Магистр Войны - Дэн Абнетт
Гаунт думал, что это показывало больше отваги и веры, чем было у любого солдата. Гвардейская жизнь была лучше из-за постоянной силы семьи, но это было тяжелое существование. Ему пришлось тщательно обдумывать перед тем, как разрешить выпуск бондов.
Он смотрел, как играют дети, работают женщины, на линии стираного белья, качающегося на балках над головой. Их вера, казалось, помогла им миновать опасности Предела, но всегда были новые опасности. Появление проблемы с двигателем беспокоило его, а прерванное пополнение запасов на Айгоре 991 прокручивалось в его разуме. Майор Колеа случайно наткнулся на какую-то форму Губительных Сил, которая, казалось, охотится на них. Она заявляла, что она – голос Анарха Сека, и она требовала вернуть что-то, называемое «орлиными камнями». Она убила несколько членов высадившегося отряда. Гол Колеа хорошо постарался, чтобы прекратить пополнение припасов, но у Гаунта было задержавшееся ощущение, что Гол не рассказал ему всего о стычке. Возможно, это был просто ужас от пережитого опыта, который заставил Гола быть неразговорчивым.
Ни у кого не было приличной идеи, чем могут быть «орлиные камни», но если сила Сека коснулась их на Айгоре 991, тогда Архивраг был намного ближе позади них, чем Гаунт хотел представлять. Несмотря на все трудности, они пережили миссию на Пределе. Была ли невидимая и большая угроза, которая затаилась, поджидая их всех? Сможет ли он защитить семьи во второй раз? Это не было беспристрастной заботой командира. Гаунт всегда был один, но теперь у него тоже была семья на борту. Его сын…
Он стряхнул мысль. Одна проблема за раз.
Аятани Цвейл стоял на скамье, проповедуя любовь Бога-Императора собравшимся семьям. Старый священник увидел Гаунта в дверном проеме, и остановил свою проповедь, слезая со своего места с помощью поддерживающих рук.
— Ты выглядишь мрачным, Ибрам, — сказал он, когда дохромал до Гаунта.
— Вы наблюдательны, аятани.
Цвейл пожал плечами.
— Нет, ты всегда выглядишь мрачным. Я сделал общее замечание. Почему? Есть новая проблема, которая будет держать нас в бодрствовании ночью?
Гаунт посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что никто не сможет подслушать.
— Проблема с двигателем, — сказал он. — Может быть ничего, но если мы будем вынуждены прекратить переход, чтобы разобраться с… Ладно, это может создать тревогу и среди свиты. В качестве одолжения для меня, оставайтесь здесь и присматривайте. Если произойдет худшее, попытайтесь успокоить страхи. Они послушают вас. Скажите им, что скоро они будут в безопасности и что нет никаких причин для паники.
Цвейл кивнул. После потери на Пределе Спасения, его дух упал. Старая энергичная искра потускнела.
— Конечно, конечно, — сказал он. — Я заставлю их петь гимны. Гимны – это хорошо. И тепло тоже, холодной ночью.
— Вы имеете в виду, гимны?
— Возможно, нет, — ответил Цвейл, обдумывая это.
Что-то врезалось в ноги Гаунта.
— Папа Гаунт! Папа Гаунт!
Гаунт посмотрел вниз. Это была Йонси, маленькая дочка Тоны Крийд. Она обхватила его колени и улыбалась ему.
— Привет, Йонси, — сказал Гаунт. Он взял ее на руки, и она радостно сняла его фуражку и надела ее. Она была такой маленькой и легкой.
— Я – Папа Гаунт! — бодро заявила она Цвейлу, смотря из-под края большой для нее фуражки. Она отдала четкий салют.
— Юная леди, — сказал Цвейл, — то, что вы только что сделали – это оскорбление униформы, и Папа Гаунт расстреляет вас за это.
— Нет! — вызывающе крикнула Йонси.
— Не в этот раз, — сказал Гаунт.
Одна из женщин поспешно подошла к ним.
— Вот ты где, дитя, — воскликнула она. — Я удивлялась, куда ты убежала!
Она взяла Йонси из рук Гаунта.
— Мне очень жаль, что она побеспокоила вас, сэр, — сказала она. — Я должна была смотреть за ней.
— Все нормально, — сказал Гаунт. — Она не побеспокоила.
— Папа Гаунт собирается расстрелять меня, Юнипер! — рассмеялась Йонси.
— Да? — сказала женщина.
— Папа Цвейл так сказал, — сказала ей Йонси.
— Да нет, конечно, — сказал Гаунт женщине.
— Несоблюдение униформы, — сказал Цвейл, потешаясь, и снял фуражку с головы ребенка. — Расстрел, по меньшей мере!
— Я думаю, что мы можем отделаться выговором, — сказал Гаунт, когда Цвейл отдал ему фуражку.
— Считай, что тебе повезло на этот раз, дитя, — сказала Юнипер девочке на руках. Она сделал неловкий легкий поклон, и поспешила прочь. Йонси махала им, когда ее уносили.
— Она всех зовет «папа», — сказал Цвейл. — Было «дядя», но теперь «папа» в приоритете.
— Полагаю, наследие ее необычного воспитания, — сказал Гаунт. — Она кажется достаточно счастливой.
— Она... — начал Цвейл. — Она не кажется тебе маленькой?
— Маленькой?
— Я тут недавно размышлял, — сказал священник. — Просто ребенок с косичками, каким и была всегда. Но Далин уже взрослый человек, а между ними не может быть много лет. Она, так же, действует, как очень юная.
— Вы думали, что это защитная реакция? — спросил Гаунт. — Ее жизнь никогда не была безопасной. Может быть, она играет на своих по-детски простых качествах, чтобы убедиться, что мы защищаем ее.
— Ты думаешь, что это показуха?
— Не осознанная, нет. Но, пока она невинный ребенок, каждый – ее отец или ее дядя или ее тетя. Так она справляется. Так она чувствует себя в безопасности.
— Ладно, я представляю себе, что она вырастет довольно скоро. Девочки поздно развиваются. Внезапно, она станет обидчивым подростком.
— И мы будем защищать ее точно так же, — сказал Гаунт. Он надел фуражку.
— Нашим детям всегда нужна наша защита, — сказал Цвейл, — не важно, насколько они взрослые. Как твой отпрыск?
— Я, все еще, пытаюсь смириться с этим фактом, — сказал Гаунт. —
