Время перемен - Евгений Адгурович Капба
— Две, две, мать твою, маленькие причины. Одну зовут Прим Тиберий Аркан, вторую — Секунд Тиберий Аркан, чтоб тебя, Реджинальд! Его сыновьям всего по паре месяцев!
Варниф сначала открыл рот, потом с шумом его закрыл.
— У-у-у-у, ребята… Да мы с вами — махровые идиоты. Расходимся, — и действительно начал вставать из-за стола.
Микке, всё это время недоуменно хлопал глазами, перестав хлебать из кружки, и переводил взгляд с одного говорящего на другого. На бороде и усах у него потихоньку лопались пузырьки на здоровенных шматках пивной пены. И вот теперь, увидев странное поведение Варнифа, он спросил:
— Поч-чему-у вы идио-о-оты? — акцент был настолько явным, что все не выдержали и заулыбались.
Инграм назидательно поднял вверх палец:
— Потому, о великий северный герой, разящий мечников кулаками, что если и есть в этом мире что-то, что Арканы любят больше, чем создавать проблемы окружающим, а потом спасать их от этих проблем… Если и есть что-то такое, то это — маленькие аркановские детки! И Арканы это знают, и все это знают.
— А! — сказал северянин. — Я то-о-оже люблю деток! У них так пахнут затылочки… М-м-м-м!
И Микке Ярвинен, свирепый воин, с ног до головы заляпанный вражьей и своей кровью, широко и совершенно по-детски улыбнулся.
IV
Манера Сибиллы появляться совершенно неожиданно начинала раздражать Аркана. Кажется, это вообще было свойственно магам — наслаждаться своим могуществом.
— Тиберий, — сказала она. — Садись в экипаж. И ты, медвежонок, тоже.
— Сибилла, — процедил Рем. — Хамите. И какая, к черту, карета? Нет здесь никакой кареты!
Медноволосая красавица посмотрела на Аркана так, будто он произнес величайшую глупость. Молодой человек ответил ей немигающим взглядом — прямо в глаза. Ну да, ее обтягивающее зеленое бархатное платье выгодно подчеркивало выдающиеся прелести, но на них пусть Микке любуется — у Рема против женщин такого типа было стойкое предубеждение. Волшебница, наконец, взмахнула ресницами и вздохнула. На нее тоже действовали «аркановские буркала». А потом в руке у Сибиллы появилась волшебная палочка, и воздух вокруг как будто сгустился.
С губ ее сорвалось какое-то гремящее слово, кончик колдовского артефакта описал замысловатую кривую — и две крысы, пытавшиеся прошмыгнуть из подвала таверны вдруг поднялись в воздух, и, мерцая разноцветными искрами, стали увеличиваться в размерах и меняться. Тыквы поблизости не было — потому волшебница использовала для трансмутации обычную тачку, полную лежалой травы. Все ее элементы также засверкали, разрастаясь и обретая новые детали.
Заржали серые кони, грызя удила. Лязгнула железными ободами о дорогу двуколка — изящная, из лакированного дерева, с удобным диванчиком и кучей прелой травы на облучке.
— С вами, ортодоксами, сплошные проблемы. Приворот не наложишь, от пьянства не закодируешь, в портал не запихнешь…
— Ортодоксы — моногамные, малопьющие и очень любят прогулки на свежем воздухе, — ехидно улыбнулся Аркан.
— Мать моя магия, садись уже в карету! — не выдержала Сибилла. — Вас в Башне заждались.
— И ме-еня? — удивился Микке.
— Те-е-ебя я уже заждалась! — передразнила его волшебница, каким-то немыслимым образом переместившись ровно на середину диванчика.
Волшебная палочка превратилась в хлыст, и ровно в тот момент, когда Рем и северянин, наконец, уселись по обеим сторонам от молодой женщины, лошади всхрапнули, и, косясь налитыми кровью глазами, понесли двуколку по ночному городу в сторону хорошо видной в лунном свете башни магов. На сей раз ее вершина полыхала синим пламенем — не яростным и ярким, как Священный Огонь над монастырем, а таинственным, призрачным.
Щелкнул магический хлыст и скакуны с новой силой рванули по ночным улицам.
— На вас, клейменных ортодоксов, магия не действует, — поясняла Сибилла. — Но на окружающий мир — вполне. Так что при всей браваде экзархов — у магов есть способы показать зубы. Например, ты, Тиберий, сейчас чисто технически едешь на строительной тачке запряженной крысами. И твоя ортодоксальная натура ничего против не имеет. И хотя я не смогу обратить тебя или кого-то из твоих единоверцев, скажем, в жабу — но та же жаба, обращенная в виверну, вполне сможет отгрызть тебе голову, потому что чисто технически ты помрешь от укуса жабы.
— Не помру, — осадил ее Рем. — И никто из моих единоверцев не помрет. Разве что врасплох или спросонья.
Волшебница вздернула бровь:
— Поясни?
— А что тут пояснять? — Аркан до половины вытянул палаш из ножен и вогнал его обратно с лязгом. — Ты видала ортодокса без оружия? И виверну забодать можно, если знать, куда бодать… Навалится эта жабовиверна на ортодокса, а он свистнет — и сбегутся мужчины и женщины с вилами и факелами на помощь. А потом еще и священник придет — и у него с большой долей вероятности получится понять, кто эту тваринушку на люд честной натравил. И вся толпа ортодоксов придет к тебе домой, не выпуская факелов и вил из рук… А оно тебе надо?
— Н-нет, — вздрогнула Сибилла, живо представив себе описанную Ремом картину.
— Вот я и говорю — не помру я от укуса жабы. Себя дороже оно выйдет.
Двуколка мчалась сквозь город, и даже патрульные стражники прижимались к стенам домов — останавливать и допрашивать магиков они точно не собирались. Кони-крысы не замечая крутого подъема вознесли пассажиров экипажа на вершину холма, к подножию башни, и остановились как вкопанные. Северянин спрыгнул на землю и подал руку волшебнице, изящная ладошка которой утонула в огромной лапище Микке. Спустившись, Сибилла отнимать руку не спешила.
— Знаешь, почему в башне нет ворот? — спросила она у Аркана.
— Потому что вы путешествуете телепортами.
— Фу, как с тобой скучно! — магичка принялась чертить навершием палочки узоры на монолитной стене.
Северянин, как собачка на привязи, следовал за ней, завороженно глядя то на сверкающие письмена, то в декольте волшебницы. Наконец, работа была закончена, и Сибилла снова произнесла какое-то гремящее слово. Стена поплыла, расходясь в разные стороны и открывая проход в какую-то темную залу.
Рем оглянулся на шум — две крысы, испуганно пища, бежали прочь от башни. Тачка с кривым колесом лежала на боку в траве.
— Давай же, Тиберий! Шагай сюда, я долго не смогу удерживать проем! — поманила его Сибилла.
Поколебавшись немного, он прыгнул в отверстие в стене, которая тут же сошлась за его спиной.
— А теперь пойдемте переоденемся, маэстру. Не явитесь же вы пред очи архимага в таком виде? — и зацокала каблучками по мраморным плитам.
Ее-то вид был хоть куда. И спереди и сзади.
* * *
— Добро пожаловать в мои покои, маэстру. Здесь я живу, когда задерживаюсь в Башне надолго, — проговорила волшебница, распахнув массивные двери из палисандрового дерева
Рем, прищурившись осмотрелся. Примерно этого он и ожидал. Типичный дамский будуар: кровать с балдахином, бархат, шелк, гобелены, кружева… Только большой стол с кучей книг и мерцающим шаром не очень-то вписывался в обстановку. Удивляло отсутствие окон и наличие мягкого неяркого света, исходящего откуда-то с потолка. Сибилла поставила ногу на спинку кровати и абсолютно не стесняясь, поправила кружевной чулок. Ножка у нее была что надо, и северянин громко сглотнул, а Аркан отвел глаза. Волшебница как-то плотоядно улыбнулась и сказала:
— Вон там, на вешалке. Черный с серебром костюм — для Аркана, коричневый — для тебя, мой медвежонок. Переодевайтесь.
Подозрительно пощупав материю камзола и глянув на фасон штанов (чтоб никаких «пузырей» и панталонов), Рем спросил:
— Это из жабы или из крысы?
— Из кесарийского бархата и южного шелка и хлопка! Медвежонок, подтяни мне пожалуйста завязки? — магичка явно их провоцировала.
В голову Рему ударила та самая, аркановская дурь, как в пещере дракона-химеры. Молодой аристократ расстегнул пряжку ремня, снял портупею, скинул потрепанный в схватке в таверне дублет, отправил двумя резкими движениями ног в угол ботфорты и потянул через голову рубаху, обнажив мускулистый торс, покрытый рубцами от ран и порезов. Стесняться чертову магичку? Пф-ф-ф! Он провел долгие месяцы в трюме с двумя сотнями потных вонючих мужиков, где приходилось даже испражняться на виду друг у друга. А что касается форм и размеров того, что принято скрывать под одеждой — с этим у Арканов волею наследственности всё было в полном порядке. Поэтому — за рубахой полетели и подштанники, и молодой баннерет нагло уставился на покрасневшее лицо волшебницы — ее все-таки проняло!
— Ой, я совсем забыла! — как будто спохватилась Сибилла и метнулась в дальний угол комнаты, туда, где стояло трюмо и полки
