Второй сын - Александр Владимирович Пивко
- Нет старого – значит, нет и нового, - подытожил кладовщик, вновь опуская голову к талмуду.
- Мне тревожить своего командира, чтобы он приходил выбивать для меня обмундирование, которое ты мне ОБЯЗАН выдать?! – уточнил юноша. Кое-что из последнего месяца он неплохо помнил. И это – мерзкий характер буквально всех, кто занимался хранением чего угодно в крепости. Такое ощущение, что их всех где-то специально выращивали. Отдельно от нормальных людей. Свое заявление Эрвин по наитию попытался сопроводить чувством страха, «желая» изо всех сил, чтобы его ощутил кладовщик. И судя по тому, как дернулся на стуле однорукий, это неожиданно вышло.
- Давай свой жетон, и иди выбирай в левом ряду, - неохотно пробурчал кладовщик.
Эрвин достал из крохотного поясного кармана кривоватый металлический квадрат, и положил его на стол. Эта небольшая пластина была «личным идентификатором воина» - на нем выбивали четыре символа – фланг, сотню, десяток и личный номер. А когда воин приходил получать что-то достаточно ценное, то это записывали в книгах конкретно на него. Таким образом контролировался расход вещей.
Пока кладовщик снова щурился, рассматривая жетон, юноша уже выбирал новый щит. Ну, как новый – все оружие или амуниция тут носили следы использования, поэтому Эрвин выбирал самый хорошо сохранившийся, или наименее поврежденный.
Минут пятнадцать потратив на поиски, юноша разглядывал лучший, что был в ряду. Деревянная основа из какой-то особо крепкой породы треугольной формы, все три угла окованы железом. Увесистый, довольно крепкий еще… На нем с наружной стороны даже остатки расцветки в форме флага королевства остались! Правда, красный фон уже поистерся, и кое-где проглядывала древесина, а желтый круг в центре скорее угадывался, чем был четко различим… но все же этот щит оказался самым лучшим из доступных. Юноша еще раз внимательно оглядел изнанку щита – обтянута добротной кожей, пара коротких ремней, чтобы фиксироваться в бою на руке, и один длинный – для переноски за спиной.
- Вот этот беру!
- Бери-бери… хрен ты еще что-то тут получишь… - едва слышно себе под нос пробормотал кладовщик, возвращая жетон.
Эрвин сделал вид, что ничего не услышал, повесив щит себе за спину. Но «зарубку» в памяти сделал – без своего десятника сюда больше не приходить. А то и правда пошлет… С другой стороны – настроение приподняла удачная попытка использования эмоций. Вернувшиеся воспоминания подсказывали, что у него и раньше так получалось, но совсем изредка, под влиянием сильнейших эмоций. И никогда – осознанно, до этого раза. А что изменилось за последнее время? Неплохо получил по голове?
- Да нет, глупость какая… - пробормотал себе под нос юноша, продолжая двигаться в сторону казармы. По пути обдумывая перспективы овладения странным даром.
… - О! Эрвин вернул себе свой треугольник! – первым подметил обновку Индж, пытавшийся жонглировать тремя небольшими камушками. Они постоянно валились прямо на лежанку, откуда одноглазый воин подбирал их, и снова пытался повторить трюк. Не сказать, что у него совсем ничего не выходило… но на каждые три-четыре удачных движения обязательно приходилось одно неудачное, ронявшее камни вниз.
Юноша прислонил щит к изголовью своей лежанки, и улегся на нее, делая вид, что решил немного отдохнуть после тренировки. А сам, прикрыв глаза, едва заметно выглядывал из-под ресниц на Инджа. И попытался «послать» в него раздражение. Что может быть естественнее, чем раздражение от собственных неудач? Особенно для вечно недовольного всем человека?!
Камни упали на лежанку. Пара секунд – второй раз. Потом третий… четвертый…
- Вот гадство! Да что такое! Только что получалось! – в сердцах воскликнул Индж, и отложил их в сторону. А Эрвина накрыла волна слабости. Стало понятно – за все нужно платить. И его странная способность, если он ее использовал, чтобы заставить кого-то испытать нужные ему эмоции, забирала силы. Оставалось лишь понемногу, не перенапрягаясь, экспериментировать. Зависит ли трата сил от расстояния? От силы чувств, испытываемых объектом? Можно ли их тренировать, чтобы больше выполнять таких манипуляций? Действуют ли они на зверей? Если да – то можно ли их научиться, например, парализовать страхом? Это было бы шикарно! Даже секунда-другая остановки в бою равнозначна смерти…
Непонятные силы, позволявшие ощущать и манипулировать эмоциями, быстро восстанавливались. Так что оставшееся до обеда время Эрвин посвятил попыткам влияния на окружающих. Так, чтобы было незаметно. Единственное, кого он не трогал в своих экспериментах – это людей, лежавших или сидевших на своих лежанках с закрытыми глазами, и с мелким зажатым предметом в кулаке. Эти люди пытались стать культиваторами…
Первая трудность, с которой столкнулся юноша – для того, чтобы вызвать у кого-то эмоции, ему самому нужно было ее испытать, хоть и совсем немного. Возможно, со временем этот недостаток уйдет… А потом, пользуясь этим настроем, уже можно было попытаться вызвать ее же у другого. Еще оказалось, что количество затрачиваемых сил зависит от испытываемых прямо сейчас человеком эмоций. Например, чувство страха искренне радовавшемуся солдату внушить быстро не вышло. Пришлось сначала внушать равнодушие, а уж потом – негативную эмоцию. В общем, первые несколько часов Эрвин посвятил незаметным экспериментам над окружающими. После чего у него самого разболелась голова, из чего можно было сделать вывод – все-таки перенапрягся.
Несколько следующих дней прошли одинаково – тренировки, где Эрвин осваивал всплывавшие откуда-то из глубин сознания приемы обращения с мечом, и отдых. Отдых у других, но не у юноши. У Эрвина наступала следующая тренировка – в попытках внушить какие-то чувства окружающим. Проще всего было внушать негативные эмоции – гнев, раздражение, страх, грусть… Особенно, если ее присутствие в человеке и так ощущается, и нужно лишь «раздуть пламя». Со светлыми эмоциями почему-то было сложнее… Но в любом случае, каждая такая тренировка заканчивалась одинаково – легкой головной болью. Правда, постепенно время приступов становилось все меньше. Это значило, что Эрвин на верном пути, и такую странную способность действительно можно было тренировать. И, разумеется, юноша молчал об этом. Даже дома, в его семье, никто не знал о том, что он может чуять эмоции других людей. А уж тут, он и подавно не собирался никому рассказывать. Люди ничуть не менее опасны, чем дикие звери – это Эрвин точно знал…
… Очередная тренировка для их полусотни в этот раз оказалась во второй половине дня. Во время пробежки юноша, как обычно, больше смотрел на других, чем по сторонам. Удобнее всего было держаться примерно в середине строя, чтобы и
