Л 5 (СИ) - Малыгин Владимир

Тянуть и задерживаться смысла не было, вещи свои даже и не распаковывал после прилёта, единственное, так это мыльно-рыльные достал. А теперь обратно вернул, после всех положенных процедур.

Оделся и дверь за собой закрыл. И этим незамысловатым действием словно бы оставил за спиной всё лишнее, к делу не относящееся. Все мысли только о предстоящем задании…

Экипаж уже на месте дожидается, байки в курилке под свет фонарей травит, громкий смех по округе разносится. А там и Николай Степанович подъехал, практически одновременно со мной. Пошёл ему навстречу, доложил о готовности к выполнению задания. Вот тут Батюшин и озадачил, озвучил своё решение. Правда, не стал дожидаться от меня встречных уточняющих вопросов, сразу же всё и объяснил:

— Первая посадка у вас будет в Кёнигсберге. Там заправляетесь и по готовности сразу же перелетаете в Копенгаген. Вас будут ждать. Обеспечат и заправку топливом, и размещение экипажа на отдых. Ночуете и наутро перелетаете на западное побережье Дании. В Копенгагене вам уточнят, куда именно. После посадки прибудете в порт, найдёте наш корабль, подниметесь на борт, представитесь капитану. Дальнейшие поиски будете осуществлять совместно. Ваше дело обнаружить яхту с воздуха, определить и передать координаты на корабль. Дальше уже их работа. На борту корабля будут находиться мои люди. Те самые, помните? Хорошо, вижу, что вспомнили. Вы же после этого возвращаетесь домой. Вопросы?

— А если не обнаружим?

— Тогда придётся облететь всё побережье по обе стороны моря, осмотреть все порты.

— Николай Степанович… Это же невозможно!

— Почему? Летайте и смотрите. Что тут такого-то? — удивился Николай Степанович.

На этом Батюшин счёл разговор законченным. Ну и мы пошли на запуск. Руки автоматически выполняли давно привычные действия, а вот голова была занята другим, совершенно не относящимся к лётной работе…

Как-то странно всё это. И от задания нехорошо так попахивает. С душком оно! Так в чём подвох? Что так мне не нравится во всей этой истории? То, что пришлось ни с того, ни с сего бросить весьма важную для Казначейства, а, значит, и для России перевозку золота? Что вообще ни в какие ворота не проходит… Или как будто во всех авиаотрядах не нашлось опытного экипажа для его выполнения… Ни за что не поверю, что среди них нет опытных пилотов, умных и умелых профессионалов, умеющих держать язык за зубами, когда нужно. Да навалом таких, воз и маленькая тележка. Не оскудела пока ещё земля Русская подобными людьми… Тогда что? Почему потребовалась именно моя персона? Что во мне или в моих делах такого, что меня обязательно нужно убрать из столицы? И командировка эта почему-то образовалась именно сразу же после моего прилёта. Впрочем, нет, не сразу же. Ведь о том, что меня Батюшин ждёт, я знал заранее… Всё равно странно как-то… Или нужно просто выполнять приказ? И ни о чём не думать? Щаз-з! Где бы я был, если бы перестал думать. Да и не совсем приказ это. Скорее, простое требование начальства. Это я ещё от военной службы не отошёл, прежними категориями мыслю…

Тогда что? Настораживает тот факт, те заключительные слова Николая Степановича, что в случае чего нужно будет просто летать вдоль побережья и осматривать сверху все подряд порты и вообще все места вероятной стоянки. А акватория моря? Для одного самолёта невероятная по возможности выполнения задача. Нереальная, скажем так. Нет, над побережьем-то я пролечу… А как согласовывать эти мои пролёты? С кем? Это же не нейтральные воды… Могут ведь и обстрелять… И авиацию привлечь для прекращения моего полёта над территориальными водами или землями государств… Каких? Да любых!

Смотрю на ожившие стрелочки приборов… Нет, так не пойдёт! Что ему от меня нужно на самом деле? А почему бы напрямую не спросить Николая Степановича обо этом? Так чего же я тогда жду? Пока мы со стоянки не вырулили, и пока генерал не уехал?

И я дал команду на прекращение запуска моторов и выключение оборудования. И, уже поднимаясь с кресла и разворачиваясь к выходу, окончательно уверился в правильности своих сомнений. Да не может такого быть, чтобы Батюшин, в руках которого сосредоточена вся разведка и контрразведка, человек, от внимания которого малейший чих в столице не ускользнёт, не будет в курсе намерений Императора! И плавание вокруг Европы на яхте полная чушь! Вот что меня подспудно напрягало и не давало покоя все эти часы. Несуразность всего услышанного… Всё он знает! Только для чего-то нужно отправить меня, именно меня, на эти маловероятные и уж точно бесперспективные поиски! Зачем? Вот сейчас я и задам все эти вопросы генералу. Вон он как возбудился, даже к самолёту кинулся. Поговорим… И никуда он не денется, обязательно всё расскажет. Иначе никуда я не полечу!

И тут же ещё одна мысль пришла в голову. А если не станет он ничего отвечать? А моё свободное существование на этом благополучно закончится? Может же и такое вполне быть? Может… Но, всё равно — теперь уже я просто не смогу промолчать и не задать Батюшину эти свои вопросы…

— Ну вот что вам стоило просто взять и улететь? Без вопросов? Что же вы за человек-то такой, Сергей Викторович? Всё вам любопытство своё не обуздать… А теперь я вынужден буду глаз с вас не спускать. Хоть самому в эту вашу колымагу залезать, да за вами всю дорогу присматривать… — увлёк меня в сторону от самолёта Батюшин. Подхватил под локоток после моего первого же вопроса и настойчиво так утащил прочь. Силком. Подальше от любопытных ушей, якобы.

— Да в чём дело-то, Николай Степанович? — высвободил руку, когда мы, наконец-то, остановились.

— Да в том, что нам необходимо вас из столицы срочно убрать! — с явным раздражением в хриплом голосе прошипел Батюшин и оглянулся по сторонам. Не подслушивает ли кто?

И настолько это действие было необычным для генерала, что и он, и, тем более я, как обративший внимание на этот нетипичный для генерала жест, почувствовали себя в этот момент несколько неловко.

— Поспешили мы с вашей отставкой, — сбавил тон Николай Степанович. И тут же добавил с явным сожалением в голосе, словно мечтая о недостижимом. — Как бы хорошо было, если бы вы сейчас на службе оставались. Приказал бы вам лететь, вы бы ответили “Слушаюсь”, и никаких забот. А теперь вот возись с вами…

Николай Степанович вздохнул тяжко, словно груз непосильный на плечи взвалил и так же тихо проговорил:

— Фикция это всё. Понимаете? — и повторил по слогам. — Фи-кци-я… И то, что Николай Александрович уплыл, и вообще всё…

— Вон оно что. А для чего? — не успел задать вопросы, как сам же всё и сообразил. Сообразил и удивился. И как же до меня раньше не дошло? Ведь на поверхности же всё лежало…

— Погодите, сам попробую сообразить. Император якобы отдаёт власть молодому и неопытному юноше, а сам удаляется… Удаляется куда-то и, опять же якобы, пропадает бесследно. Для чего всё это? Явно для того, чтобы кто-то воспользовался возникшей ситуацией и явным ослаблением власти в государстве… Кто? — я не спускал глаз с внимательно следящего за моими размышлениями Батюшина. — Впрочем, можете не отвечать, понятно, кто. Непонятно, почему именно меня из столицы убирают в этот момент. Почему?

— Сейчас-то хоть не разочаровывайте меня, Сергей Викторович…

— Поэтому вы меня спрашивали о моих возможностях? В этой возможной связи? — протянул, лихорадочно размышляя над вариантами развития событий. — Из-за так называемых пророчеств?

— Именно из-за них! — обрадовался генерал. — А ну как возьмут вас под микитки заговорщики, да и вытрясут всю правду?

— Ну какую правду, Николай Степанович? Говорил же и говорю, нет у меня больше никаких способностей!

— Есть или нет, никто этого не знает. А слухи о ваших способностях давно в обществе ходят. И не только по столице. Так что утратили вы свои способности на самом деле или нет, но нам рисковать в подобном деле нельзя! Не знаю, обратили ли вы внимание, заметили ли, но за вами всё это время, со времени прилёта в столицу, мои люди приглядывали. А что вы хотели? — построжел лицом Батюшин. — Слишком многое поставлено на кон, слишком огромные силы в этой игре задействованы. Сколько сил пришлось потратить, чтобы одну только переброску войск к столице в тайне сохранить… Девятьсот пятый год тоже никто не забыл… Поэтому залезайте-ка вы в свой самолёт и летите отсюда куда подальше, Сергей Викторович. И чтобы глаза мои вас не видели до того момента, когда я вам лично разрешу вернуться. И да, это приказ! Считайте себя с этого момента вновь мобилизованным!