Рэй Брэдбери - Огненный столп
«Я воспринимаю это слишком легко, — подумал он. — Пожалуй, я должен убить его и бежать. Он единственный человек, который нашел меня. Может, все это ловушка. Может, мы просто ждем полицию или что там у них вместо полиции». Он посмотрел на Макклайра. Нет, они ждут не полицию. Они ждут чего-то другого.
Макклайр ничего не говорил. Он смотрел на лицо Лэнтри, на его руки. Довольно долго он с безмятежным спокойствием разглядывая его грудную клетку и медленно тянул напиток. Посмотрев под ноги Лэнтри, он наконец сказал:
— Откуда у вас эта одежда?
— Я спросил, и мне ее дали. Это было очень благородно с их стороны.
— Такие уж мы есть. Достаточно только попросить.
Макклайр снова замолчал. Где-то вдалеке тикали часы.
— Расскажите мне о себе, мистер Лэнтри.
— Это, пожалуй, не интересно.
— А вы скромны.
— Не очень. Вы знаете прошлое. Я ничего не знаю о прошлом, а точнее, о дне сегодняшнем и позавчерашнем. Немногое можно узнать, лежа в гробу.
Макклайр ничего не ответил. Он вдруг наклонился вперед, а потом снова уселся в кресле и покивал головой.
«Они не станут меня подозревать, — подумал Лэнтри. — Они не суеверны, они просто НЕ СМОГУТ поверить, что мертвый человек может ходить. Я буду снова и снова оттягивать медицинское обследование. Они вежливы и не станут меня заставлять. Тогда я все устрою так, чтобы попасть на Марс. А потом найду эти могилы и сделаю свое дело. Боже, как это просто. До чего же наивны эти люди».
Макклайр сидел по другую сторону комнаты. Лицо его медленно теряло свой цвет, как капельница, из которой потихоньку вытекало лекарство. Ничего не говоря, он наклонился вперед и угостил Лэнтри еще одной сигаретой.
— Спасибо, — сказал Лэнтри.
Макклайр сел поудобнее и положил ногу на ногу. Он не смотрел на Лэнтри прямо, скорее, как-то странно поглядывал. Лэнтри снова почувствовал, будто его взвешивают. Макклайр выглядел, как тощая собака-проводник, которая прислушивается к чему-то неслышному для других. Есть звуки, которые слышат только собаки. Макклайр, казалось, прислушивался именно к такому звуку, прислушивался сразу всем: глазами, полуоткрытыми сухими губами, трепещущими ноздрями.
Лэнтри часто затягивался сигаретой и выпускал дым, затягивался и выпускал. Казалось, Макклайр сделает сейчас стойку, как легавая.
В комнате было так тихо, что Лэнтри почти слышал, как дым от сигареты поднимался к потолку. Макклайр был всем разом: термометром, аптекарскими весами, чуткой легавой, лакмусовой бумажкой. Довольно долго Макклайр сидел неподвижно, потом, не говоря ни слова, кивнул на графин с шерри, но Лэнтри так же безмолвно отказался. Оба сидели, то взглядывая друг на друга, то отводя глаза в стороны.
Макклайр медленно каменел. Лэнтри заметил, как бледнеют его худые щеки, как пальцы стискивают стакан с шерри, как наконец в глазах появляется и уже не исчезает догадка.
Лэнтри не шевелился. Не мог. Все это так захватывало, что он хотел только смотреть и слушать.
— Я подумал: он сознательно не дышит носом, — начал Макклайр свой монолог. — Я разглядывал ваши ноздри, мистер Лэнтри. Волоски в них ни разу не дрогнули за последний час. И это далеко не все. Это был просто факт, который я отметил. Но это еще не конец. «Он специально дышит ртом», сказал я себе. И тогда я дал ему сигарету, а вы втягивали дым и выпускали его, втягивали и выпускали. Вы ни разу не выпустили дым через нос. Я подумал: «Все в порядке, просто он не затягивается. Что в этом странного или подозрительного?» Все ртом, только ртом. И тогда я посмотрел на вашу грудную клетку. Она ни разу не поднялась и не опустилась, она оставалась неподвижной. «Он внушил себе, — подумал я. — Все это он себе внушил. Грудная клетка у него не движется, но он дышит, когда думает, что никто на него не смотрит». Именно так я и подумал.
В тишине комнаты слова плыли непрерывным потоком, как это бывает во сне.
— Тогда я предложил вам выпить, но вы отказались, и я подумал: «Он не пьет. Что в этом страшного? — Я все время непрерывно наблюдал за вами. Лэнтри изображает помешанного и задерживает дыхание». Но теперь, да, теперь я все хорошо понимаю. Теперь я знаю, как все это выглядит в действительности. И знаете, почему? Я не слышу дыхания. Я жду и ничего не слышу. Нет ни биения сердца, ни звука работающих легких. Мертвая тишина царит в комнате. Вздор, могут сказать мне, но я знаю. Так бывает в крематории. Ибо существует принципиальная разница: когда вы входите в комнату, где на кровати лежит какой-то человек, вы сразу же определите, взглянет ли он на вас, скажет что-нибудь или уже никогда не отзовешься. Можете смеяться, но это сразу можно сказать. Как со свистком, который слышит только собака. Как с часами, которые тикают так долго, что все перестают их замечать. Есть что-то особенное в атмосфере комнаты, где находится живой человек, и чего нет там, где лежит мертвый.
Макклайр прикрыл глаза и поставил стакан. Подождав немного, он затянулся сигаретой и положил ее в пепельницу.
— Я один в этой комнате, — сказал он.
Лэнтри сидел молча.
— Вы мертвы, — сказал Макклайр, — но это не мой разум дошел до этого. Это не вопрос дедукции. Это дело подсознания. Сначала я думал так: «Этот человек уверяет, что он мертв, что он восстал из мертвых и считает себя вампиром. Разве здесь нет логики? Разве не так думал бы о себе человек, воспитанный в полной предрассудков, слаборазвитой культуре, который столько веков пролежал в могиле? Да, это логично. Этот человек загипнотизировал себя и так отрегулировал функции своего организма, что они не лишают его иллюзии, не нарушают его паранойю. Он управляет своим дыханием, убеждает себя, что если не слышит его, значит, он мертв. Он не ест и не пьет. Делает это, вероятно, во время сна, с участием только части сознания, а потом прячет доказательства этих человеческих действий от своего обманутого разума».
Но я ошибся. Вы не безумец. Вы не обманываете ни себя, ни меня. Во всем этом нет логики, и это, я должен признать, ужасно. Чувствуете ли вы удовольствие при мысли, что ужасаете меня? Я не могу вас классифицировать. Вы очень странный человек, мистер Лэнтри. Я рад, что познакомился с вами. Отчет будет действительно интересен.
— Ну и что с того, что я мертв? — спросил Лэнтри. — Разве это преступление?
— Однако вы должны признать, что это очень необычно.
— Но я спрашиваю — разве это преступление?
— У нас нет ни преступности, ни судов. Конечно, мы хотим вас исследовать, чтобы установить, как получилось, что вы существуете. Это как с тем химическим соединением, которое до определенного момента инертно, но вдруг оказывается живой клеткой. Кто может сказать, где, что и с чем произошло? Вы как раз представляете нечто подобное. Этого хватит, чтобы сойти с ума.
— Вы отпустите меня после ваших исследований?
— Вас не будут задерживать. Если не хотите, мы не будем вас исследовать. Но я все же надеюсь, что вы нам поможете.
— Возможно.
— Но скажите, — произнес Макклайр, — что вы делали в морге?
— Ничего.
— Когда я входил, то слышал, как вы что-то говорили.
— Я зашел туда просто из любопытства.
— Вы лжете. Это очень плохо, мистер Лэнтри. А правда такова, что вы мертвы и, как единственный представитель этого вида, чувствуете себя одиноким. Поэтому вы и убивали — чтобы иметь товарищей.
— Как вы догадались!
Майкл рассмеялся.
— Логика, мой дорогой друг. Когда минуту назад я понял, что вы мертвы по-настоящему, что вы настоящий, как вы это называете, вампир — идиотское слово! — я немедленно связал вас со взрывом в крематории. До этого — не было повода. Но едва я нашел недостающее звено, мне уже легко было догадаться о вашем одиночестве, ненависти, ревности, всей этой низкопробной мотивации ходячего трупа. И тогда я мгновенно увидел взрывающиеся крематории и подумал, что среди тел в морге вы искали помощи, друзей, людей, подобных себе, чтобы работать с ними…
— Будь ты проклят! — Лэнтри вскочил с кресла. Он был на полпути к Макклайру, когда тот отскочил и, избегая удара, свалил графин. С отчаянием Лэнтри осознал, что упустил единственный шанс убить Макклайра. Он должен был сделать это раньше. Если в этом обществе люди никогда не убивают друг друга, то никто никого не боится, и к любому можно подойти и убить его.
— Иди сюда! — Лэнтри вынул нож.
Макклайр встал за кресло. Мысль о бегстве по-прежнему была чужда ему. Она только начинала появляться у него, и у Лэнтри еще был шанс.
— Ого! — сказал Макклайр, заслоняясь креслом от напирающего мертвеца. — Вы хотите меня убить. Это странно, но это так. Я не могу этого понять. Вы хотите искалечить меня этим ножом или что-нибудь в этом роде, а мне нужно помешать вам сделать такую странную вещь.
— Я убью тебя! — вырвалось у Лэнтри, но он тут же прикусил язык. Это было самое худшее, что он мог сказать.
