Михаил Михеев - Наследница

– Ваша милость, – издевательски улыбнулся предводитель то ли отряда, то ли шайки. Сейчас он выглядел совсем иначе, стоял, заложив большие пальцы за ремень, и говорил без малейших признаков вежливости. – Уж извините нас, но мы сейчас уйдем, а вы сидите здесь и не дергайтесь, а то разозлимся. – И с силой ударил Торна ногой по лицу.

Вот это он зря. Хочешь убивать – убивай, пока есть возможность, но оскорблять мага глупо и рискованно. Торн усилием воли подавил бешенство, привычно потянулся к Силе – и понял, что не чувствует ее. И все сразу же встало на свои места.

Эффект удара – это когда исчезла магия, для любого, владеющего Силой, подобное крайне болезненно. Куда исчезла? Скорее всего, наемники воспользовались каким-то амулетом, блокирующим ее. Крайне недешевая вещь, да и срабатывает только в случае, если маг не готов, иначе такого рода атака отбивается даже новичком. А он, Торн, за годы жизни в глуши слишком расслабился, да и эти сволочи оказались с мозгами, разыграли бесхитростный спектакль и зубы ему заговорить сумели. И почему не добивают, тоже ясно – рано или поздно погибшего мага хватятся. Как поступит в подобной ситуации Гильдия магов, сказать не возьмется ни один эксперт. Может, спустит дело на тормозах, а может, устроит показательную месть, чтоб другим неповадно было. Скорее, правда, первое, но в любом случае, маг, выставленный на посмешище, предпочтительнее трупа. Силы вернутся только через несколько часов, за это время мерзавцы успеют уйти…

Все эти мысли пролетели в голове Торна быстрее, чем два раза ударило сердце. Как ни странно, отшельник успокоился. Не собираются убивать – само по себе неплохо. Оскорбили – да, но отомстить можно и через год, и через десять. И вообще, месть – блюдо, которое надо подавать холодным. Касаемо же гостьи – так он класть голову ради ее спасения не нанимался. А потом Торн поймал наполненный тоскливой безнадежностью взгляд девушки, понял, что не сможет простить себе малодушия, и выпустил Зверя.

Предводитель наемников умер прежде, чем успел хоть что-то осознать. Коготь, острый, как игла, и крепкий, как сталь, вошел ему под подбородок и вышел из затылка. Обратное движение – и тот, который подыгрывал своему командиру, сложился пополам, пытаясь удержать вывалившиеся из располосованного брюха порванные кишки. Торн видел это уже боковым зрением, поскольку как раз занимался отрыванием головы того урода, что вцепился в девушку. Оторвал, естественно, и запустил очень удобным снарядом в одного из уцелевших, которые еще ничего не поняли, но уже рефлекторно поднимали арбалеты.

Результат не заставил себя ожидать – выстрел произошел моментально, однако болт вонзился в землю буквально в трех шагах от ног стрелка и бесследно канул под слоем дерна. От второго, правда, все же пришлось уклоняться, но это было просто – движения врагов, как всегда в таких случаях, казались замедленными и вялыми, словно осенние мухи. Прыжок вперед! Раз-два, кровавые брызги веером… Заржала, точнее, завизжала испуганная лошадь, и все как-то разом успокоилось.

– Кажется, я перестарался, – задумчиво пробормотал Торн, обращаясь исключительно к самому себе. Слова выходили замедленно – отшельник был занят, загоняя в глубь себя Зверя. Зверь сопротивлялся, но тренированная воля мага была куда сильнее. Справившись наконец с этой задачей, он поднял взгляд и увидел выпученные глаза девушки. Как они у нее не выпали, машинально подумал Торн. Второй мыслью было, что ее смущает его внешний вид – все правильно, он ведь сейчас в чем мать родила. При метаморфозе пропорции тела изменяются, и одежда расползается на лоскутки. И лишь затем до мозга доползло понимание: она же, наверное, не знала, кто он такой!

– Слушай, успокойся, все нормально. – Ну, нормально – это он покривил душой. Нормально было бы, если бы удалось взять пленных и вдумчиво их допросить с применением… ну, скажем, докрасна раскаленной кочерги. Если ее сунуть в задницу собеседнику, то его откровенности это весьма способствует. Заодно и геморрой лечится – проверено. Но – увы, справиться со Зверем в тот момент, когда метаморфоза только-только завершилась, очень сложно, а сам бой длился всего-то около двух секунд.

– Ва-ва-ва… – Челюсть девушки непроизвольно дергалась. Как-то не похоже это на дочь вампира. Торн вздохнул и буркнул:

– Марш в дом, замерзнешь. И ототри с себя кровь.

Как ни странно, забота о внешнем виде сработала. Дробно простучали по ступеням крыльца босые пятки, и несколько секунд спустя раздался свирепый гул льющейся воды. Торн вздохнул: ну все, теперь, как истинная женщина, полчаса оттираться будет. Вот так всегда, проявишь благородство, пустишь даму вперед – и сам останешься без возможности нормально помыться. Впрочем, он не гордый, обойдется подручными средствами. С этой мыслью отшельник легко поднял десятиведерную бочку с дождевой водой и опрокинул ее на себя. Ледяные струи окатили его с головы до пяток, смывая грязь, кровь и плохое настроение. А в самом деле, если вдуматься, растительное существование последних лет его изрядно достало, и сейчас он почувствовал давно забытую мелодию кипящей в жилах крови. Как же все-таки здорово жить!

Когда гостья, вытирая густые волосы огромным полотенцем, вошла в комнату, Торн ел. В смысле, не дожидаясь ее, уселся за стол и принялся кидать в рот все, до чего дотягивался. Метаморфоза требовала много сил, и каждый раз после нее ощущался жуткий голод, а он еще с утра позавтракать не успел. Неудивительно, что некоторые срывались и начинали жрать еще теплые тела врагов. Редко, конечно, но именно таким эпизодам племя Торна и обязано было в свое время дурной славой. И не зря их всех с раннего детства обучали самоконтролю – не стоило без нужды ее возрождать.

– Почему ты их не убила? – спросил Торн и отправил в рот маленькую, но толстую оладью, густо политую вареньем. По подбородку разом потекло масло, и отшельник, собрав остатки воспитания, не облизнул его, а аккуратно промокнул салфеткой.

– А? – девушка выглядела удивленной и очень бледной, даже горячая вода не прибавила румянца на ее щеках, хотя даже истинный вампир, не полукровка, краснеет и бледнеет абсолютно так же, как и обычный человек. Видать, хорошенько ее встряхнуло, хорошо еще, истерика закончилась в зародыше.

– Не строй из себя оскорбленную невинность, ладно? Это были самые обычные люди, ты могла их порвать не хуже меня. Почему ты этого не сделала?

И тут она зарыдала. Искренне, самозабвенно… И глядя на крупные, как горошины (надо же, а Торн всегда считал, что вампиры не плачут), слезы, он запоздало понял – она же еще никого и никогда не убивала! Идиотизм. Вампирша, не видевшая трупов. Домашняя девчонка, которую никогда не били, которой никогда не выкручивали рук… Куда катится мир!