Птицеед (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич

— Поднимайся, — шепнул Голова. — Кое-что случилось.

Ну… ещё одна особенность Ила. Здесь «кое-что» всегда случается. Обычно в негативном аспекте.

— Никифоров?

— С ним всё хорошо. Он спит. Поднимайся.

Я сел, но спешить не стал. Голова кружилась. Дал себе минуту, чтобы хоть как-то прийти в адекватное состояние. Усталость накапливается и во мне её было что свинца в утке, которую нашпиговали из древнего мушкетона.

Возле места силы что-то обсуждали Капитан, Болохов и Толстая Мамочка.

Пожалуй, стоит сказать о килли особо. Никто не знает, как эти дружественные людям существа, живущие на Шельфе, выглядят на самом деле. Хотя с «никто» я, конечно, поторопился. Полагаю некоторые из Светозарных видели их истинный облик.

Килли — это рыцари нашей эпохи. Хотя бы потому, что их тела заключены в тяжелые доспехи. Они не снимают арбузные или пирамидальные шлемы, не едят и не пьют. Во всяком случае, на людях. Когда килли погибает, то доспехи оказываются пусты.

Этот немногочисленный народ Шельфа редко появляется в людских землях. В свои подземные города они никого не пускают, и я видел лишь троих из их племени, не считая Маман. Одна из них живёт в доме моей родственницы и помнит, как говорят, ещё моего прадеда.

Эти создания зверски сильны. Настолько, что их странные тонкие, похожие на спички металлические ножки, способны выдерживать вес массивного доспеха и… шестифунтовой пушки.

Толстая Мамочка козырь «Соломенных плащей». Тяжелый бог огня. Она способна легко, на огромной цепи, носить бронзовое орудие, которое в других случаях тащит четверка лошадей. И, кроме этого, килли несёт на спине два герметичных бочонка с порошком из сухого солнцесвета, а также три ядра и десять картечных зарядов в деревянных футлярах. То есть, эта обычно молчаливая натура заменяет нам целую пушечную команду. Главное не пускать Мамочку на болотистую почву — увязнет из-за веса и семь потов сойдёт, прежде, чем её выволочешь.

— Что стряслось? — из-за того, что я не выспался, настроение у меня было как у медведя с больным зубом. Хотелось кого-нибудь сожрать.

— Кто-то использовал магию, — поведал мне Капитан. Не сказать, что он выглядел обеспокоенным. Впрочем, он не выглядит обеспокоенным, даже когда кто-то прижимает ствол пистолета к его затылку.

Я с невысказанным вопросом повернулся к Болохову. Росс провел по пшеничным усам, подкрутил пальцами кончики и глухо пояснил:

— Перламутровая ветвь.

Все носители магии, каждый колдун, обладает той или иной гранью дара. Их принято называть ветвями и классифицировать по цветам, оттенкам или материалам.

Было глупо спрашивать у Болохова «ты уверен»? Он не ошибается.

За всю свою жизнь я был знаком лишь с одним таким носителем магии.

Одной.

Потому сказал:

— Перламутровые колдуны большая редкость. Сколько таких в Айурэ?

Капитан, наш великий всезнайка, задумчиво протянул:

— Один служит лорду-командующему и еще… несколько — Домам. Но сейчас армейские корпуса Грачей и Журавлей в Иле. Возможно, в каком-то из них был такой маг.

Экая недосказанность. Капитан вежливо умалчивает, что армейские корпуса этих Домов попали в переплёт, когда ломали ульи, не добились своего и теперь, разодранные в хлам, отступают, сами не знают куда, надеясь добраться до Шельфа.

Я устало потер глаза, в которых словно песка насыпали:

— Возможно. Хотя и очень сомнительно. И?.. Нам какой толк от этого? Мы же всегда сами по себе.

— Антон говорит, что там растеклась кровь и надо подтвердить возможную смерть мага.

Я не хотел никуда ехать:

— Колдун Перламутровой ветви погиб? Серьезно, Капитан? Это только если на него одновременно напала стая жеребят. А еще толпа мечтателей. И кто-нибудь из мозготрясов. А мы слишком близко к границе, здесь такие твари в подобном количестве не водятся. Не мне тебе рассказывать.

— Надо подтвердить, Медуница, — он был любезно-настойчив. Грубо говоря, на нашего Капитана как залезешь, так и слезешь.

Я пощелкал языком, посмотрел на всех них с плохо скрытым раздражением. Право, нет худшего человека на свете, чем я, когда не высыпаюсь. В Иле мы давно, и за время путешествия сна у меня было катастрофически мало. Приходилось приглядывать за безопасностью отряда (с переменным успехом).

— Я, признаюсь, плохо соображаю, Капитан. Но понимаю, что если что-то убило колдуна, то это что-то может прихлопнуть и нас. Это первое. Второе же, куда более существенно — Болохов не может использовать свои способности, если отряд наших разведчиков прижмут. Мы только что насытили цветок кровью того бедолаги, если потратим эту силу, то второй раз зарядить его не получится, даже если прибить Колченогого. Мы тут застрянем неясно на какой срок. Со всеми вытекающими последствиями.

— Не надо прописных истин, — с пренебрежением попросил росс.

Голова мягко кашлянул в кулак:

— Перламутровая ветвь — это всегда государственные служащие. Первая категория в табеле полезных людей города. Они как ведущие учёные, генералы…

Я вздохнул, понимая, куда он клонит:

— Да-да. Ты на службе у лорда-командующего и не можешь проигнорировать такие новости. Особенно, если кто-то из подобных людей попал в беду в Иле. По возвращению в город тебе придется доложить и, если мы откажемся помочь, у нас будут неприятности.

Голова немного виновато развел руками. Мол, простите, но здесь я не властен над законом.

— С нас семь шкур спустят в Фогельфедере, — пояснил Капитан, раз уж я пожаловался на то, что мои мозги с недосыпа плохо варят. Хотя и без него знал, что тайная служба лорда-командующего те ещё задницы. Проблем на наши плечи ляжет действительно много. — Если колдун мёртв, надо осмотреть тело. Если жив — узнать, не нужна ли наша помощь.

Перевожу сказанное на более понятный язык: если там мертвец, то неплохо бы разжиться его личной руной и возможно не до конца разряженным солнцесветом. Если жив, и мы поможем — это плюс «Соломенным плащам». Сильные мира сего не всегда склонны забывать добрые поступки.

— Как далеко отсюда? — с неохотой спросил я у Болохова.

Тот достал компас, откинул бронзовую крышку, наблюдая за капелькой крови, беснующейся под стеклом, возле буквы N.

— Полчаса. Или минут сорок на лошадях. Чётко на север.

Я подумал, прикинул.

— Это за Шайлестом. Ворота, полагаю. Что? В них полезем?

Ощущаете, как я горю энтузиазмом? Видела бы меня Элфи, обязательно сказала бы, что я веду себя, как настоящая бука. И я бы ничего не смог ей возразить.

Бука и есть.

— Ты просто доведи, мы не пройдем мимо колдуна, пока след его волшебства остается.

Угу. Я ощущаю Ил и веду спутников так, чтобы он не трогал людей, не проникал в них какое-то время.

— Мы можем никого не найти на кладбище. Там твой компас бесполезен.

— Попытайтесь, — проклятущий Капитан легко раздает наставления. Ему-то что? Когда мы уедем, отправится на боковую.

— Ну, хорошо, — сдался я, ибо спорить всё равно бесполезно. Проще убедить Светозарного стать паинькой, чем нашего командира свернуть с намеченного пути. — Давай попробуем. Я, Болохов, Голова. Кто ещё?

Капитан подумал:

— Колченогий и Сычик не спят. Пятерых достаточно?

— Да.

— Толстая Мамочка, — сказала Толстая Мамочка.

— Нет, — отмёл я кандидатуру килли. — Внутрь мы тебя всё равно не протащим.

Капитан одобрил, сказав нам всем:

— Туда и обратно. Не задерживайтесь. Если что-то опасное, плюйте на колдуна, я отвечу перед Фогельфедером. Болохов старший.

Мы с колдуном посмотрели друг на друга. В его ярко-голубых глазах промелькнуло нечто похожее на вопросительную насмешку. Раньше старшим назначали меня, потому что Ил — знакомая мне территория.

— Болохов старший, — без проблем признал я. — Во всем, кроме дорог и путей, которыми я веду отряд. И если говорю «стоп» все стоят. Или бегут, когда я кричу «караул»!

Росс лишь опустил веки, соглашаясь. Как бы он меня ни не любил, понимает, что я никогда не шучу и никогда не преувеличиваю опасности этого места.