Темный орден (Оболенский, том 3) - Алекс Хай
— Вам понятно решение, Юлия Дмитривна? — спросил Вергилий.
Девушка кивнула.
— Да, почтенный. У меня нет вопросов.
Примоген жестом высохшей руки отпустил ее, велев вернуться на свое место.
— Владимир Андреевич, прошу вас, — велел он мне, и я шагнул к столу. Дашкова как раз возвращалась, и мы обменялись короткими взглядами. В глазах Дашковой не было ненависти, неприязни. Даже гнева не было. Она словно затаилась под маской послушания. А может просто не понимала, что теперь делать.
— Почтенные, — я слегка склонил голову, как учила Друзилла.
— Ваш случай был рассмотрен членами Совета, и мы пришли к выводу, что угроза, которую вы в себе несете, моет быть вполне реальной. Наш долг — как Советников и рядовых членов Ордена — не допустить предполагаемой катастрофы. По этой причине мы также настаиваем на вашем содержании в Ордене. Единственный способ защититься от пророчества — научить вас контролировать Тьму и сражаться с ее инстинктами. Орден создавался для этого, мы сто лет изучали эту силу и теперь обучим вас всему, что знаем. Однако программа вашего обучения будет значительно отличаться от остальных послушников.
Я недоверчиво улыбнулся.
— Значит, вы все же возьмете меня в свою команду?
— Вопросы после, Владимир Андреевич, — напомнил Примоген. — Вы будете состоять в Ордене в соответствии со всеми правилами. Сперва этап послушничества, затем посвящение. И, разумеется, вам придется пройти все полагающиеся испытания, которые в вашем случае будут тяжелее и оцениваться также станут с большей строгостью.
Ага. Большая сила — большая ответственность. Так, дядя Бен?
Вроде бы Друзилла добивалась именно этого. Она ведь хотела, чтобы я стал частью Ордена. По крайней мере до того, как выяснилось, что я ко всему прочему угрожаю уронить небо на землю и совершить какой-то коллапс. Так почему она выглядела столь недовольной?
Тем временем Вергилий прочистил горло и продолжил:
— Индивидуальную программу вашего обучения составят советники — как наиболее опытные и искусные мастера по взаимодействию с Тьмой. И вам также будет назначен личный наставник, который возьмет на себя ответственность за ваше обучение и ваши дальнейшие действия.
Я поднял на него глаза.
— Кто?
— Я, ваше сиятельство, — ответил Примоген. — Как глава Совета и старший член Ордена именно я должен нести ответственность за грядущее. Я должен буду предвидеть бурю, если ей будет суждено начаться.
Ага. И тебя же она сметёт первым, если ты ничего не сможешь с этим поделать. Хотя, с другой стороны, даже справедливо. Капитан покидает тонущее судно последним.
Вот что взбесило Друзиллу! Она, уверен, она сама хотела мной заняться. Не зря же так долго готовила почву для этого. Насколько я понял, Орден смотрел сквозь пальцы и даже приветствовал, что старшие брали под крыло новичков, если они происходили из одного рода. По старой памяти, так сказать.
И по всем параметрам меня должна была курировать Друзилла. И без того царский подарок — когда тащить салагу берется сама Прима. Но пророчество и моя звездная карта спутала старухе все карты.
Они же все там интриговали друг против друга, и это удивительное единодушие относительно моей персоны было скорее исключением. Интересно, чего с моей помощью изначально хотела добиться Друзилла?
— Вам ясен вердикт? — спросил Примоген.
Я кивнул.
— Да, почтенный. У меня есть время, чтобы попрощаться с семьей?
— В вашем случае мы сделаем уступку. У вас есть время до завтрашнего утра. Завтра в девять за вами в Аптекарскую усадьбу прибудет сопровождение.
Уже завтра… Черт, я не успею напоследок увидеть Алексея и князя. Не узнаю, преуспели ли они в своих планах. Не смогу нормально утешить княгиню, которая, конечно же, будет страдать больше всех, поскольку действительно была ко мне привязана. Алтая я возьму с собой в любом случае, но попрощаться с Ленкой, напоследок увидеть Феодору…
Ладно, Дашковой и этого не позволили. Можно сказать, мне еще и правда сделали уступку с учетом важности ситуации для Ордена.
— Я все понял, почтенные советники, — отозвался я. — И не хотел бы терять отпущенное мне время. Я могу идти?
Казалось, Вергилий даже понимающе улыбнулся.
— Конечно, ваше сиятельство. До встречи.
Я обернулся, чтобы пройти к дверям и на миг застыл. Юлии Дашковой уже не было в зале.
* * *
Как я и ожидал, прощание с княгиней было полно слез, причитаний и напутствий на будущее, смысла в которых уже не было. Я велел не устраивать никаких ужинов, никаких церемоний. Просто попросил накрыть стол на любимой террасе княгини в саду. Повар расщедрился на свою национальную кухню, поэтому мой желудок наконец-то почувствовал сытость после плескавицы, пары свиных кобасиц и сытного мясного пирога.
Княгиня почти ничего не съела. Лишь поковырялась в тарелке для приличия, зато с умилением наблюдала, за тем, как я поглощал нажористые шедевры южной кухни. С моим метаболизмом нормально наесться я мог только этой тяжелой пищей — по крайней мере, на полдня хватало.
Когда тарелки унесли и подали кафу, княгиня не выдержала и снова пустила слезу.
— Ну, полно вам, матушка. Расстаемся не навсегда, — я пытался найти слова, чтобы утешить материнское сердце, хотя, конечно, это не могло помочь. — Да, мне придется взять другое имя и формально отречься от рода, но вы же понимаете… Мать Друзиллу это не останавливает, она продолжает иметь с нами дела. И я не собирабсь отворачиваться от семьи.
— Володя, я смиряюсь с судьбой. Если богу или этой Тьме угодно, чтобы ты отправился в Орден, что ж, пусть… Но как же это все не вовремя… Твой отец сбивается с ног, Лешенька… Он старается. Он смышленый, сильный, со стальным стержнем… Но им тоже нужна помощь, поддержка. И я не уверена, что справлюсь одна. Как было хорошо знать, что ты всегда рядом, не дашь Леше упасть, подхватишь его…
Я едва не подавился кафой. Если мой дюже любопытный вражина Вяземский был прав в своих изысканиях, то я как раз был одной из главной причин бед рода Оболенских. Именно Володя, второй сын, решил перевернуть все с ног на голову, очевидно, возжелав сосредоточить власть в своих кривых культяпках.
И лучшее, что я сейчас мог сделать — не мешать князю и его наследнику восстанавливать то, что было разрушено. Потому что если они узнают о деяниях своего младшенького, мне не поможет амнезия. Сотрут в порошок — или хотя бы попытаются. Я стану защищаться… И ничем