Закон «Бритвы» - Дмитрий Олегович Силлов
Но кабина продолжала бесшумно нестись дальше вверх. Скорость подъема ощущалась лишь возникшим давлением в животе, да мелькали цифры на электронном табло, отсчитывая этажи – «36, 37, 38…».
Наконец лифт остановился, но никто, как ожидалось, не стал прочесывать кабину автоматными очередями. Двери кабины разошлись в стороны, и за ними никого не было. Интересно. Зачем тогда пытались убить на улице – и не пытаются здесь?
Виктор вышел, отметил про себя расположение чуть более светлых потолочных панелей, под которыми могли скрываться пулеметы, и пошел вперед по огромному этажу, оформленному в траурных белых тонах: этот цвет часто использовали средневековые воины-самураи как символ готовности умереть в бою.
Вдоль стен стояли древние самурайские доспехи о-ёрой, водруженные на специальные ящики кара-бицу. Виктор на глаз прикинул стоимость этих антикварных раритетов преимущественно эпохи Хэйан и мысленно присвистнул: похоже, эта коллекция доспехов могла бы окупить постройку всего небоскреба. Впрочем, клан Ямагути-гуми никогда не испытывал недостатка в средствах.
Длинный белый коридор оканчивался входом в зал, богато украшенный антикварным оружием. В центре зала стояло деревянное кресло с подлокотниками в виде голов драконов. На кресле сидел мужчина средних лет в деловом костюме. При появлении Виктора он слегка кивнул головой в знак приветствия.
Савельев мысленно усмехнулся. Надо же, глава Ямагути-гуми, приказавший его убить, приветствует его первым.
Виктор неглубоко и без особого почтения поклонился – ровно настолько, чтобы такой поклон не сочли оскорблением. Савельев понимал, что он пришел в логово ядовитых змей и жив сейчас лишь потому, что змеи то ли сыты, то ли не в настроении записать на свой счет еще одного воина враждебного клана.
– Приветствую тебя, Оми-но ками, дух провинции Оми, – проговорил человек в кресле.
– И я приветствую тебя, кумитё клана Ямагути-гуми, – отозвался Виктор.
Кроме него и кумитё в зале никого не было, но Савельев знал, что сейчас на него направлены несколько стволов, которые превратят его в решето, если он сделает любое резкое движение, причем стрелять будут не люди, а автоматика, которая по-любому среагирует быстрее самого что ни на есть тренированного человека. Подобные дорогущие охранные системы были и в небоскребе клана Сумиёси-кай, расположенного в паре кварталов отсюда, и вряд ли здесь защита кумитё была организована менее профессионально.
– Зачем? – спросил Виктор. Лишних слов не требовалось, кумитё всё понял и без них.
– Это была проверка, – отозвался глава Ямагути-гуми. – На случай, если спокойная жизнь в столице ослабила твои навыки. И ты прошел эту проверку на отлично.
Виктор кивнул.
– Ну да. А заодно избил двух ни в чем не повинных прохожих и зверски убил двоих пассажиров автомобиля, у которых наверняка безупречная репутация. Думаю, это зафиксировали не только уличные камеры, но и еще несколько профессиональных в высоком разрешении, оказавшихся в руках у прохожих чисто случайно. И по совокупности доказательств у суда не будет ни малейшего повода усомниться в том, как все было.
– Неплохо, Оми-но ками, – кивнул кумитё. – Проверка показала, что спокойная и размеренная жизнь в Токио нисколько не повлияла не только на твои профессиональные навыки, но и на умение логически мыслить.
– Зачем? – повторил Виктор.
– Все просто, – откликнулся глава конкурирующего клана якудза. – Твой хороший друг по прозвищу Снайпер, похоже, в совершенстве овладел способностью изменять прошлое и влиять на Равновесие. И нам стало интересно узнать, как он это делает. Приведи к нам Снайпера, и все записи с камер исчезнут, а оставшиеся в живых свидетели забудут о том, что когда-либо видели тебя.
Савельев усмехнулся.
– Надеюсь, уважаемый кумитё понимает, что у клана Сумиёси-кай достаточно влияния для того, чтобы доказать истину любому суду.
Кумитё вновь кивнул.
– Не исключаю, что в случае твоего отказа помочь нам клан идеалистов и неудачников добавит себе проблем, вступившись за белого гайдзина. И, возможно, у них даже что-то получится. Но тогда, к моему искреннему сожалению, легендарный Оми-но ками больше никогда не увидит свою дочь.
Белая стена за спиной кумитё внезапно превратилась в громадный экран, на котором юная девушка, облаченная в черный тренировочный костюм-кэйкоги, ловко метала в мишень сякэны[8] различными способами. Из рукава, с поворотом, в прыжке, в падении, с обеих рук, три сразу с одной руки… Виктор на мгновение невольно залюбовался отточенностью движений дочери, но потом пришло осознание.
Тренировка происходила в додзё Ямагути-гуми. И дело даже не во флагах с эмблемами, развешанных по углам, – цепкий глаз воина-ниндзя уловил нюансы традиционной постройки, характерной для строений именно этого клана, возведенных в потайных уголках Японского архипелага, который насчитывает более шести тысяч островов. Можно потратить всю жизнь, разыскивая потайную тренировочную базу клана Ямагути-гуми, и так и не найти ее – якудза очень хорошо умеет прятать то, что не предназначено для лишних глаз.
Усилием воли Виктор подавил желание броситься вперед и одним ударом отправить главу враждебного клана в страну Токоё[9]. Какой бы совершенной ни была охранная система, вряд ли она успеет моментально среагировать на молниеносное движение ниндзя Стихии Пустоты.
Но в то же время Савельев прекрасно понимал, что смерть кумитё не вернет дочь – как и его смерть, которая последует незамедлительно после этого убийства. Потому он не двинулся с места, и ни один мускул не дрогнул на его лице, даже когда дочь, закончив упражнение, подошла к камере, и, глядя в объектив, произнесла:
– Ты нужен мне, отец.
Экран погас. Глава клана Ямагути-гуми едва заметно склонил голову – ему понравилась выдержка Виктора.
– Как видишь, с твоей дочерью хорошо обращаются, – сказал кумитё. – Пока ты будешь в отъезде, ее станут тренировать лучшие воины нашего клана, и, само собой, она ни в чем не будет нуждаться. Естественно, когда ты приведешь к нам Снайпера, вы немедленно воссоединитесь. Более того: когда ты выполнишь задание, на твой счет в банке будет переведены пятьсот миллионов иен – сумма небольшая, но достаточная для того, чтобы несколько лет посвятить себя только воспитанию своего ребенка, не думая о деньгах.
Виктор усмехнулся.
– Благодарю за щедрость. Теперь я хотя бы знаю цену своей совести.
Кумитё пожал плечами.
– Поверь, Оми-но ками, это очень хорошая сделка. Все имеет свою цену. Обычно совесть ценится намного дешевле, а у большинства людей она вообще не стоит ничего. Благородство, сострадание, совесть – всего лишь придуманные сущности, которые мешают жить. Отсеки их, и жизнь станет намного проще и понятнее. Надеюсь, ты слышал про бритву Оккама? Хочу дать
