Александр Костиков - Олимпик
— Капитан Хаппельмайер, — сказал Сергеев, — я приказал готовить пушки космодока и нацелить их на «Один». «Дрон-6» сможет подойти минут через двадцать. Учтите, у вас мало времени.
— То есть, судьба корабля решена, подполковник? — наш отряд миновал третью палубу.
— С одной задачей вы справились, капитан — оценили степень угрозы.
— Хорошо. Только дайте нам возможность добраться до мостика и достать «чёрный ящик». Потом можете расстреливать что хотите сколько вашей душе угодно.
— Всё будет зависеть от поведения корабля, капитан, — завершил разговор подполковник.
— И часто у вас в космосе такое происходит? — спросил Уорик, предварительно отключив связь с космодоком.
— Что именно?
— Ну, вот такое, загадочное. Когда корабли самостоятельно что-то делают, без участия человека?
— Уверен, скоро выяснится, что это было на самом деле, лейтенант, и от загадки не останется и следа. Наша задача — мостик и «чёрный ящик». Давайте сосредоточимся на этом.
Создатели яхты не поскупились на внутреннюю отделку. Впрочем, её владельцы могли себе это позволить. Если коротко, всё здесь напоминает древнескандинавские мифы. Вот, лестница на третью палубу заканчивается двумя барельефами, изображающих воронов в половину среднего роста человека. Вмурованные в стены, с раскрытыми клювами, полным размахом крыла. К клюву одного из спутников одноглазого бога, в честь которого названа яхта, кто-то прилепил жвачку.
Выход на палубу перекрывает канат, обшитый бархатом. Всё говорит о том, что беда настигла экипаж и пассажиров яхты слишком быстро. Мгновенно, можно сказать. Люди не сообразили, что к чему. Или оказались зомбированы, что тоже нельзя исключать.
Широкий коридор, по обеим сторонам — развлекательные отсеки, некоторые со стеклянными стенками, в других настежь распахнутые двустворчатые двери. «Одину» оставалось часов пять лёту до Олимпика, при этом работа заведений не прерывалась ни на минуту.
Отряд разделился на две группы. Первая идёт за Гравзом по одному борту, вторая за Шмаликом крадется по другому. Оружие готово к стрельбе, люди — к неожиданностям. Прежде, чем преодолеть вход в бар, казино или комнату отдыха, разведчики прежде заглядывают внутрь, оценивают, что к чему, и только потом продолжают двигаться дальше. Я заглянул в первый попавшийся отсек, им оказалось казино. С первого взгляда можно подумать, что люди, всё-таки, заподозрили неладное. Вот опрокинутый стул, под столом разбросанные фишки и чья-то красная туфелька. Или же это в порядке вещей? Фишки и потерянная туфелька могут говорить о чём угодно. К примеру, банальная разборка между мужчиной и женщиной или группой мужчин, переросшая в драку.
Почему-то захотелось, чтобы беда настигла пассажиров и экипаж внезапно, чтобы никто ничего не подозревал до последнего момента и «пропал» быстро, если не сказать мгновенно.
— Никого, — в унисон мыслям, сказал шедший впереди Уорик. — Мы готовились не к такой картинке.
— Скажу честно, я тоже, — пробормотал я.
— Горы трупов, точно? Представляется первым делом, когда слышишь, что где-то никого нет, а должны быть.
— Что-то в этом роде.
Картинка опустошения провожала нас на всём пути.
— Смотрел как-то фильм, — тихо сказал спецназовец сзади, — про пришельцев, что похищали людей. Лучом схватывали и тащили к себе на корабль.
Я обернулся. На шевроне киномана разглядел имя — Ганс.
— Как версия, сойдет, — кивнул я. — Вот достанем «чёрный ящик» и всё узнаем.
— Ну да, — скептически хмыкнул киноман. — Вы ж сразу засекретите информацию, и мы не узнаем, что здесь случилось.
— Разговорчики, Ганс, — лейтенант его тоже слышал.
Дальше шли молча, оценивая обстановку. Работают видеокамеры, закреплённые на шлемах, записывают всё, что видим мы. Впоследствии специалисты Комитета изучат каждый кадр наравне с изучением содержимого «чёрного ящика».
Теперь я всё это воспринимал в том плане, как говорил Ганс. Во всяком случае, всё говорило об этом. Ни с того, ни с сего люди не пропадают. Должны ведь были что-то заподозрить, начать паниковать, но ничего такого мы не увидели. Туфелька и рассыпанные фишки — единственные предметы, которые хоть как-то подходили под тревогу людей.
Мы добрались до узкого трапа в отсек для пилотов. Настолько узкий, что подняться наверх можно только по одному. Чуть больше метра в высоту, дальше узкий двухметровый коридор, заканчивающийся перегородкой с классической корабельной дверью. Небольшой круглый иллюминатор, в принципе, позволял разглядеть, что там, за дверью, но чья-то добрая душа завесила его с той стороны шторкой.
Дверь закрыта, открыть можно только электронным ключом. Вперёд пробралась Марго — у неё обнаружился универсальный ключ. Он сработал, что удивительно. Честно сказать, пока не подошли к двери, как-то даже не задумывался, чтобы мы делали, не включись системы корабля. Пришлось бы, наверное, вырезать дверь грубым варварским способом. Я оглядел спецназовцев. У всех на спинах прицеплены рюкзачки. Может, в одном из них лежит своеобразный «ключ» и на этот случай. Одним словом, особо задумываться не стал, к тому же Марго успела открыть дверь, и путь к мостику стал свободен.
Впереди снова Шмалик и Гравз, вслед за ними — лейтенант, следующими мы с Марго. Разминуться, чтобы пропустить вперёд других бойцов было затруднительно.
Коридор чуть пошире предыдущего, по обеим стенкам каюты экипажа. Капитанская располагается ближе к мостику. Капитан на яхте один, должен всегда быть в курсе дел. Пара кают открыта, внутри никого, что ожидаемо. Заканчивается коридор двустворчатой дверью без замка.
Чем ближе к мостику, тем сильнее меня одолевало беспокойство. Корабль не мог включиться самостоятельно, при этом никого, кроме нас, на нём нет. И всё же, кто-то включил иллюминацию. С каждым шагом росла уверенность, что этот кто-то до сих пор не покинул мостик. Всё ещё находится там, готовит нам встречу. Ладонь сильнее сжала рукоятку пэпээса, указательный палец поглаживает курок. Какой монстр нас встретит? Он не регистрируется приборами, не регистрируется датчиками движения, что невозможно в принципе, если только не невидимка. С каждым шагом увеличивалось желание плюнуть на всё и бежать обратно к челноку.
— Крис? — на плечо легла рука Марго. — Всё в порядке?
Наваждение немного схлынуло. Неужели поработало самовнушение? Никогда не думал, что я так могу.
— Ты ничего не чувствуешь, Марго? — спросил я.
— А должна?
— Уорик?
— Все нормально, капитан, — откликнулся тот.
Шмалик и Гравз, идущие в авангарде знаками показали, что у них тоже всё в порядке. Значит, это был только мой глюк. Разведчики добрались до дверей и застыли в ожидании дальнейших распоряжений.
— Капитан Хаппельмаер, — неожиданно в ухе прозвучал голос Сергеева. — Как у вас дела?
— Добрались до мостика. Как у вас?
— «Один» активизировался на полную мощность, хоть сейчас в путь. «Дрон-6» через несколько минут будет на месте. Экипаж готовится произвести залп. Так что побыстрее, капитан.
— Стараемся.
Все страхи улетучились, когда я, Марго, лейтенант и разведчики вошли на мостик. Остальные прикрывали тыл в коридоре.
Мостик яхты занимет пространство, в котором поместилась бы моя квартира, ещё и место свободное осталось бы. В центре расположилось кресло капитана, чуть дальше рабочие места пилота и штурмана — кресло и широкие панели управления. Между ними и огромным лобовым иллюминатором две стойки — голографический экран. На него можно вывести какую угодно информацию, посмотреть на любые участки корабля, вывести показания с бортовых датчиков, обеспечить видеосвязь с диспетчерами и встречными кораблями.
В Академии обучали азам управления кораблями. Могу уверенно сказать, что работающие макеты мостиков ничто по сравнению с настоящим. Один вид из иллюминатора чего стоит. Мы застыли у входа, рассматривая Олимпик и сверкающий на фоне планеты космодок. Вид, конечно, красивый, пока взгляд не зацепился ещё за одну яркую точку, выплывающую из-за Олимпика. «Дрон-6», чтоб его.
— Крис, — позвала Марго, — не желаешь примерить кресло капитана?
— Кстати, да, — очнулся я и тут же уселся.
Мягкое сидение, удобная спинка: так бы и ощутил себя королём, если б не подлокотники, в которые встроено с десяток приборов.
— Знаешь, Марго, — сказал я, в очередной раз срываясь в воспоминания. — Ведь у меня была возможность стать капитаном корабля.
— Правда? — удивилась она. — Ты мне не рассказывал.
— Да, это упущение. На третьем курсе Академии поступило предложение перевестись на курсы капитанов. Нужно было только сдать пару дополнительных экзаменов, отучиться четыре года и Крис Хаппельмайер — капитан какой-нибудь посудины, на подобии того танкера…
