Вечный попадос 3 - Виктор Котович
Поздно: ударной волной меня вжимает в землю. Спасибо, хоть по всему саду кусками не раскидало, как мргло бы быть в реальности. А то ищи-свищи потом свои конечности среди деревьев…
Надо мной склоняется киборг.
— Набегался? — зловеще интересуется он. — Теперь понял, что сопротивление бесполезно?
Картинка летнего сада за его спиной переключается на осень. Зелёные листья тут же темнеют и скукоживаются, а затем начинают облетать. Даже аромат вишни и нагретых солнцем трав сменяет запах ментоловой свежести с лёгкой примесью дыма.
— Когда это меня останавливало? — отвечаю в тон и тут же активирую Кентавра, отпинывая Папку в сторону. Теперь у меня есть целая минута на то, чтобы вправить ему мозги.
Не теряя времени, бросаюсь со всех черырёх ног к сокоманднику, который шустро поднимается мне навстречу. Папка встречает меня ударами в корпус — до головы он теперь просто не достаёт. Но с защитой экзоскелета его атаки мне как слону дробины. Торможу и резко поворачиваюсь, опираясь на передние ноги. Задние при этом взмывают в воздух и со всей дури брыкают киборга.
Как тебе такое, Иван Васильевич⁈
Судя по долетающим до меня словам, не слишком нравится.
Не дожидаясь, пока он выговорится, взмываю в воздух. Приземляясь, безжалостно сбиваю пытающегося подняться киборга обратно на землю и с силой вдавливаю его в опавшие листья. И наконец выдыхаю:
— А теперь — по порядку. Рассказывай, в чём я там тебя предал?
Киборг молчит и ворочается, пытаясь подняться. Бесполезно: ноги Кентавра крепко прижимают его к земле. Наконец он поднимает руку, чтобы выпустить в меня последний заряд. А может, и не последний: у него они раз в десять минут восстанавливаются.
— Точно хочешь выстрелить? — спрашиваю задушевно. Ответа, разумеется, не удостаиваюсь, только злобного пыхтения. Но мне он уже не нужен. Где-то в глубине души разгорается что-то похожее на обиду. Я ведь этого киборга соратником считал, почти другом. А может, и не почти. Вон сколько всего вместе преодолели. Но вот ему что-то стукнуло в голову — и всё, я враг номер один.
Отступаю в сторону и отключаю Кентавра.
— Стреляй, — раскидываю руки в стороны. — Если тебе от этого станет легче. Только я всё равно не понимаю, в чём ты меня обвиняешь.
Однако стрелять Иван Васильевич не спешит, даже на ноги не поднимается, так и сидит на листьях, глядя в землю.
— Ты встречался с Ломакиным, — наконец произносит он. — Зачем?
— Ему нужна моя помощь на финальном этапе, — насколько возможно честно отвечаю я. Подробности, наверное, всем подряд рассказывать не стоит. Но Папка-то в финале тоже участвует! — Нужно кое-кого поймать.
— Кого? — глухо отзывается киборг. — Блудного сына?
Ещё и шутит, зараза такой.
— Если я скажу «читеров» это ведь не будет считаться за выдачу государственной тайны?
Киборг таращится на меня удивлённо. Видно, не такого ответа он ждал.
— Ещё скажи, что у вас про меня вообще речи не было, — недоверчиво произносит он.
— Представь себе, — я плюхаюсь на листья рядом с киборгом. Стрелять, кажется, он уже передумал. — Не всё в этом мире вокруг тебя вертится.
— Но ведь Ломакин… — начинает Иван и резко замолкает, задумавшись.
— Может, расскажешь уже? — предлагаю я. — Чего бояться — гостайну я тебе уже слил, так что мы теперь повязяны.
Киборг усмехается:
— А что если мой рассказ ещё на одну гостайну потянет?
— Значит, так тому и быть, — хлопаю раскрытой ладонью по усыпанной листьями земле. — Зато недомолвок больше не будет.
Осенняя листва вокруг оборачивается снежным ковром, что, впрочем, никак не меняет ни её температуру, ни влажность. Голые чёрные ветки вишнёвых деревьев расчерчивают бледное небо. Пахнет морозной свежестью, которая странно сочетается с неизменившейся температурой.
— Ну ладно, ты сам напросился, — Иван резко встаёт. — Дело в том, что император лично запретил мне участвовать в турнире.
— Император. Тебе? Шутишь что ли?
Киборг грустно улыбается и отворачивается, складывая руки на груди.
— Это было ещё в самом начале, — размеренно произносит он. — Я должен был пройти селекцию, а после — дело техники. Специально подготовленная команда, обширная пиар-компания и, конечно, полная и безоговорочная победа. Которую приписали бы мне, точнее, моему руководству. Всё ради одной цели.
— Какой?
— Я ведь почти согласился, — горько вздыхает Иван, будто не услышав моего вопроса. — Чуть не поддался. И тогда для брата всё было бы кончено. Всё, понимаешь?
Он оборачивается. Я отрицательно качаю головой.
— Да как ты можешь не понимать! — киборг принимается нервно выхаживать туда-сюда. — Ну сложи ты два и два! Мне и так тяжело про это рассказывать!
— Не могу, — внезапно решаюсь, что называется, выложить карты на стол. — Я попаданец.
Киборг резко тормозит, будто натыкается на стену. Медленно поворачивается:
— Попа… Кто?
— Попаданец, — слово даётся неожиданно легко, будто я только и ждал возможности поведать кому-то свою тайну. Мало того — у меня будто камень с души свалился. Сам не ожидал, что жить под другой личиной настолько трудно. Что так хочется хотя бы ненадолго почувствовать себя прежним Олегом. — Пришелец из другого мира. Точнее, переселенец в тело одного из местных. Поэтому я почти не в курсе, что тут у вас и как. Извини.
Иван оторопело смотрит на меня, чешет макушку, а потом усаживается рядом.
— Вообще-то это многое объясняет, — медленно проговаривает он. — Ты всегда казался странным.
Усмехаюсь:
— Ну спасибо большое. О тебе можно сказать то же самое.
Иванова щека предательски розовеет.
— Правда? Блин. Я не очень-то умею с вами разговаривать.
— С кем — «с нами»?
— С обычными людьми. Мало практики. В основном только по сети.
Ну ничего себе у Папки самомнение!
— И чем это ты такой необычный? Зад вместо головы вырос?
Иван на подколку не реагирует.
— Нет, — произносит он. — «Обычные» — это те, кто напрямую нам не подчиняются.
— Подчиняются? Да ты, кажется, важная птица. Ещё скажи, что император собственной персоной.
— Нет, — равнодушно произносит киборг, и у меня отлегает от чуть-чуть — самую малость! — ёкнувшего сердца. — Я его младший сын.
А вот сейчас не смешно было! Но, судя по выражению лица киборга, не похоже, что он шутит. Да и некоторые детали вроде интереса Ломакина и давнего нападения на Папку ребят с катанами вроде как его слова подтверждают. Вспоминаю почёрпнутые с инфосайтов знания о здешнем политическом устройстве.
— Погоди. Не сходится. У местного императора сыновей вроде Андреем и Елисеем зовут. Иванов среди них точно нет.
Киборг кивает:
— У меня три имени. Иван — домашнее, Елисей — официальное, Владимир — на всякий случай. Об этом всем известно.
— Жесть, — теперь уже я чешу макушку. — Но тогда получается, тебе всего… шестнадцать?
Иван
