Книга Трех (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Олег, к моему удовольствию, почти все время где-то пропадал. Оказалось, что один из закрытых сараев — нечто вроде гаража. Димоновский дядя уезжал по ночам, отчего я не видел его транспорта. Только слышал легкое тарахтение.

Единственный, кому пребывание на лоне природы давалось тяжело, оказался отчим. Во-первых, так получилось, что я вырвал дядю Колю из его привычной жизни. И пусть он позвонил на работу, сказал, что заболел, но мы оба понимали — так долго продолжаться не может. Отчим должен вернуться к себе, а я остаться с магами. Только дядя Коля категорически отвергал это предложение, говоря, что никуда меня не отпустит.

Масла в огонь подливала мертвая мама Димона. Надо признаться, что я действительно довольно скоро привык к странному тандему, а вот отчим каждый раз делал такое лицо, будто это он сейчас мертвяком станет. Все-таки адаптация к миру магии давалась ему тяжело. В его понимании все было проще, если кто-то нарушил закон, тебе надо обратится в соответствующие органы. И пусть уже они разбираются, что там надо делать. Не помог даже разговор с Олегом.

Состоялся он забавно, на третий день нашего пребывания. Как раз после завтрака, на котором, слава всем богам, уже не появлялись родители Димона. Все объяснялось просто — дядя наигрался. В этот день Олег сам попросил меня и отчима пройти к нему в кабинет после «трапезы». Димон тоже присоединился.

— Итак, как я понимаю, вы используете дом моего племянника в качестве убежища.

— С этим могут быть какие-то проблемы? — спросил я, посматривая на Димона.

— Могут ли быть проблемы у захудалого дворянского рода, который попытается противостоять высокородным? — сделал вид, что задумался Олег.

Выглядел он сегодня еще хуже обычного. Как-то я привык, что у Байкова-среднего (старшим был отец Димона) на голове творческий беспорядок. Все объяснялось тем, что Олег ложился черт пойми во сколько и вставал также, поэтому часто времени привести себя в божеский вид у него не было. С этой точки зрения, каждый из нас был немножечко Олег. Но сегодня его лицо выглядело без пятнышка присущего ему румянца, а под глазами залегли глубокие синяки.

— Если серьезно, — продолжил он, — то за эти дни я навел сведения. И, скажем так, высокородные действительно интересуются твоей скромной особой.

— Что это значит?

— На тебя объявлена охота. Не бойся, загонять в лес и стрелять из всех ружей не будут. Наверное. Но почему все великородные вдруг решили попытаться затащить тебя к себе именно сейчас — вопрос любопытный.

— Он уникум, — ответил вместо меня Байков. — Довольно перспективный, в конце года его вызвали во все три Башни. И то, с какой быстротой он овладевает силой…

— Прошу простить моего племянника, — перебил Димона Олег, — он всегда пытается смотреть вдаль, когда все происходит у него под носом.

Я сжал кулаки. Хотелось ответить что-нибудь хлесткое, обидное. Вот только на ум ничего не приходило. Но видеть то и дело краснеющего Байкова мне уже порядком надоело.

— Ты хочешь сказать, что не понимаешь, почему это происходит именно сейчас? — вмешался дядя Коля.

Отчим тоже недолюбливал Олега. Но от открытой конфронтации последнего спасал простой факт — мы вроде как были у него в гостях.

— Мне кажется, это самый быстро схватывающий осознающий, которого я видел на своей памяти, — просиял Байков-средний.

— А что не так? — спросил я.

— Непонятна поспешность действий, — спокойно объяснил Олег, — что мешает подождать год до третьего курса? Как правило, именно к практикуму за безродными школьниками начинается настоящая охота. За год многое может измениться. Вдруг ты попросту исчерпаешься или сила сама отвернется от тебя? Логично?

Я пожал плечами. Откуда мне знать, что в голове у этих высокородных? Я знал лишь, что Терлецкие, от мала до велика, гады. Проверено опытным путем. Думаю, и Куракины недалеко от них ушли.

— Что-то в тебе есть, — смотрел на меня Олег пристально, словно рассматривая под микроскопом, — что-то кроме объема проснувшейся силы. Вопрос что? Если бы ты не был уникумом, я бы сказал… Да нет, это полный бред.

Его размышления прервал грохот за окном, будто приближалась настоящая гроза. Я выглянул наружу и увидел мага, въехавшего во владения Байкова на мотоцикле. Только каком-то старом, странного салатового цвета.

— Сорок девятый ИЖ, — изумленно покачал головой дядя Коля.

Я же смотрел на мага с большой наплечной сумкой. Волшебник, но уж очень слабенький. Силы в нем немного, да и она вся разорванная, расслоенная. Будто он не получил даже минимальный ранг. Я вдруг уставился во все глаза, потому что знал этого мальчишку.

— Димон, смотри, это Дементьев.

— Дементьев? Который с нами учился что ли?

— Ага. И который на послушника не сдал.

Больше всего мне хотелось выскочить наружу, поговорить с бывшим одноклассником. Как он сам? Есть ли жизнь после школы? Это при том, что во время учебы мы с ним вообще не общались. Однако Дементьев отдал Поликарпычу конверт, завел мотоцикл и бодро рванул с места. Только поехал он не по дороге, а прямиком через поле, к лесу.

— Вот и ответ на твое письмо пришел, — сказал Олег, подойдя к нам. — Могу поспорить, старая карга Карловна дает добро на прибытие в школу раньше срока.

Олег опять оказался прав. Эта черта характера в нем тоже откровенно бесила. Люди, которые не ошибаются, вызывают у окружающих раздражение. А иногда зависть. И еще когда он назвал Елизавету Карловну каргой, мне снова захотелось дать ему промеж глаз.

В общем, завуч разрешала явиться нам раньше срока, только прибыть мы должны были самостоятельно. Я напрягся, а Димон лишь вопросительно посмотрел на дядю. Тот махнул рукой и сказал, что мы поедем завтра, рано утром.

— Далеко ехать? Я могу отвезти, — подал голос отчим.

— Больше тысячи верст. Без обид, но ваш агрегат может и не выдержать. Да и доберемся мы намного быстрее.

Дядя Коля замолчал, но по всему виду было понятно, что он категорически против подобной идеи.

— Я бы этому хлыщу не то, чтобы детей везти, грязь из пупка выковыривать не доверил, — сказал он мне позже.

— Не переживай, все будет нормально. Во-первых, это родной дядя Димона, пусть и мудак редкостный. Он пообещал, что довезет нас в целости. Во-вторых, мы не дети. В-третьих, со мной Потапыч будет.

— Вообще нельзя взрослых мудаками называть, — пробурчал отчим, — но это не тот случай. Просто на душе неспокойно.

— Мы как доедем, я тебе позвоню обязательно.

На следующее утро меня разбудило знакомое громкое тарахтение. Будто с небес спустились все древнегреческие боги, к колесницам которых были привязаны консервные банки. Наспех одевшись, я выскочил во двор и увидел самое странное средство передвижение, которое вообще можно было вообразить. Больше всего это походило на застрявшую в эволюционном развитии тарантайку, которая уже не была повозкой, но еще не стала машиной. Так, четыре колеса, руль, рычаги, как у трактора. Пара рядов сидений. Позади можно уместиться вдвоем, а вот у водителя кресло одно. И все. Нет, реально, вообще все. У этого кабриолета даже ветрового стекла не было. Но судя по огромным очкам Олега, оно конструкторами и не предусматривалось.

— Собирайтесь, — крикнул он, — Дима сейчас с отцом попрощается и выйдет. Поликарпыч завтрак с собой собрал.

— А как он прощается с отцом? — удивился я, пропустив реплику про еду.

— Стоит и надеется, что тот придет в себя, — сплюнул благородный, — каждый раз одно и тоже.

Дядя Коля уже прогревал «четырку», рассматривая агрегат Байковых с подозрительным видом. Я его понимал. Тысяча верст, говорите? Вот на этом? Все-таки мне думалось, что у нашей машины шансов больше. Но тут в дело вмешалась последовательная цепочка «умолчания». Байков не сказал ни слова, делая вид, что все нормально. Я подыграл ему. Вот и дядя Коля начал считать, что все идет по плану. По странному, больному на голову, но самому обычному магическому плану.

Как ни странно, дольше всех прощались банник с домовым. Прошка взял обещание с Потапыча, что тот обязательно приедет. Мой приживала в ответ пообещал «пренепременно». Про меня там разговора не было. Поликарпыч с видом сушеной герани высказал свое удовольствие от общения с дорогими гостями (ага, конечно) и пожелал доброй дороги.