Искатель - Март
— Лошадь с телегой? — уточнил на всякий случай Эдвин.
— Есть, господин, — покивал крестьянин. — Все есть.
— Выезжаем прямо сейчас, — все еще сомневаясь уточнил молодой маг.
— Мне минуту ополоснуться, и я готов, — выдохнул крестьянин, и Эдвин поморщился от запаха перегара. Маг раздумывал еще некоторое время, но решил не выбирать, и соглашаться.
— По цене…
— Договоримся, — перебил его крестьянин.
— Тогда пять минут тебе собраться, — окончательно согласился Эдвин. — Я еще одну кружку отвара выпью, и когда выйду отсюда, ты должен быть снаружи готовым к поездке.
Мирон торопливо кивнул, и, словно боясь, что Эдвин передумает, едва не срываясь на бег, поторопился к выходу. Эдвин дождался, пока за крестьянином хлопнет дверь, и подошел к трактирщику.
— Еще кружку отвара, если можно, — начал он разговор. — И пару вопросов хочу задать.
— Будет кружка, — трактирщик вздохнул. К стойке подошел еще один постоялец, и трактирщик закончил фразу. — Я принесу вам отвар, тогда и поговорим.
Эдвин вернулся за стол, и принялся ждать. Он разглядывал посетителей, и сделал логичный вывод, что многие из них жили прямо на телеге, которую оставляли во дворе трактира. Некоторые из крестьян носили на одежде признаки ночевки в сарае. Молодой маг сделал вывод, что раз Мирон побежал собирать вещи на улицу, то он один из тех несчастных, кто спит не в комнате и тепле трактира. Упражняться в размышлениях таким образом были интересно, и Эдвин не стесняясь разглядывал крестьян.
— Ваш отвар, господин, — перед ним за стол сел трактирщик. — Вы хотели поговорить.
— Да. Что за Мирон, и что за проблемы могут быть с ним?
— Мирон-то? Хороший он парень, да только как выпьет, играть любит. Вот и проиграл он вчера часть выручки.
— И все? — удивился Эдвин.
— Это вам ничего, а он же не своим торгует. Откуда у него столько лишней еды и добра возьмется? — начал объяснять трактирщик. — Каждый крестьянин на рынке торгует от всей деревни, а если деревушка маленькая, то может сразу и от двух. У самого крестьянина много свободной еды, аль изделий отродясь не бывало. Приедет Мирон в деревню, и что он скажет? Что потерял половину прибыли, на которую вся деревня работала? Не убьют его, понятно дело, но расплачиваться он долго будет.
— Сколько он должен? — Эдвину стало жалко бедного мужика.
— Не мое это дело, — вдруг сказал трактирщик. — Сами спросите. А проблем с ним не будет, хороший он мужик, хоть и слаб да алкоголя.
— Мне с ним не пить, — ответил Эдвин. — А остальное меня не волнует.
Трактирщик понял, что разговор окончен, попрощался, и вернулся на свое рабочее место. Эдвин же медленно пил отвар, чтобы у крестьянина было время. Пяти минут на то, чтобы умыться, собрать вещи и запрячь телегу недостаточно, и молодой маг специально посидел в трактире несколько дольше, чем планировал.
Спустя пятнадцать минут после разговора с крестьянином, маг вышел наружу. Мирон стоял возле видавшей лучшие времена телеги. Своей позой он копировал имперских гвардейцев, которых можно было увидеть в столице, но по очевидным причинам не дотягивал тем во всем. В телегу была запряжена такая же видавшая лучшие времена лошадь.
— Кобыла по пути не умрет? — с сомнением посмотрел на своего временного извозчика Эдвин.
— Никак нет, господин. Она у меня только с виду такая! На деле, лучше многих тяжеловозов.
Молодой маг еще с большим сомнением посмотрел на несколько пустых телег, возле которых суетились трезвые крестьяне, и в которых запрягали рослых лошадей, с крупными шеями. Грудь у каждого из тяжеловозов была примерно в полтора раза шире, чем у чахлой лошадки Мирона.
— Да уж, — буркнул себе под нос Эдвин. — Надеюсь, и вправду она лучше чем кажется.
— Вы не пожалеете, — засуетился вокруг телеги Мирон. — Устраивайтесь, мигом довезу куда скажете.
Эдвин еще раз с сомнением осмотрел телегу, на которой крестьянин из подручных средств соорудил место для сидения. Молодой маг с трудом отбросил сомнения, и забрался в телегу. Ему еще до башни в ней ехать, и следовало заранее узнать, насколько в ней комфортно. Он объяснил крестьянину куда направляться, и они тронулись.
Лошадка действительно без особого труда сдвинулась с места и они бодро, но не слишком быстро направились к трактиру Эдвина. Он начинал верить, что она способна доставить и его, и его вещи к башне в целости и сохранности.
К трактиру «Шлем и кружка» Эдвин ехал молча. Молчать он, может, и не собирался, но вставить хотя бы слово в монолог Мирона было невозможно. Крестьянин рассказывал о своей жизни, периодически сбиваясь на благодарность за работу Эдвину, и время от времени сетуя на свои жизненные невзгоды. В путь они еще не отправились, но от этого словоблудия у молодого человека уже начинала болеть голова.
Когда только показался трактир, Эдвин похлопал по борту, привлекая внимания крестьянина.
— … и тут мой кум мне говорит: ты порося держи, а я, значится его… а?
— Приехали почти, — Эдвин показал на трактир. — Загоняй телегу внутрь, я вещи сам принесу.
Молодой маг не стал дожидаться ответа словоохотливого крестьянина, и спрыгнул с телеги на ходу, скорость уже позволяла. В трактире за время его отсутствия ничего не поменялось. На полпути к лестнице Эдвин свернул к трактирщику и попросил завернуть готовой теплой еды с собой. Ему солонину и прочие радости еще долго есть придется, не стоит упускать последние шансы поесть горячую еду.
Поклажу перетаскивал в несколько заходов. Мирон вызвался помочь, но Эдвин решительно отказался. В то время, как крестьянин без умолку болтал (Эдвин предполагал, что собеседник ему не требуется, Мирон с лошадью разговаривает), сам маг устраивал себе удобное место. Телега, как и все крестьянские телеги, оказалась жутко неудобной. Каждую яму Эдвин чувствовал всем своим телом, и это ему решительно не нравилось. Решал он это проблему путем подкладывания под себя различных мягких вещей и сумок.
Трактирщик вынес корзинку с едой, когда маг почти закончил. Он сердечно поблагодарил трактирщика, рассчитался за все, напомнил тому следить за лошадью, как за своей родной, и запрыгнул на телегу. Прошел всего час со знакомства Эдвина с Мироном, а они уже выдвинулись к выезду из города.
В управе тем временем происходили странные события. Всегда спокойные и чинно сидящие в своих кабинетах чиновники не могли найти себе места. Возможно, у стремительной беготни по кабинетам и был смысл, но сторонний наблюдатель его не сможет рассмотреть. К обеду чиновники бегать и разговаривать устали. Напряжение спало, и люди принялись за
