Ближний Круг - Василий Анатольевич Криптонов
— А могу я узнать, при чём тут моя причёска? — решился я вставить вопрос.
Дед подавился словами. Отстранил пытавшуюся утешить его Нину и уставился на меня:
— При чём тут?.. Что ж, изволь, я объясню. Видишь ли, Костя… Нет, давай так. Видите ли, Капитан Чейн! Вашего настоящего имени не знаю, уж простите…
— Вам оно и ни к чему, — буркнул я. — Настоящего имени у меня, по сути, никогда не было. Имя ведь означает принадлежность к какой-то фамилии. Роду, если говорить вашим языком. В моём случае об этом речь не идёт. Имя мне присвоили согласно федеральному реестру. С тем же успехом могли просто выдать номер — лет через двадцать после моего рождения, кстати, именно так и начали поступать. Поддельных имён я сменил столько, что давно сбился со счёта. Так что мой единственно верный идентификатор — Капитан Чейн.
— Боже мой. Какой ужас, — пробормотала Нина. — Присваивать людям номера?.. Как скотине в фермерских хозяйствах?!..
Дед бросил на неё недовольный взгляд. Мне кивнул:
— Рад, что мы прояснили этот вопрос, Капитан. Так вот. Мой внук, Костя, обладал крайне слабым духом. Проблема в этом — а вовсе не в том, что иссякает магический дар. Даром управляет дух! А каждое новое поколение белых магов духом слабее предыдущего. Когда с Костей случилось то, что случилось, я усмотрел в этом возможность…
Нина осуждающе покачала головой, но ничего не сказала. Дед её движения не заметил, он взглядом буквально вцепился в меня.
— … возможность хотя бы отчасти восстановить баланс. Я призвал дух невероятной мощи. Дух, который всю жизнь боролся против той же силы, которой противопоставлен сейчас наш род. Я надеялся, что ваш дух, Капитан Чейн, сумеет пробудить магию, дремлющую в теле Кости. И тогда наш род сумел бы представить вас ко двору на грядущей церемонии. Там вы сошлись бы в битве с отпрыском одного из родов чёрных магов — я полагаю, в этом году будет выставлен Жорж Юсупов, — и, учитывая ваш опыт, победили бы его.
— И, таким образом, я бы вошёл в ближний круг? — уточнил я.
Вот так вот запросто взять и оказаться в одном шаге от трона императора?..
Дед расхохотался:
— Ты?! Пресвятые угодники, конечно же нет! Ты несовершеннолетний, это не можешь быть ты. Не ты сам — но наш род, род Барятинских, снова получил бы право поставить своего представителя в ближний круг. Я бы занял место, которое ещё полгода назад занимал твой отец! — Дед ударил себя в грудь. И спохватился: — Только, Боже упаси, не подумай, что я беспокоюсь о личной выгоде. Хотя, надо признать, содержание, которое даёт Государь представителям ближнего круга, весьма щедрое. Мы могли бы открыть активы, доступ к которым, в связи со смертью твоего отца, закрыт… О, мы могли бы получить многое. Но речь сейчас не об этом. Речь, прежде всего, о том, чтобы не допустить превращения нашего мира в клоаку — подобную той, из которой явился ты!
У меня дёрнулась рука. Я бы не назвал себя патриотом своего мира. Всё, что говорил этот разъярённый старик, было правдой. И всё-таки сдержаться было трудно.
— А теперь — как я могу представить ко двору такое чучело?! — рявкнул дед.
Его, похоже, перекрыло полностью. Стены кабинета заходили ходуном.
Со стены сорвалась и упала на пол картина, изображающая морской берег, под потолком зазвенели хрустальные подвески люстры. Оконное стекло лопнуло, на столе вдруг налился белым светом и начал вращаться с бешеной скоростью каменный шар — издали я принял его за глобус, потом разглядел, что поверхность шара гладкая, без рисунка. Со стола взлетела тяжёлая пепельница. В полёте её охватило пламя, пепельница промелькнула, как комета, и буквально взорвалась. По полу разлетелись горячие осколки.
— Дядюшка, твоя жемчужина опять потемнеет, — грустно глядя на осколки, произнесла Нина что-то совершенно мне непонятное; она смотрела на разъярённого старика без страха — скорее, с тревогой. — Тебе нельзя так волноваться! Доктор уже не раз это говорил.
Нина встала, повела рукой. Хрустальный звон подвесок прекратился — будто выключили. Шар на столе перестал вращаться. Осколки оконного стекла собрались воедино и заняли своё место в раме.
Нина повернулся к разбитой пепельнице, но дед досадливо махнул рукой:
— Оставь. Мне эта вещица никогда не нравилась. — Он уже, видимо, выпустив пар, немного успокоился. — А жемчужина — да плевал я на неё! Чёрным больше, чёрным меньше… Какая теперь разница? Я создал голема, который мне не подвластен. — Дед с горечью кивнул на меня. — Российской Империи конец. Какое счастье, что ещё раньше наш род полностью разорится! Что мы окажемся на улице и подохнем от голода, как собаки.
— Есть ещё Надя, — напомнила Нина.
— Надя не многим лучше Кости, — покачал головой дед. — Её даже до церемонии не допустят.
Я пока не понимал, как мне себя вести. Как не смог бы сказать, что меня впечатлило больше: действия разгневанного главы рода — а я отчего-то не сомневался, что деду под силу сровнять с землей не только собственный особняк, но и пару зданий в его окрестности, — или действия Нины, которая так же легко устранила последствия этих действий.
Спустя несколько секунд тишины у меня за спиной отворилась дверь. Я повернул голову, увидел Китти с веником и совком. Она вопросительно взглянула на хозяина кабинета.
— Убирайся, — процедил сквозь зубы дед.
— Сию секунду-с…
Китти скользнула внутрь и принялась заметать осколки на совок. При этом она низко наклонилась, явив мне превосходный вид на свою грудь. Едва ли это произошло нарочно, но я судорожно сглотнул. Всё-таки, дух духом, а тело шестнадцатилетнего пацана — это тело шестнадцатилетнего пацана.
— Убирайся отсюда! — рявкнул дед.
Китти как ветром сдуло, мне показалось, что она вообще прошла сквозь дверь.
— И это — единственная служанка, которую мы можем себе позволить! — Дед воздел руки к потолку, будто призывая высшие силы в свидетели невероятного падения.
— Вопрос. — Я с усилием перенаправил ход мыслей от соблазнительного тела Китти к серьёзным вещам. — При императорском дворе существует какой-то дресс-код, или как его у вас называют?.. В общем, есть какие-то требования к внешности?
Григорий Михайлович посмотрел на меня так, будто впервые увидел. А вот у Нины как будто в голове что-то щёлкнуло.
— Только касаемо одежды, — сказала она. — Но всё равно это будет скандал.
— Не просто скандал! — подхватил дед. —
