Скверна. Шаг первый - Оро Призывающий
Я молча потянулся к ручке двери и открыл ее.
– Ты тупой или что?! – коротышка схватил меня за левую руку.
Я с разворота вмазал ему в глаз кулаком. Он явно этого не ожидал и ослабил хватку. Я легко вырвался и кинул косой взгляд на позиции оставшихся парней.
Два «правых» уже были на полпути ко мне, готовые ввязаться в драку. Девушки заверещали, но это было словно писк мыши на фоне сирены: женщина с середины вагона внезапно устроила нам звуковой удар, завизжав так, что задрожали окна.
Это изрядно напугало не только меня, но и двух «правых», несущихся ко мне. Они затормозили и оглянулись назад.
– У-убью! – заорал коротышка, единственный из нас всех, кто не растерялся в тот момент. Он налетел на меня всем весом и попытался повалить на пол.
И, что тут сказать, у него это получилось. Он умудрился сбить меня с ног, и мы вместе вывалились в тамбур: я приложился спиной и затылком, а он оказался на мне. Ситуация хуже некуда. Мы в узком пространстве тамбура, я на полу. Меня просто забьют ногами, когда подоспеют оставшиеся «правые». Чего, конечно, допустить нельзя. Бью кулаком в челюсть коротышке – тот уходит в легкую прострацию, чем я мгновенно пользуюсь и скидываю его с себя. Пинаю ногами, одновременно отползая спиной к открытому выходу.
В какой-то момент под руками не оказывается металлического пола – и… я лечу по ступеням вниз. Удар, еще один удар виском о землю – и, наконец, ночное небо перед глазами.
Что ж. Технически я вышел из вагона.
Это просто паранойя
В голове разносилась острая боль от приземления на щебень, а сердце билось в безумном ритме. Признаться, это была первая реальная драка в моей жизни. И случилась она из-за моей импульсивности.
Я приподнялся и посмотрел на дверь, из которой только что вылетел. В проеме никого не было видно: коротышка, судя по всему, еще не пришел в себя. По моим расчетам, из поезда должен был вылететь если уж не он, то кто-то другой из числа «правых». Или даже все вместе. Однако, судя по крикам женщины, прямо сейчас доносившихся из поезда, бритоголовому может быть немного не до меня. Возможно, угрозу представляет только коротышка, которому я порядочно настучал пяткой по лицу. Я решил не дожидаться, когда он придет в себя. Как говорил один мною уважаемый человек: «Если твое отступление способствует достижению цели больше, чем эскалация конфликта, – отступай».
Я поднялся, огляделся по сторонам – и не заметил ничего достойного внимания, кроме оврага за насыпью и покосившихся столбов вдоль железно дорожных полотен. Мы остановились посреди лесополосы, город сквозь деревья видно не было, но я будто нутром чувствовал: он где-то там, за кривыми, грязными рядами деревьев.
Прохладный воздух прояснил голову и прогнал помутнение. Я кинул взгляд на землю и рассмотрел ямки на щебне – должно быть, это следы проводника. Я решил пробежаться трусцой вдоль вагонов, изредка поглядывая назад.
Миновав три-четыре вагона, я убедился, что из поезда за мной никто не отправился – ни коротышка, ни вся компания «правых». Сперва понял, что можно расслабиться, а потом сменил бег на шаг. Хотели бы догнать, сразу бы бросились за мной. Видимо, посчитали разбитую морду шестерки (с уверенностью могу сказать, что коротышка явно не пользуется авторитетом среди них) недостаточной причиной покидать общество девиц. А может, парни просто боялись выходить наружу. Или вопящая женщина стала более актуальной темой, чем я. Плевать.
Несколько секунд я смотрел на состав, стараясь подметить что-нибудь необычное. Выглядел поезд вполне себе стандартно: в нем было около шести вагонов-близнецов серого цвета. Вагон, из которого я кубарем вылетел, выглядел слегка новее остальных. Все двери и окна были закрыты: либо их точно так же позакрывали проводники после сорванного стоп-крана, либо они были закрыты изначально. Во время посадки на поезд моя голова была забита совершенно другими вещами, так что я не обратил внимания на такую мелочь.
В какой-то момент боль в голове стала слишком уж раздражающей. Крови не было, но на виске пальцами нащупывалась большая шишка. С одной стороны меня как Пробужденного, такое ничтожное ранение не должно особо волновать; с другой – из меня так себе Пробужденный. Из-за атрибута «Уроборос» ауры давали двойной эффект, но требовали в два раза больше маны. Моего запаса хватало на поддержание только одной ауры за раз, увы.
А сейчас было бы неплохо активировать две ауры – малую регенерацию и пренебрежение болью: одна ускорит естественную регенерацию организма, излечит травму, хоть и не мгновенно, а другая ничего не вылечит, но временно отключит чувство боли. Поэтому передо мной стоял выбор: поскорее восстановиться, чтобы было легче потом, либо же убрать давящую на затылок боль, чтобы трезво воспринимать происходящее сейчас.
Меня очень соблазняла возможность включить «Пренебрежение», но я понимал, что пока не произошло ничего такого, что я не мог бы перетерпеть. Раздраженно выдохнув и осознав, что еще какое-то время придется проходить с гудящей головой, я активировал регенерацию.
Процесс наложения ауры для Пробужденных был чем-то практически инстинктивным. Разумеется, контроля над аурами у нас куда больше, чем над сердцебиением или дыханием, но иногда сложно почувствовать грань между мыслью об активации и началом самого процесса.
По телу разнеслось легкое пощипывание, я закатал рукава своей толстовки и убедился, что все работает. Рисунки целебного растения обволокли запястья; они отсвечивали зеленым и напоминали виноградную лозу. У каждой ауры был определенный стиль узоров, однако конкретные рисунки на каждом носителе были уникальны – подобно отпечаткам пальцев. Их количество, размеры, форма и местоположение зависели от многих факторов, например от силы носителя, мастерства владения, его возраста и даже настроения. Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как по телу начинают расползаться краски, словно живое тату. Жаль только, показывать их можно только членам своего клана, ведь это самый простой способ понять, что перед тобой Пробужденный, и узнать его силу.
Свечение угасло, и остались лишь рисунки – это говорило о том, что активация завершилась и запустился процесс регенерации. Стряхнув вниз рукава кофты, я двинулся дальше. Похоже, я достиг головы поезда.
Локомотив выглядел довольно странно. Массивная основа цилиндрической формы плавно переходила в острый, исполинских размеров нос, покрашенный красной краской. Выглядело все это дело довольно внушительно, особенно вблизи.
«Странное решение», – подумал я. – «Словно его отцепили от какого-то
