свою жертву в какой-то бетонный мешок и захлопнули железную дверь. Едва удержавшись на ногах, Лиза огляделась и невольно вздрогнула. Больше всего комната напоминала средневековую камеру пыток. Не хватало только пылающего очага в углу и дыбы под потолком.

Кроме Лизы, в камере были еще четыре девицы – в кожаных штанах и таких же безрукавках. Высокие, мускулистые, они больше напоминали парней, нежели женщин.

«Вечеринка в стиле садо-мазо», – мелькнула у Лизы крамольная мысль, но в следующую минуту ей стало не до шуток.

– Раздевайся и ложись сюда, – приказала одна из девиц, указывая на узкую скамью из едва оструганных досок.

– Как раздеваться? – мрачно уточнила Лиза, имея в виду, нужно ли снимать белье.

– Быстро, – последовал ответ, и она поняла, что юмор здесь очень своеобразный. – Не тяни резину, если не хочешь, чтобы твои шмотки превратились в рваные тряпки.