Герцог - Виталий Сергеевич Останин
— Кунмин, — с серьезной миной протянул я. А потом не выдержал и прыснул.
— Я сказала что-то смешное?
— Прости! Ох, прости, пожалуйста! Это же Кунмин! Свернувшийся дракон Лю Бэя! Хитроумный Чжугэ Лян — герой Троецарствия, изобретатель многозарядных арбалетов и гениальный стратег той эпохи!
Дородная повариха с большим деревянным половником в руке смотрела на меня недоуменно. Богиня все еще не понимала причин для моего веселья.
— Ну, Троецарствие же, милосердная! Книга из моего мира, где…
— Я знаю, о чем ты говоришь, — без улыбки, как бы подчеркивая свое неудовольствие даже от тени подозрения в том, что она может чего-то не знать, произнесла богиня. — Только этот литературный труд не имеет никакого отношения к реальным историческим событиям, произошедшим в твоей родной ветви реальности.
— Вот ты душнила! — не удержался я. Тут же извинился, так как богиня опасно сузила глаза — не любила она панибратства, — и продолжил. — Но ты правда не видишь иронии?
— В том, что человек, ставший чемпионом Янь-вана в этом мире, в твоей реальности является образцом стратегического гения и положительным литературным персонажем? Пожалуй…
В лице при этом она не переменилась. Как робот, ей-богу, ха-ха-ха, это действительно смешно. М-да, анекдоты ей лучше не рассказывать. Юмора не поймет, даже если увидит все скрытые отсылочки. Душнила, как есть!
— Но, если он даже вполовину так хорош, как описан в твоей любимой книге. — продолжила Гуаньинь. — У тебя появился очень достойный противник. А учитывая, что ему покровительствует сам король ада, то это будет, пожалуй, самый твой опасный враг. У меня есть подозрения, что Янь-ван осуществил точно такой же призыв героя из другого мира, как и я. Вполне возможно, он сделал это даже раньше меня. Это объяснило бы его предвзятость по отношению к тебе. Скрывал свой грешок и выпячивал мой.
Ух ты! Еще один попаданец! Тоже, наверное, человек, от «исчезновения которого в мире ничего не изменится»? Погодите-ка… Стоп! То есть у него, получается, тогда и знания о стратегии и тактике будущего есть? И для него каре графа Румянцева не станут чем-то неожиданным?
А если предположить, что король ада призвал не такого раздолбая, как я, а кого-то серьезного? Того, кто готовился, изучал стратегию и тактику не спустя рукава, а со всей серьезностью? Блин, а ведь похоже на то! Восемнадцать лет — и гений стратегии! Да это точно попаданец!
Видя, как меняется мое лицо, Гуаньинь удовлетворенно покачала головой. Мол, молодец. Дошло. Я кивнул в ответ — да, вполне осознал. И даже начал немного бояться. Один только вопрос у меня остался. Если Янь-ван выступает идейным противником магии, то будет ли его чемпион одаренным?
— Неизвестно. — пожала плечами молоденькая китаянка с младенцем на руках. — Король ада может выступать против чего угодно, но он никогда не откажется от оружия, даже если оно ему противно. Да и не противник он магии, как таковой. Там другие причины…
Хотелось мне спросить, что ж там за причины такие, что две божественных сущности сошлись в опосредованной зарубе этой реальности. Но не стал. Знал — не ответит, в лучшем случае с темы съедет. А значит, и время на это тратить не стоит.
— А я вот… — тогда решил я похвастаться. — Десятый разряд взял! Круто, да? Теперь надо срочно искать Великого Мастера, чтобы самому себя не взорвать по незнанию. Нет на примете никого, прекраснейшая?
— Уже послала одного, — небрежно сообщила Гуаньинь, давая понять, что про мои успехи в овладении ци она знает и без рассказов. — Дня через три-четыре нагонит тебя.
— И это уже не будет считаться читами? — уточнил я.
На что богиня пожала плечами и растаяла. А я из этого сделал очень неприятный вывод. Игра пошла по-крупному, раз обычно придерживающаяся правил защитница магии так нагло начала пользоваться админской учеткой. Не знаю, там как у них, в вышних эмпиреях, а для меня такой подход может отказаться губительным.
Но все равно утром я проснулся с довольной улыбкой на лице. Собрал совет и объявил им, что за рекой нас, возможно, ждет самый искусный Стратег в мировой истории — лично Невидимый дракон Чжугэ Лян. После меня, конечно.
Глава 92. Расстановка сил
Вот бы все мои проблемы решались так просто, думал я, лениво покачиваясь в седле. Круто же! Вчера в обед выяснил, что достиг десятого разряда, то есть вошел в высшую лигу ци-юзеров. Правда, не без нюансов — оказывается, без учителя уровня Великого Мастера я очень быстро скопычусь. Где брать такого — непонятно. Но тут в ночи заявляется богиня, которой не было слышно около полугода, и небрежно так сообщает, что отправила мне сенсея, и тот через несколько дней армию догонит.
Идеально!
Только вот основная причина ее визита была менее приятна. Вообще-то, Гуаньинь приходила, чтобы сообщить о том, что игра пошла по очень большим ставкам, и ее противник — король ада Янь-ван — выставил против меня другого Стратега. И не какого-то там, а Чжугэ Ляна собственной персоной. Юного, но уже с громкой погонялой и, вероятно, впечатляющим послужным списком. К тому же попаданца, с высокой степенью вероятности.
Уже не так круто, верно?
А все, потому что, когда решением твоих проблем боги занимаются лично, получается… Как лечение у врачей в моем мире. В смысле, одно лечим — другое калечим. Все-таки без всех этих Гуаньиней и Янь-ванов было проще. Тоже хватало проблем, но каких-то понятных, что ли.
Взять, к примеру, стотысячную армию на северном берегу Янцзы, которую удалось остановить на переправе. Страшно — да. Но понятно же! Что делать — понятно. А тут… Кунмин этот, будь он неладен! Весь план вторжения, блин, мартышке под хвост! Причем он еще ни шагу в моем направлении не сделал, а уже гадит!
То есть я сам это делаю, но ведь у чувака репутация! Кого попало Невидимым Драконом не назовут. У меня, например, прозвище куда менее пугающее. Какие ассоциации появляются у человека, когда он слышит — на нас идет Белый Тигр? Сила! Благородство! Честность! Милосердие! Другими словами — достойный противник, с которым не в падлу клинки скрестить и силушкой богатырской помериться.
А Невидимый Дракон? Тут без вариантов — ум и хитрость. Не, не так — ХИТРОСТЬ! Такое прозвище дают человеку, у планов которого есть двойное дно, а у того дна — еще
