Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский
Роха на это ничего не ответил, а, поклонившись, поехал к своим стрелкам. А Волков и Брюнхвальд пошли в палатку, посчитать, хватит ли оплаченной из казны герцога провизии набранным солдатам на месяц.
Вечером ему принесли письмо. Писала ему графиня фон Мален, она приглашала его на ужин к себе. Он бы, может быть, и был бы рад её увидеть, но попасться на глаза герцогу в его дворце после того, как отказался с ним ужинать, Волков не хотел. Поэтому отказал и графине.
«На обратном пути обязательно заеду к вам, дорогая сестрица», – обещал генерал, даже не думая о том, что с этой войны он может и не вернуться.
* * *
Холод стоял вовсе не ноябрьский, когда его войско подошло к селенью Гернсхайм. Над селом, уносимый на юг ветром, стелился серый печной дым. Почти все дома селения топили печи.
Генерал выглянул из окна тёплой кареты и жестом подозвал к себе Брюнхвальда-младшего.
– Максимилиан, пошлите кого-нибудь в деревню, пусть найдут мне дом поприличнее, не хочу спать в шатре.
– Распоряжусь немедля.
В низине, на юг от деревни, на жухлой мокрой траве паслись сотни лошадей, а чуть севернее, у самых первых домов села, был разбит большой лагерь, над которым ветер рвал два больших стяга. Один из них был знаменем герцога, второй – знаменем маршала Дитриха Альберта цу Коппенхаузена.
– Хенрик!
– Да, генерал.
Волкову не хотелось въезжать в лагерь в карете.
– Подайте коня.
Глава 4
Голова Дитриха Альберта цу Коппенхаузена поседела в походах и осадах, и его бородка была седой, но впечатления старика он не производил. Маршал имел крепкую фигуру и в движениях своих и в мыслях был уверен и бодр. При дворе курфюрста он появился не очень давно, всего пару лет назад, но его авторитет был настолько высок, что даже своенравный герцог не оспаривал его решений. Волкова он расположил к себе уважительным отношением и вниманием к его победам. Маршал не раз во время приёмов отводил барона в сторону и долго расспрашивал его о том, как он воевал с горцами и как с мужиками. Казалось бы, эка невидаль – побить глупых мужиков, но и про это деяние цу Коппенхаузен хотел знать всё, включая мелочи. И в этот раз маршал принял Волкова сразу и заговорил с ним, едва генерал появился на пороге в маршальской палатке, тоном приятельским, без чинов:
– А, барон, входите, входите. Вот, садитесь сюда, подле меня. К огню. Поближе.
А барон, прежде чем сесть, с поклоном передал маршалу бумагу, в которой были точно указаны все приведённые им силы.
Маршал даже не взглянул в бумагу, бросил её на стол и крикнул лакеям, что были у палатки: – Эй, лентяи, несите генералу горячего вина с мёдом и корицей!
И пока слуги приносили Волкову вина, цу Коппенхаузен сразу перешёл к делу:
– Места в лагере для ваших людей нет, болван Видльгоф, по моему недосмотру, расположил лагерь тут, у дороги, сославшись на то, что у реки слишком топкая почва. И тут ещё вчера были выпиты все колодцы, нужники не выкопаны, лошадей мы, конечно, водим к реке, но ленивые солдаты до реки ходить не хотят, черпают воду из луж. А вчера ещё приехал ваш артиллерист… Майор… Не помню, как его звать.
– Майор Пруфф, – напомнил ему Волков.
– Именно, именно Пруфф… Он задирист, ваш старик. Потребовал от коменданта место для своих людей и пушек… И лошадей.
Барон согласно кивнул и улыбнулся: да, он такой.
– А Видльгоф, – продолжал маршал, – неправильно рассчитал место под лагерь; в общем, людей его мы приютили, а пушкам и лошадям тут места нет. Они за рвом.
– То есть и моим людям в лагере места не найдётся? – Волков начинал понимать, к чему клонит цу Коппенхаузен. Такое иной раз случалось, последним прибывшим отрядам в небольшом лагере за частоколом и рвом места могло и не хватить.
– У нас свободных палаток на пятьсот человек, но ни подвод, ни лошадей мы в лагерь уже не втиснем, – говорил маршал.
– Тогда мне придётся разбить свой лагерь, – уже догадывался барон фон Рабенбург.
– О том и хотел я вас просить, – продолжал цу Коппенхаузен. – Тем более, что в постановке лагерей вы толк знаете, уж вы не чета Видльгофу. Прошу вас поставить лагерь… – кажется, маршал задумался, – севернее села. Место выберете сами.
– Севернее? Как вам будет угодно, господин маршал.
– Мерзавцы сейчас в трёх днях пути отсюда, дороги плохи, может, за три дня и не дойдут. Вы же сможете поставить лагерь за три дня, барон?
– Разумеется, – Волков допил своё вкусное вино и встал, – хочу приступить немедля к поиску хорошего места.
Маршал тоже встал.
– Пятьсот солдат можете оставить тут, а я вам для ускорения работ дам сто тридцать сапёров, – предложил он.
– Благодарю вас, господин маршал, – Волков поклонился, – сапёры будут очень кстати.
Он вышел из шатра и сразу заговорил со своими офицерами:
– Господа, нам придётся ставить свой лагерь. Маршал даст нам палаток в этом лагере всего на пять сотен людей.
– Очень жаль, – заметил майор Дорфус. – Люди еле волокут ноги.
– Да-да, – генерал не по-доброму на него взглянул. – Все промокли, им бы поесть и отдохнуть, в тепле да с пивом. Но не получится. Может, это даже и к лучшему.
– Почему? – удивился Рене.
– Потому что в лагере бардак, колодцы в селе выпиты, воду от реки не привозят, люди пьют из луж. Нужники не выкопаны, хотя сапёры есть, – размышлял генерал. – Карл, – он повернулся к Брюнхвальду, – отберите пять сотен людей, они останутся тут, посмотрите, что за места и что за палатки им отведены, проследите, чтобы их сегодня же накормили, и скажите офицерам, чтобы настрого запретили своим людям пить из луж. И когда пойдёте за нами, захватите сапёров, маршал пообещал нам сапёров сто тридцать человек.
– Будет исполнено, генерал, – отвечал Брюнхвальд.
– Полковник Рене, – продолжал Волков, – как только Карл отберёт людей, что останутся тут, вы возглавите колонну. Ведите её на север через деревню.
– Да, мой генерал, – отвечал полковник.
– Дорфус, вы поедете со мной смотреть место под лагерь.
– А где вы хотите его поставить? – поинтересовался Брюнхвальд.
– Маршал просил поставить его севернее села, – ответил барон.
– Сдаётся мне, маршал хочет выставить нас аванпостом, – заметил Карл Брюнхвальд.
Эта мысль и Волкову приходила в голову, и он ответил:
– Поэтому лагерь нужно поставить добрый. Найти хорошее место, чтобы Роха мог развернуть хотя бы часть своих стрелков
