Арбитр (СИ) - Евгений Астахов
В течение часа я прогнал все эти заклинания по несколько раз, убеждая раз за разом, что даже в другом мире всё работало, как часы.
На этом список известных мне заклинаний не заканчивался, просто для остальных прежде мне не хватало ни силы магического дара, ни запаса маны. Со временем, наверняка смогу их использовать, если не буду пренебрегать тренировками каналов.
Пора было переходить к делу.
* * *
Поиски сестры я начал с обхода её детских друзей. Когда я исчез, ей было всего 11, и я до сих пор помню всех этих хихикающих и стреляющих глазами в мою сторону подруг и нарочито серьёзных пацанов, что ошивались у нас дома.
Больше двух дней я обходил различные адреса. Кого-то удалось вспомнить самостоятельно. Кого-то назвали опрошенные. Меня принимали за сотрудника соцзащиты, что с нашим прошлым не вызывало удивления.
Почти никто не поддерживал с Лесей связь, кроме одной её подружки. С той сестра иногда созванивалась. Она же подсказала, куда сестра пошла учиться. После смерти родителей опеку над ней до совершеннолетия взял друг семьи — Константин. Дядя Костя, как я называл весёлого усатого приятеля отца. Его приход всегда означал семейные застолья, забавные истории и мелкие подарки. Он помог ей не пропасть и поступить в институт на финансовое направление.
Попасть в общежитие оказалось несложно, даже по стене лезть не пришлось. Мягкое внушение и, назвавшись, родственником одного из студентов, которому я собирался сделать сюрприз, я прошёл на нужный этаж.
Одногруппники не видели Лесю уже больше недели, но истории, которые о ней рассказали, вызвали у меня нешуточную тревогу. Сестра с тех самых пор замкнулась в себе. Сторонилась людей. Не искала дружбы или новых знакомств. Не ходила на вечеринки и квартирники. «Вписки», как сказал какой-то синеволосый студент. А в последнее время выглядела усталой, дёрганной и нездоровой. На тех, кто проявлял обеспокоенность, она лишь срывалась и требовала оставить её в покое.
Один из ребят, явно имевший романтический интерес к сестре, вспомнил, как несколько раз её забирал на машине какой-то тип «со скользким взглядом». Так и сказал. Номер «помидорно-красная бэха» имела запоминающийся — Х999ХХ.
Дальше — дело техники. Десять лет назад мне пришлось бы искать диск с базами данных на Горбушке у подозрительных лиц. Сейчас — в одном из мессенджеров за несколько тысяч я получил адрес регистрации Болеславского Павла Валентиновича 94-го года рождения.
Вот в жилой комплекс, где прописался этот товарищ, проникнуть оказалось сложнее, чем в общагу. Вход на территорию осуществлялся через КПП — дом явно не простой. А забор в высоту составлял больше трёх метров без возможности на что-либо опереться или зацепиться.
Обойдя ЖК по кругу, нашёл не сильно освещённую точку, и с разбегу перепрыгнул через кирпичную стену. Спасибо алхимии, которую в своё время на меня спустили с годовой бюджет Миальфана. В победе над Драэгаматом был кровно заинтересован весь Ниаттис.
Пристроившись за одним из жильцов, попал в подъезд. Так я оказался на двадцать первом этаже перед внушительной входной дверью. Убедившись, что на лестничной площадке пусто, залепил жвачкой ближайшие дверные глазки и вонзил Лазарь в замочную скважину. Лезвие пробило сталь, не почувствовав преграды. Щель получилась не очень толстой, сразу и не заметишь. Убрав меч, толкнул дверь, открывая проход в квартиру Павла. Именно так звали молодого человека, с кем неоднократно видели Лесю.
Жил владелец на широкую ногу и даже не скрывался. Остатки белого порошка я нашёл прямо на прикроватной тумбочке, рассыпанными на мелком зеркальце. В самой же тумбочке что-то вроде табакерки, блестящей, сука, набитой всё той же химией.
На полу пустые бутылки с яркими этикетками. На кухне — грязные тарелки и ещё больше бутылок. Если бы не богатая обстановка, решил бы, что тару он собирает со всего района, чтобы сдать за мелочь.
Я искал какие-то записи, когда в дверном замке провернулся ключ. Створку я просто прикрыл за собой. С перерезанными ригелями закрыть её не получилось бы при всём желании.
— Какого хера?.. — голос с лестничной площадки растягивал гласные и не скрывал крайнее опьянение юнца.
Широкими вальяжными шагами он ввалился в гостиную и заворочал во все стороны телом, будто у него отказала шея. Ступив из тёмной спальни, я подсёк его ногу и заломил руку, с силой ставя на колени.
— Мразь, ты кто такой?! Ты хоть знаешь, кто мой отец?! Тебе конец!
Поток словесной грязи лился из его рта неостановимо, как прорвавшаяся канализационная труба.
Прикосновение покаяния.
«Павел привык к хорошей жизни. Отец-депутат с детства внушил ему, что в мире есть лишь две категории людей: те, кто доит и те, кого доят. Если он хотел чего-то добиться, следовало следить, чтобы не оказаться во второй группе. Для этого полагалось заводить связи. Оказывать услуги. Узнавать ценную, часто грязную информацию. И самые полезные знакомства заводились именно в институте. Отец обещал пристроить Пашеньку в бизнес, а потом и на своё место. Нужно было лишь подождать.
Леся ему даже не нравилась. Слишком худенькая, слишком замороченная. Он любил пофигуристее и поглупее. Просто Славик-дружок поспорил, что ему не удастся замутить с этой недотрогой. Только олух не учёл, что у Пашеньки имелся болт с резьбой на каждую хитрую гайку. Предложение подвезти, настойчивые уговоры и бутылка воды со снотворным. Это всё, что потребовалось, чтобы разложить тупую сучку на заднем сиденье. Не нужно было выкаблучиваться и отказываться по-хорошему!
Несколько постыдных фотографий, с точки зрения девицы, конечно, и Паша смог вертеть ею по щелчку пальцев. Он же подсунул Лесе первую дозу, просто чтоб меньше возникала и морозилась. Сука подсела быстро и начала бесить, а тут ещё и люди Гюрзы наседать стали. Долг требовали. Почему бы не решить обе проблемы одним махом? Паша слыхал как-то краем уха, что они с девицами делали, но ему было плевать. Всегда будут те, кто доит и те, кого доят. Главное оказаться в нужной категории».
Новообретённое знание пронеслось в голове вихрем, и я почувствовал, как глаза застилает алая пелена. Вкус крови во рту. Слишком сильно сжал зубы.
— …Ноги оторву нахер, слышишь, утырок! Бу-шь выбитые зубы собирать сломанные руками!
Павел оклемался слишком быстро для пережившего Прикосновение покаяния, может, из-за алкоголя или наркоты в организме.
Я ощутил, как пальцы, до сих пор лежащие на его шее, судорожно напрягаются.
