Наследник Седьмой Марки - Виталий Сергеевич Останин
Раньше, так было написано в дневниках предков Яна, Гон случался раз в десять-пятнадцать лет. Тот, что привел к образованию Асхобадской Геены, люди пропустили — были к нему не готовы. Тогда орда низших вышла через земли Десятой Марки. От Тирасполя двинулась к Херсону, где и завязла, не дойдя до Картлийского Царства. Это потом стало понятно, что, пользуясь неразберихой, в Асхабад смог добраться Герцог Валефор, избравший древний персидский город своим земным леном.
Далее Прорывы стали случаться регулярно, но люди уже научились с ними справляться. А еще выяснилось, что с каждым Прорывом Валашская Геенна «слабела». Словно открытие каждой новой истощало ее. В конце концов она дошла до того, что совсем перестала изрыгать из себя адских тварей, передав лавры первенства Асхабадской. Теперь Гоны шли оттуда, да еще из африканской. С Ирландией, как говорил отец, демоны изрядно опростоволосились — вода надежно изолировала земли Герцога Гасиона. Правда, то, как туда попал Высший, до сих пор оставалось загадкой.
С затиханием активности Валашской Геенны стала снижаться и роль Стражей рубежных Марок. Ранее опасная, но престижная служба стала понемногу превращаться в богадельню. Имперские бароны стали как бы и не нужны более, а на земли Марок потекли переселенцы, которым были обещаны серьезные налоговые послабления и подъемные.
Все это тревожило отца. По крайней мере, когда Ян достаточно подрос, они много говорили об этом. Но было странно знать, что и Коваль в предмете разбирается не хуже.
— В Четвертом отделении новую реальность поняли далеко не все, но для многих она уже очевидна. Вокруг Валашской Геенны больше не нужны Марки. Люди могут жить здесь и без охотников на адских тварей. Достаточно лишь хороших гарнизонов. И! — тут дядька раскинул руки, жест, который Ян раньше видел у ярмарочных зазывал. — Учитывая особые обстоятельства семьи Эссен, в качестве эксперимента именно так поступят с Седьмой Маркой. Она по-прежнему остается вашим леном, но уже через неделю сюда прибудет усиленная центурия Пятого Житомирского Гвардейского Легиона.
— Усиленная? — только и смог вымолвить Ян. Новость о том, что его семье больше не нужно служить щитом людским землям, буквально раздавила его. Военные всегда квартировали в Черновицах, однако они были не более чем подмогой настоящим Стражам Пограничья. Оцепление поставить или эвакуацию организовать. Но чтобы обычные люди, мало чем, кроме модумов, способные противостоять демонам, такого еще не бывало.
— Усиленный выпускниками Львовского Гимнасия в ранге Серых Рыцарей. Десяток обученных боевых магусов, которым нужна реальная практика, плюс сотня солдат и офицеров с модумным оружием вполне способны проследить за порядком, пока ты и твоя сестра будете получать достойное дворян образование.
— Образование? — юноша совсем растерялся. — Какое еще образование?
— Самое лучшее! — Коваль теперь улыбался, как счастливый отец семейства, начавший дарить подарки к Рождеству. — Львовский Гимнасий для тебя и твоей сестры. Конечно, необходимо еще уладить все формальности, передать дела здесь, пройти профильное тестирование там, но о главном уже все договорено.
Яну хотелось вскочить, закричать, что все это нечестно, что у него есть долг, и вообще, жизнь в этой, как выражается дядя Богдан, глуши его вполне устраивает. Но делать этого он не стал. Понимал, что выглядеть подобное поведение будет как минимум по-детски. Наследнику Седьмой Марки так себя вести невмочно.
А еще он понимал, что дядя Богдан все предусмотрел. И что именно благодаря его усилиям в Марке будет развернута центурия обычных вояк, пусть и усиленных Серыми Рыцарями. Не понимал он только одного — зачем это его родичу? Правда, что ли, только потому, что своих детей он не имел и тайно любил их со Софией мать?
Интерлюдия
Шестью часами позже этой беседы, уже под ночь, Богдан Коваль добрался до сельца Калуш, где планировал остановиться на ночь. Наскоро и без аппетита поужинав, он поднялся в комнату постоялого двора и устало рухнул на кровать, даже не стянув сапоги. Но отдохнуть ему не дали. Сработало устройство связи — модум, настроенный на одного-единственного собеседника. Дорогая игрушка, но Восьмое Отделение могло себе позволить и не такое.
— Чего тебе не спится, Николай? — устало вопросил Богдан.
Модум, небольшой скругленный с боков прямоугольник с большим белым камнем посередине он поставил на стол. Встроенный в кристалл конструкт засветился и сформировал проекцию лица собеседника.
Связавшийся с Ковалем человек был немолод, лет пятидесяти, и внешность имел самую непримечательную. Тонкий нос, узкий рот, глаза, в которых застала профессиональная настороженность и недоверие ко всему на свете. Чиновник, причем не из больших.
— Как все прошло?
Тон у говорившего тем не менее был таким, что любому стороннему наблюдателю стало бы ясно, что в этой паре главный именно он, а не Коваль.
— Нормально прошло, — отмахнулся Богдан с небрежным видом, показывая, что собеседник ему не только начальник, но и старый друг. — Мальчишка, конечно, покочевряжился, но рассудок у него есть, и считать он умеет. Надо было лишь эту их родовую эссенскую спесь успокоить. Что, мол, не пойдет прахом дело их благородных предков десяти или сколько их там было колен. Так что теперь он ждет командира усиленной центурии, передает ему все дела и отправляется во Львов.
— Ясно. Хорошо, — отозвался Николай.
— Ты так сказал «хорошо», что ежу понятно — ты так не считаешь.
— Сомнения, конечно, имеются…
— Коля, ну сколько можно?! Мы уже раз на сто все обговорили, а ты снова за старое! Нет другого варианта у нас! Нет! По крайней мере, мы его не видим.
— Но риск…
— Высок! Очень высок, и я это прекрасно понимаю! Но Христа ради зачем ты опять затянул эту волынку?
— На душе что-то скребется… Нет, ты не подумай, я не размяк. Но мальчишке семнадцать лет, а мы делаем ставку на него? Опуская тот факт, что он твой родной племянник, а ты его под смертельную опасность ведешь, поговорим о другом. Как мы сможем его контролировать? Он же еще щенок! Не просто щенок,
