Дрожь земли - Айлин Лин
А ещё его напрягало, что нечисть, прикормленная девушкой, однажды может сорваться и напасть на Аруну со спины. Коли опасался за жизнь так понравившейся ему девушки.
Ревн смотрел на хмурого Коли и о многом догадывался. Он тоже был неравнодушен к Аруне, орчанка привлекала его непохожестью на всех, кого он когда-либо видел в своей жизни. Но признаться в этом другу не решился. Тот поделился своими переживаниями первым, а Ревн просто промолчал, не дело, когда двое друзей соревнуются или враждуют из-за одной женщины.
- Она не попросила? - сменил эльф тему, заталкивая свои мысли о красивой дикой зеленокожей магине куда подальше.
- Нет, - вздохнул гном, запрокидывая руки за голову и устремляя взор в далёкое чёрное небо с двумя, едва виднеющимися за бегущей пеленой перистых облаков, лунами. - Уточнила просто: если бы попросила, остался бы? Я сказал - да. Она улыбнулась и заметила, что меня ждёт отец и мать, наверняка волнуются и мне срочно надо домой.
- Все девушки одинаковые. Сентиментальные, - улыбнулся блондин и плотнее запахнул плед.
***
Аруна
Странная вещь - человеческое сознание. Я вот, вместо того, чтобы обдумать, как в уже выученные заклинания вплести свои руны, размышляла о том, что слышу речь собеседника и автоматом перевожу её на удобную мне. Вот, например, орки. Они говорят, выделяя рычанием почти каждый звук, раскатисто и громко, даже эмоционально, первое время мне было очень сложно их слушать, но это строение гортани такое, я сама совершенно невольно говорила, как они, после натренировалась, и, в итоге, мой говор сейчас стал отличаться от речи орков, приблизившись к привычному мне по прошлой жизни.
Гном Коли, напротив, смягчал слова, его речь текла плавно и без резких переходов. А у эльфов и вовсе гласные были растянуты до неприличия, ко всему прочему они добавляли некую возвышенную нотку тому, о чём вещают.
И пусть общий норвежский схож, но оттенки и некоторые слова отличаются весьма разительно. В моей же голове все народы словно общаются на родном могучем русском языке, с присущим молодёжи моего времени сленгом. Но на самом деле всё не так. Это какие-то странные выверты сознания, его игры, которы мне постигнуть не дано. Так что речь окружающих я воспринимаю несколько по-другому, чем она есть на самом деле. Даже не так - кардинально иначе.
Взяв следующий кирпич в руки, положила его на раствор, постучала сверху и сбоку, плотно подгоняя к соседним, и потянулась за следующим. Магией построить дом никак не получится. Я ведь не владела своим вторым даром, чтобы поднимать блоки в воздух и один за другим опускать на раствор. Всё приходилось делать ручками. Нам всем. Разделившись на три группы, мы возводили дома, окон не было предусмотрено, зато оставили зазоры, что-то в виде бойниц чуть пониже потолка, чтобы поступал свежий воздух. Для печей отвели место, в каждом доме было по три небольшие комнаты. В общем, выходило неплохо.
- Обмельчали орки, - проворчала Гутрун, подойдя ко мне и подавая полую кружку горячего взвара.
- Почему? - не поняла я.
- Раньше мы были ого-го какими. На две головы выше, чем сейчас, свирепее и беспощаднее, - озадачила она меня.
- Раньше, это когда? - уточнила я, благодарно беря кружку в руки. Было прохладно, и горячий напиток приятно согрел нутро.
- Ещё до последнего короля орков. Если верить рассказам стариков, которые меня воспитывали, конечно, а тем, в свою очередь, поведали другие старожилы... - ответила она грустно. В последнее время старушка словно сдала, как будто на и так изборождённом морщинами лице добавилось ещё с десяток дополнительных складок. - Потом, как пошли одна война за другой, когда мы начали эти битвы проигрывать, вот тогда что-то изменилось. Стало рождаться меньше берсерков, маги и вовсе исчезли да так, что сейчас все думают, что орки - немагическая раса. Женщин со звериной ипостасью и вовсе по пальцам пересчитать можно. А ведь орчанки бились наравне с их мужьями.
- Я знаю двоих женщин-берсерок, - припомнила я: - Травница Вита и скиталица Инджибджорг. Правда, первая, насколько мне известно, уже не может перевоплощаться.
- Вита погасла после смерти сына, - добавила мама, слушавшая нас и взявшая у меня чашу, чтобы напиться в свою очередь.
- Инджибджорг я знаю, - кивнула Гутрун. - Всё не найдёт себе места, душа её мечется, как мотылёк над пламенем костра...
- Спасибо, Гутрун, только ты можешь сварить напиток, придающий заряд бодрости и поднимающий настроение, - улыбнулась я ей и погладила её по сухонькому плечу.
Вот уже четверо суток шла стройка. С раннего утра и до поздней ночи. На острове мы могли не бояться нападения нежити или хищников. Но всё же обережные огни, все, что у нас были, расставили в правильный круг. Пусть горят, лишнее освещение никому ещё не мешало. Джерарда никто не боялся, по крайней мере, пока я была рядом.
В последний вечер перед отъездом наших гостей, Ансгарсобрал всех вокруг большого костра, и мы устроили что-то в виде прощального праздника: с песнями, плясками и вкусной едой.
Огонь весело пылал, подпрыгивая на сложённых ветках и отбрасывая причудливые длинные, словно жирные анаконды, тени на ровную землю, на стены почти достроенных домов, на сидящих вокруг него людей и нелюдей. Как-то так вышло, что после весёлого застолья, народ разбился на отдельные группки по интересам.
- …когда-то орки съезжались на общий сбор. В поисках невесты или жениха из других племён, - рассказывала Гутрун молодым людям, слушавшим тихий, внушающий доверие, голос старушки, - орков было много, каждая девица на выданье могла выбрать любого приглянувшегося и наоборот. Но если на одного находилось несколько желающих, а объект вожделения не мог выбрать, то проводились соревнования. Нужно было показать себя с трёх сторон: силу, скорость, навыки охоты. Победитель и становился парой тому, за кого сражался. После обряда Фригги (прим.
